Противостояние. Том I - Кинг Стивен - Страница 24

• Предыдущая
• 24/159
• Следующая

В два часа дня они уже сидели в приемной доктора Брейдена Суини. К тому времени Эд тоже стал чихать. Приемная была битком набита. К врачу они попали лишь около четырех часов. Триш никак не могла вывести Гектора из полубессознательного состояния и ощущала, что у нее самой начинается жар. Один только Стен Норрис, девяти лет, до сих пор чувствовал себя хорошо, и ему не сиделось на месте.

Во время ожидания в приемной доктора Суини Норрисы заразили болезнью, которая вскоре будет известна во всех уголках вымирающей страны, как Капитан Скороход, двадцать пять человек, включая почтенную даму, которая зашла только оплатить свой счет, прежде чем отправиться в бридж-клуб и передать всем его членам смертоносную бациллу.

Этой почтенной дамой была миссис Роберт Брадфорд, Сара Брадфорд — для партнеров по клубу, Пышка — для, мужа и ближайших друзей. Сара прекрасно играла в тот вечер. Может, потому, что была в паре со своей лучшей подругой Анджелой Дюпрей. Казалось, что установившаяся между ними телепатическая связь доставляла обеим истинное наслаждение. Они с блеском выиграли все три роббера и в последнем смогли провести большой шлем. И только легкая простуда была единственным, что портило удовольствие Сары, которая даже не подозревала, что недомогание очень скоро перерастет в сокрушительную болезнь.

В десять часов, после окончания партии, Сара и Анджела отправились в коктейль-бар, чтобы спокойно посидеть вдвоем. Анджела не спешила домой. Сегодня была очередь Дэвида собирать приятелей у себя дома для традиционной еженедельной игры в покер. Она просто не уснет из-за этого шума… если только не примет немного собственноручно прописанного снотворного, а именно: две порции джина с тоником.

Сара заказала себе «Пост номер 8», и обе женщины принялись во всех подробностях разбирать прошедшую игру в бридж. За то время, что они провели в баре Поллистона, они заразили всех посетителей, в том числе двух молодых людей, которые пили пиво рядом с ними. Как когда-то Ларри Андервуд и его друг Руди Шварц, они направлялись в Калифорнию в поисках счастья. Один их общий приятель обещал им работу в съемочной группе. На следующее утро они продолжили свой путь на запад, сея вокруг семена смерти.

Почта по цепочке не срабатывает. Это всем известно. Вам сулят миллион долларов или около того, если вы отправите один-единственный доллар на имя первого по списку адресата, поставив собственную фамилию в конец списка и переслав текст этого письма еще пяти друзьям. На самом деле вы никогда не получите обещанных денег. Но другая почта по цепочке — почта Капитана Скорохода — работала без перебоев. Пирамида действительно воздвигалась, но только не от основания к вершине, а наоборот, от вершины — к основанию, и вершиной ее был не кто иной, как инфицированный служащий системы военной безопасности Чарльз Кампьон. Семена упали на плодородную почву. Правда, вместо почтальона, приносящего участникам игры пачки писем, в каждом из которых лежало по долларовой купюре, работал Капитан Скороход, умножавший число спален с одним или двумя трупами в каждой, а также количество рвов, могил и в конце концов тел, сбрасываемых со всех берегов прямо в океан, или в каменоломни, или в подвалы недостроенных домов. И неумолимо приближалось время, когда покойники будут гнить неубранными там, где упали.

Сара Брадфорд и Анджела Дюпрей подошли к своим припаркованным машинам (заразив еще четырех-пятерых человек, встретившихся им на улице), чмокнули друг друга и отправились каждая своим путем. Дома Анджела заразила своего мужа, его пятерых партнеров по покеру и свою дочь Саманту. Родителям было невдомек, что их дочь до смерти боялась, не подцепила ли она у своего дружка триппер. Страх ее был ненапрасен: так оно и было. Но не эта зараза должна была ее беспокоить. По сравнению с тем, чем ее наградила собственная мать, даже самая серьезная форма триппера была не опаснее легкой экземы бровей.

На следующий день Саманта заразит всех в плавательном бассейне Христианской молодежной женской ассоциации Поллистона.

И так далее.

Они напали на него в сумерках, когда он шел по обочине федерального шоссе 27, которое милю назад, там, где оно пересекало город, называлось Главной улицей. Он собирался пройти еще одну-две мили и свернуть на запад, на шоссе 63, которое привело бы его к заставе, откуда начнется его долгое путешествие на север. Возможно, из-за двух порций пива его чувства были притуплены, но он сразу понял, что беды не миновать. Не успел он выйти на шоссе, вспоминая четверых или пятерых местных верзил, сидевших в дальнем углу бара, как они покинули свое укрытие и бросились за ним.

Ник дрался изо всех сил. Одного он сумел сбить с ног, другому в кровь разбил нос, а судя по звуку, вообще сломал. Пару раз в удачные моменты ему даже казалось, что он сможет победить. То, что он дрался совершенно беззвучно, немного беспокоило их. Но дрались они без особого старания, так как, вероятно, раньше легко одерживали верх и, конечно, не ожидали серьезного отпора от такого тщедушного сопляка с рюкзаком.

Потом один из них заехал ему по подбородку, разодрав нижнюю губу чем-то вроде университетского перстня. Ник ощутил во рту теплый вкус крови. Он пошатнулся, и в этот момент кто-то заломил ему руки. Он отчаянно сопротивлялся и смог высвободить одну руку как раз в ту минуту, когда ему в лицо, как сорвавшаяся с небес луна, понесся чей-то мощным кулак. И прежде чем кулак врезался в его правый глаз, Ник снова заметил тот же перстень, тускло мерцавший в свете звезд. У него буквально искры из глаз посыпались, и он почувствовал, что теряет сознание, уплывая в неведомые дали.

Испугавшись, Ник стал драться еще ожесточеннее. Парень с перстнем опять вырос перед ним, и Ник, боясь второго удара, дал ему под дых. У Перстня перехватило дыхание, он согнулся пополам, дохая, как простуженный пес.

Остальные плотно обступили их. Для Ника все они превратились в тени, эти здоровенные парни — добрые малые, как они себя называли, — в серых рубашках с закатанными рукавами, обнажающими большие загорелые бицепсы, в закрытых ботинках, с жирными волосами, спутанными прядями свисающими со лба. В тусклом сумеречном свете гаснущего дня эта картина походила на зловещий сон. Кровь заливала Нику глаза. Рюкзак с него сорвали. На него посыпался град ударов. Он превратился в бескостную марионетку, которую дергают за веревочки. Сознание еще полностью не покинуло Ника. Но в воздухе, кроме их прерывистого дыхания, когда они молотили по нему своими кулачищами, да тоненького щебета козодоя в сосняке поблизости, никаких звуков не раздавалось. Тип с перстнем с трудом поднялся на ноги.

— Держите его, — приказал он. — Держите его за волосы.

Ника схватили за руки, а кто-то вцепился в его жесткую черную шевелюру.

— Почему он не орет? — обеспокоенно спросил один из них. — Почему он не орет, Рей?

— Я же предупреждал: не называть имен, — сказал Перстень. — Меня не колышет, почему он не орет. Я ему сейчас устрою. Этот сосунок ударил меня. Драчливое вонючее дерьмо — вот он кто.

Кулак полетел Нику в лицо. Но он успел увернуться, и перстень рассек ему щеку.

— Держите его, говорю я вам, — разозлился Рей. — С кем я связался? С компанией шлюх?

Кулак опять понесся на Ника, превратив его нос в раздавленный, сочащийся кровью помидор. В горле клокотало. Тоненький лучик угасающего сознания едва теплился в нем. Открытым ртом он глотал прохладный ночной воздух. Козодой снова завел свою нежную одинокую песню. Но, как и раньше, Ник не услышал ничего.

— Да держите же его, черт побери! — завопил Рей.

На этот раз кулак врезался в зубы. От удара перстнем два передних вылетели. Боль была невыносимой. А Ник даже не мог крикнуть. Ноги у него подкосились, и он обмяк как мешок в руках державших его парней.

— Рей, хватит уже! Ты что, хочешь убить его?

— Держите его. Сосунок ударил меня. Я покажу ему.

В этот момент фары приближающейся машины осветили дорогу, вдоль которой тянулся подлесок, перемежаясь могучими старыми соснами.

• Предыдущая
• 24/159
• Следующая