Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/93
- Следующая
Таким образом, основное золото России, основное ее серебро, основные ее жемчуга, рубины, бирюза, вообще драгоценные камни, находящиеся не в частных руках, были изъяты уже в первые годы так называемой советской власти. В это же время были вскрыты и распотрошены все царские гробницы. Есть точные сведения, что Свердлов и Луначарский лично присутствовали при вскрытии царских гробниц. Считалось, что с научными целями. Но почему бы не подождать немножко заниматься такой наукой, а заняться ею в более спокойное, мирное время? Нет, и здесь та же алчба, та же ненасытная жажда золота, драгоценных камней, сокровищ.
Досталась в руки богатейшая в мире страна. Мало ли было накоплено на Урале, на Ленских приисках, навезено из Индии, из разных заморских стран. Началось поспешное, жадное, безудержное ограбление.
Драгоценности, находящиеся в частных руках, изымались тремя этапами. Ну, дворянские и купеческие особняки были очищены в порядке насилия, и это было нетрудно сделать. Приходило несколько человек, опять же в кожаных куртках, производили тщательный обыск и все уносили с собой. Можете ли вы себе вообразить, сколько всего им тогда досталось? Потому что если какая-нибудь маленькая Шуя, или Рыбинск, или Владимир (а таких городов тысячи, не говоря уже о городах ранга Нижнего Новгорода, Самары, Костромы, Красноярска, Томска, Пскова, Киева), то в каждой Шуе все равно несколько десятков богатых купеческих особняков. А что такое купеческий особняк с точки зрения его содержания? Ого! Фарфор и картины, дорогая мебель и иконы, золото, драгоценные камни. Теперь прикиньте все это в масштабах страны, в масштабах России, и вы поймете, что это была за акция, проходящая под официальным ленинским лозунгом: «Грабь награбленное».
Итак, монастыри и церкви, наиболее примечательные особняки и дома были опустошены. Но нельзя было грабить каждый дом, дом среднего достатка, обыкновенный русский дом, где все же по их тонкому чутью оставалось еще и золотишко, и серебро, и бирюза с гранатами, и топазы с аметистами, и бурмитское зерно. Тогда была придумана система «Торгсина». «Торговля с иностранцами» — так называлась эта система. Спрашивается только, кого же надо было считать иностранцами в этой странной торговле? Задача у «Торгсина» была одна — выудить у населения остатки золота и драгоценных камней. Для этого население крупных городов посадили на полуголодный паек во всех отношениях — и еда, и одежда, и какие-нибудь там духи. Карточки и паек. Вобла, колючий хлеб, пшенка. А рядом — пожалуйста. «Торгсин». Человеческая жизнь, как во всем остальном мире. Свежие колбасы, икра, шерстяные ткани, дорогие алкогольные напитки, тончайшая парфюмерия. Но только советские денежки не годятся. Нужно золото и драгоценности. И пошли русские женщины вынимать из своих ушей серьги, снимать с пальцев кольца, обдирать с икон серебряные ризы. Поговори сейчас с любым пожилым человеком — как, мол, было ли что-нибудь в вашем доме?
— Эхе-хе! — сокрушенно вздохнет пожилой человек. — И серебряные подносы, и серебряные кофейные приборы, и жемчужные ожерелья, и серебряные оклады, и гранатовые браслеты, мало ли всего.
Можете ли вы представить себе, сколько было снесено в масштабах страны, в масштабах России? И куда же все делось?
Осталась деревня, где «Торгсины» не действовали. Там этот вопрос решался гораздо проще. При помощи милиции брали мужика, сажали его в тюрьму и держали до тех пор, пока он не рассказывал, где у него спрятаны золотые. Много монет, может быть, и не было, но все же, поскольку золотые деньги свободно обращались в России, оседали они и в избах, ну, хоть по пять кружочков. А у кого и побольше. Находилось на каждую деревню по два-три мужика, у которых этих кружочков было по два, по три десятка. Мелочь, но в масштабах огромной страны?.. Впрочем, согласимся, что это было уже крохоборство. Но не могли, не могли они допустить, чтобы хоть где-нибудь уцелел золотой кружочек не в их руках!
Посмотрите, как быстро сместились все понятия. Черчилль как-то сказал: «Если большевики укрепятся в России, то начнется полоса таких насилий и такого беззакония, которых человечество не знало с начала своей истории». Примерно так. Разве мыслимо было еще несколько лет назад, чтобы в России сажали в тюрьму за то, что у человека есть золотые деньги? И насильно эти деньги отбирали. Не давая за это ни коровы, ни овцы, никакой компенсации. Отбирали так, чтобы человек радовался, что хоть остался жив.
И при чем здесь диктатура пролетариата? И при чем здесь рабоче-крестьянская власть? Ни пролетариат, ни крестьяне это отобранное золото и в глаза не увидели. Пролетариат сам до сих пор получает бумажные деньги, которые только условно называются деньгами. Наши бумажки не котируются, как известно, ни в одной стране мира. Даже и в Москве, проходя мимо магазинов для иностранцев, то есть мимо «Березок», пролетариат должен облизываться на нормальные, соответствующие двадцатому веку товары, которыми пользуется весь мир. Так удивительно ли, что свою жалкую трешку, с которой не сунешься в магазин с хорошими товарами, работяга без жалости пропивает около дверей в другие, невалютные магазины, скинувшись на троих. Вот и вся его диктатура.
Параллельно с изъятием ценностей шло уничтожение художественных, материальных и исторических ценностей уже не с целями грабежа, но просто ради уничтожения. Ради того, чтобы прошлое России, история России не напоминали бы о себе своей красотой, для того, чтобы художество каменщиков не напоминало о гении народа, а исторические памятники о его славе, о его победах, о его пройденном уже в веках пути. Оголить народ, обезоружить его, ослепить, в конечном счете ограбить его, но уже эстетически, исторически — духовно. Народа быть не должно. Должно быть население. Не должно быть и ничего такого, следовательно, что напоминало бы народу о том, что он народ, да еще великий. Здесь надо оговориться. Процесс, о котором идет речь, перешагнул через 1924 год. Этот процесс продолжался и позже. Все дело в том, что Сталин, захватив власть в стране в свои единоличные руки, первую треть своего правления еще добросовестно и точно исполнял предначертания, которые ему достались от предыдущих правителей, и действовал еще по доставшимся ему планам. В частности, он осуществил план коллективизации, придуманный и разработанный Троцким, но этому свое время. А пока вернемся к тому, что по всей России прокатилась волна неслыханных и невиданных разрушений. Монгольское нашествие — светлый сон по сравнению с тем, что обрушилось на Россию.
Надо наметить несколько линий, по которым шло разрушение. Не по всем же линиям оно шло. Водокачки, например, паровозные депо никто не трогал, равно как и нефтяные вышки, железнодорожные насыпи, мосты через реки, хоть это все и досталось от «проклятого прошлого», было построено царскими инженерами, хоть транссибирскую железнодорожную магистраль закладывал лично Николай Александрович, цесаревич, будущий Николай II, который ездил для этого во Владивосток и вынул там для этого первую лопату грунта.
И пароходов, ледоколов царских не взрывали, а только переименовывали. Например, ледокол «Ермак» (кстати сказать, единственный в мире в то время) становился ледоколом «Красиным». Линкоры «Севастополь», «Гангут» и «Петропавловск» соответственно именовались «Октябрьская революция», «Марат» и «Парижская коммуна». Волжские купеческие пароходы с многочисленными разнообразными названиями превращались преимущественно в «Володарских» и «Урицких». Они шлепали колесами до недавних пор, а может, кое-где по какой-нибудь Печоре шлепают еще и сейчас.
Но вот почти в каждом селе (а уж в пяти-семи километрах друг от друга обязательно) по всей России стояли замечательные усадьбы, красивые, просторные дома, иногда более скромные, но все же с анфиладами комнат, с паркетами, с колоннадами и мезонинами, а часто — дворцы. Если накинуть хотя бы на европейскую часть России сетку с величиной ячейки, ну, пусть хотя бы в десять километров, то сколько же десятков тысяч получится этих усадеб, этих «ампиров», «русских классицизмов» или, может быть, не совсем стильных, но замечательных, красивых и дорогих домов? Тысячи и десятки тысяч. Они, во-первых, были действительно красивы и теперь определяли бы во многом наш пейзаж. Такой дом бывал окружен ухоженными парками, садами, цветниками, оранжереями, системами прудов. Поэтому сама земля производила впечатление (и производила бы теперь) благоустроенной и ухоженной земли, в то время как сейчас она производит впечатление земли истерзанной и замусоренной.
- Предыдущая
- 30/93
- Следующая
