Из пушки на Луну - Верн Жюль Габриэль - Страница 18

— Наконец-то! — воскликнул Барбикен, приподнимаясь на стременах. — Вот область сосны!

— И дикарей, — добавил майор. В самом деле, на горизонте безбрежной степи показалось несколько маленьких отрядов семинолов. Сперва они направились к путешественникам; затем остановили своих маленьких, но быстрых коней, потрясая копьями, и принялись стрелять в воздух из ружей, выстрелы которых были едва слышны путешественникам. Впрочем, семинолы ограничились только этими враждебными демонстрациями, не решаясь напасть на многочисленную свиту Барбикена.

Путешественники доехали до каменистого ровного места, занимавшего поверхность в несколько акров, заливаемую яркими и жгучими лучами солнца. Это место заметно возвышалось над остальной степью и казалось как раз подходящим к условиям, о которых мечтал Барбикен для установки колумбиады.

— Стой! — крикнул Барбикен, придерживая лошадь. — Как называется эта местность? — спросил он, обращаясь к свите.

— Мы называем ее Стонзхилл (Каменистый холм), — ответил один из флоридцев.

Не говоря ни слова, Барбикен слез с лошади, взял свои инструменты и начал производить нужные наблюдения, чтобы определить с возможно большей точностью географическое положение места. Перед ним выстроился отряд флоридцев и в глубоком молчаний внимательно следил за его действиями.

Наступил полдень. Солнце проходило через меридиан. Барбикен закончил свои измерения, затем быстро написал несколько чисел и, обратившись к спутникам, громко сказал:

— Эта возвышенность находится на высоте 600 метров над уровнем моря. Широта ее 27°7, западная долгота — 5°7.

Затем председатель Пушечного клуба обратился к товарищам и к флоридским гражданам с кратким, но торжественным и сильным словом:

— Я полагаю, что сухой и каменистый грунт этого холма представляет весьма благоприятные условия для сооружения колумбиады. Поэтому именно здесь устроим мы наши печи, наши мастерские, наши склады, жилища для наших рабочих, и отсюда, именно отсюда, — повторил Барбикен, стукнув ногой по вершине Стонзхилла, — наш снаряд полетит на Луну через мировое пространство.

В тот же вечер Барбикен и его отряд вернулись в Тампа. Мерчизон тотчас же воспользовался обратным рейсом «Тампико», чтобы скорей возвратиться в Нью-Орлеан, нанять там армию рабочих и приобрести возможно больше нужных материалов. Члены Пушечного клуба остались в Тампа для организации работ первой очереди с помощью местных рабочих.

Восемь дней спустя «Тампико» снова показался в заливе Тампа в сопровождении пароходной флотилии. Мерчизон привез полторы тысячи рабочих.

31 октября, в десять часов утра, вся эта толпа сошла на набережную Тампа. Понятно, какое движение и возбуждение сразу охватили этот маленький городок, население которого в один день почти удвоилось.

Но и после этой первой волны новых поселенцев население Тампа продолжало быстро расти и притом независимо от числа рабочих, так как их тотчас же направили в Стонзхилл. В Тампа почти ежедневно прибывали со всех кондов земного шара отряды туристов, жаждавших воочию видеть место и работы для осуществления великого предприятия Пушечного клуба.

Потребовалось несколько дней для выгрузки первой партии материалов, машин и съестных припасов, а также частей разборных домов для рабочих; в это же время Барбикен заложил первые вехи для полотна железной дороги, которая должна была соединить Стонзхилл с Тампа.

Вряд ли всем известно, как американцы строят свои железные дороги. Они не боятся ни крутых поворотов, ни больших подъемов, презирают перила при насыпях и всякие искусственные сооружения; их дороги капризно взбираются на холмы и таким же образом спускаются в долины, идя почти вслепую, нисколько не заботясь о соблюдении прямолинейного пути. Поэтому американские железные дороги обходятся значительно дешевле европейских и строятся скорей; зато с их рельсов поезда скорее соскакивают и чаще валятся с насыпей.

Сооружение дороги из Тампа в Стонзхилл оказалось поэтому самым простым делом: ее построили очень дешево и быстро.

Практический ум Барбикена создавал тысячи улучшений в постановке и выполнении работ. При нем никогда не возникало ни препятствий, ни затруднений, ни замешательства: Барбикен оказался таким же первоклассным механиком, строителем и рудокопом, каким мастером он был в артиллерии. Он находил ответы на все вопросы и быстрые решения для всех практических задач. В то же время он вел самую деятельную переписку с комитетом Пушечного клуба и с Гольдспрингским заводом; днем и ночью, с разведенными парами, «Тампико» ожидал его приказаний на рейде.

1 ноября Барбикен покинул Тампа с первым отрядом рабочих, и уже на другой день около Стонзхилла вырос целый городок из разборных деревянных домиков, а в следующие дни успели уже огородить новые жилища палисадниками. В рабочем городке сразу развилась кипучая деятельность, как в любом большом городе Соединенных штатов.

Пробные бурения, выполненные с возможной тщательностью, дали отличные результаты, и уже с 4 ноября можно было приступить к закладке шахты. В этот день Барбикен созвал всех главных мастеров и произнес следующую речь:

— Друзья мои! Вы все знаете, с какой целью я призвал вас в эту дикую часть Флориды. Предстоит отлить пушку в 300 метров длины, с внутренним диаметром в три метра, со стенками в два метра. Надо эту пушку обложить каменной кладкой около семи метров толщины; в общем это должно составить шахту диаметром в 21 метр и в 300 метров глубины. Эту огромную работу необходимо закончить в течение восьми месяцев. Для тысячи рабочих это не составляет никакого затруднения, если они работают на просторе. Вам же придется работать в сравнительно ограниченном пространстве. Тем не менее работа должна быть сделана, и она будет сделана: я рассчитываю столько же на ваше мужество и на вашу энергию, сколько и на ваше искусство.

Слушатели Барбикена были совершенно подготовлены к его энергичной речи, выразившей в немногих словах программу работ и отношение Барбикена к рабочим. Эта речь как нельзя больше подходила к характеру и деловитости главных исполнителей предстоящего сооружения. Они тотчас же разошлись и привели очередную смену рабочих.

В восемь часов утра на вершине Стонзхилла раздались первые удары кирки, и с тех пор это доблестное орудие ни одной минуты не оставалось праздным: рабочие сменялись четыре раза в сутки.

Одним из пунктов договора с Пушечным клубом Гольдспрингский завод обязывался стянуть дуло колумбиады громадными обручами из кованого железа, которые пришлось бы насаживать в раскаленном виде. Мерчизон указал, что ввиду твердого каменистого грунта эти обручи, которые обойдутся чрезвычайно дорого и отнимут очень много времени, являются совершенно излишней роскошью.

Нечего говорить, что практичный ум Барбикена сразу оценил важность меры, предлагаемой Мерчизоном. С общего согласия этот пункт договора был отменен.

— Это даст нам огромную экономию во времени, — объяснил Мерчизон, — потому что теперь можно будет применить новую систему для углубления шахты.

— А в чем же заключается эта новая система? — спросил майор, который был приверженцем прочных орудий и потому не без колебания отказался от железных колец для колумбиады: он живо вспомнил злосчастную судьбу мастоновской мортиры.

— Дело вот в чем, — отвечал Мерчизон: — если ставить скрепляющие обручи на пушку, то нельзя начинать каменную кладку раньше, чем не будет отлита пушка и обтянута этими огромными обручами; теперь же мы будем выводить каменную ограду одновременно с выкапыванием земли. Кроме того, это избавляет от необходимости подпирать земляные стены посредством распорных брусьев; теперь их сдержит каменная кладка, которая сама будет опускаться вниз вследствие своей тяжести.

— Но вы, кажется, еще не поставили каменщиков на работу? — спросил майор.

— Нужно прежде пройти верхний слой почвы и добраться до твердого грунта, — отвечал инженер.