Мое тело – Босфор - Бокова Лола - Страница 31
- Предыдущая
- 31/47
- Следующая
sefahat
. Наш национальный праздник. И все же, господи, ты не сможешь осудить нас. Это был жадный глоток твоей Любви и Жизни, все остальное – ты знаешь сам - унылые шаги навстречу старости.
xxxx
Не проходит и дня, как звонят Глазки, их грусть невыразима никакими словами, хотя он всегда старается все обратить шутку. Мы очень забавно прощались: он предложил не плакать, я с удовольствием поддержала эту идею, действительно, сколько можно уезжать из этой страны в слезах. Мне вовсе не хотелось надевать на себя фальшивую маску – не так уж и больно мне было при мысли от расставания, скорее наоборот, уже устала от бесконечных пряток и маскировок, ложь истощает.
Вы будете сидеть в самолете и умирать от смеха! Ха ха ха! Отпуск закончился! Ха! Ха! Ха!
А ты останешься весь день в кафе, и будешь праздновать наш отъезд! Ха!Ха! Моя ашкым наконец то уехала! Ха ха ха!
Мы насмеялись вдоволь, я глянула на часы, и хотя времени у нас еще было полно, сказала: ну все, нам пора. Лицо Кадира мгновенно вытянулось. Тут уж я сама рассмеялась: ты же сам говорил – не грустить. Вот и смейся! Он как-то жалко улыбнулся.
Расстанемся здесь, на пляже. Не люблю маханий вслед и т.д. (Интересно, с каких это пор?)
???
Солнышко, рыбачок мой, пиши мне, но только что-нибудь смешное, а не грустное, грустного не надо, хорошо?
…
ххх
Проходит чуть больше недели. Наступает холодная осень, когда уже позади и июнь, и сентябрь, традиционные турецкие вехи. Остается смотреть на желтые деревья и как мазохист, наслаждаться медленным умиранием. Холод пронизывает до костей, не согреешься даже дома, потому что страна запускает в батареи горячую воду, наверно, по звездам. Кажется, что прошло несколько месяцев, настолько все солнечное кажется призрачно и далеко.
Снова звонок из Турции, определяющийся какими то странными цифрами, думаю, с чего это Глазки звонят в выходной, с утра пораньше? Правда, уже середина дня, это у нас со Славиком только зреет завтрак.
Ретируюсь в другую комнату, прикрываю дверь, слышу женский голос. Какая то турчанка пытается что-то у меня узнать, но она совершенно не делает скидку на мое плохое знание языка. Впрочем, еще до того, как она произносит имя «Кадир», я уже обо всем догадываюсь, и делаю вид, что ни слова не знаю по-турецки. Как будто случайно отключается телефон.
Через полчаса «глазкина» жена снова перезванивает, и начинает говорить со мной на примитивном немецком. Я, как назло, и немецкого не знаю. Опять разговор ни к чему не приводит. Интересно, а что она хочет от меня услышать? Чистосердечное признание? Я пишу Глазкам: кажется, звонила твоя «мама», а я турецкого «не знаю»!
Он отвечает: она вчера вечером прочитала твои сообщения у нас была драка у нас всегда в семье проблемы и скандалы из-за всего на свете прости что доставляю тебе неприятности. Ну, думаю, попал мужик. Эти турчанки кого хочешь доведут, скандалистки номер один в этом мире. Может, в каких-нибудь африканских племенах еще хуже, и там неверных мужей жены живьем сжигают на костре?
Впрочем, неизвестно, что хуже, сгореть на костре или выслушивать ежедневные крики жены и всех ее многочисленных родственников и получать в лицо всевозможную посуду, разукрашенную в национальном стиле.
Эх, жаль мужика, такой романтичный, интеллигентный, мастер на все руки, и живет с такой стервой, которая еще и детей ему рожать не хочет. Туркам редко когда позавидуешь. Я пишу: давай лучше прекратим переписку, а то у тебя много проблем. Он: лучше отвечай мне только сразу после моих сообщений и вечером постарайся не писать ты мне очень нужна без тебя жить не смогу.
Не уверена, что в восторге от этого цирка, я редко общалась с женатыми мужчинами, и особенно не стремлюсь, хотя у многих моих подруг опыт большой, по-моему, ни к чему хорошему эти отношения никогда не приводили. Меня не прельщает вторичность. Но все-таки отвечаю, как ни в чем не бывало: тамам тамам, проблем йок, а вот у тебя жизнь не очень сладкая, ашкым!
И тут приходит весточка от его жены: я, мол, жена Кадира, пожалуйста, поговорите со мной! Вот так таак! Кажется, наступила пора переписки с восточными женщинами в платках. Для разнообразия и это неплохо! И еще раз Кадир: я сказал, что все эти сообщения от подруги Саваша (это его друг, я его знаю), так что если что, отвечай, что твой друг – Саваш. Интересно, а как я буду изображать из себя немку? Я думаю, твоя жена уже знает, что Саваш любит одну-единственную немку.
К вечеру набираюсь решимости и отвечаю жене. Она перезванивает мне, я даже не успеваю ничего сказать, кричит: я знаю, что ты понимаешь по-турецки, выслушиваю ее трехэтажный мат, наконец сообщаю ей, что я – подружка Саваша. Пауза. Опять трехэтажный мат с особым пафосом и смех, видимо, там много людей и она в центре внимания, чувствует себя на высоте. Эффектно заканчивает свою речь (говорит так быстро, что я ничего не понимаю, но тут и так все понятно), разъединяемся.
Ладно, пусть выговорится, черт с ней, мне не сложно побыть сточной канавой, лишь бы все успокоились. Но не тут-то было. К ночи опять пишет жена: рядом Кадир, говорит, что вы не любовники и что ты проститутка. Подтверди. Я все подтверждаю. Зачем? Не знаю. Мне он совсем не нужен. Не знаю даже, встретимся ли еще когда-нибудь. Если только случайно. Но что-то заставляет подыгрывать этому женатому мужику. Конечно, он мне более симпатичен, чем незнакомая истеричка.
Я тоже была на ее месте и звонила любовнице своего мужа, но и не думала ругаться. Культурно, хотя и весьма уверенным голосом, попросила больше не встречаться. Сейчас бы и не подумала никому звонить. Терпеть не могу, когда из-за меня у кого-то проблемы или плохое настроение.
Всех одиноких мужчин хочется утешить, приласкать, убаюкать на груди. Как-то совсем уж одиноко выглядели мои Глазки. Сработал капкан, в который я всегда попадаюсь: взгляд, полный одиночества. Вряд ли ему есть о чем поговорить со своей категоричной «половиной». И его побег от жены мне тоже понятен: в чем еще спасаться от печальной реальности, как не в любовных интригах? Только у меня (пока), в отличие от него, на его родине горааааздо больше шансов.
Глазки неверно истолковали мое поведение. Пока мы встречались, мое молчание время от времени означало не покорность, а продумывание комбинаций, дабы скрыть истинное положение вещей.
BIZIM GIZLI
Мне исполняется тридцать. чувствую, как молодею. Вместе с мифическим целлюлитом куда то исчезают лишние килограммы, разглаживается кожа, загрубевшие пятки становятся розовыми и мягкими, впервые за последние десять лет пропадают мозоли, с которыми я и не надеялась уже расстаться, перестают выпадать волосы, а я уже ожидала неминуемую лысину лет через пять. Мне начинает нравиться свое лицо, на которое я с некоторым удивлением ежедневно взираю в зеркале, и томный взгляд. Я пользуюсь только тушью для ресниц, и то ради баловства, и еще выходя на улицу, выливаю на себя полпузырька сладких духов. Разумеется, тоже для собственного удовольствия. Сегодня мне написали все. Маха оборвала телефон, Глазки написали несколько трогательных сообщений в отведенное для общения время, даже Кубка заставила ответить с чужого телефона! Написала ему: ладно, не отвечай, но в декабре я к тебе даже не заеду! К вечеру не выдержал. На самом деле хочу только к нему. Ему точно надо вручить кубок за соотношение количества и качества.
На работе у меня репутация замужней клуши. Никто не знает, что за пределами офиса я превращаюсь в бродячую собаку и пускаюсь на вечные поиски своего хозяина. Мужчины разных возрастов и вероисповеданий, разных весовых категорий, нравстственных убеждений, социальных положений, политических взглядов, размеров кошелька и ботинок, тщетно пытаются приручить меня.
Иногда по долгу службы я заступаю на красные коврики высшего общества. Я с улыбкой пожимаю руки ничего не подозревающим холеным послам, думая, что, наверно, лучше них знаю их народ, раздавая себя направо и налево гарсонам, дворникам, мелким служащим, хозяевам баров и магазинов, бездомным и безработным, ведь я, а не эти послы, ем с ними по утрам суп или яичницу с хлебом, объясняюсь с полицией и время от времени лечусь от их болезней. Они обнимают, гладят, причесывают, кормят и любят меня, и только я знаю, какие газеты они читают, а потом аккуратно раскладывают под трапезу, что и как пьют, о чем говорят, что хотят и в какой туалет они писают. Впрочем, зачем это все знать послам, с их плюшевыми новогодними елками и мадам-клико, наше рукопожатие и есть момент истины, слияния посла с его собственным народом, в этот момент я против его воли передаю ему привет от всех его барменов, спортсменов, сынов и продавцов.
- Предыдущая
- 31/47
- Следующая
