Звездный двойник - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 7
- Предыдущая
- 7/38
- Следующая
— Плевать! Хочу на Землю!
— Ага. И в кутузку за все грехи разом — от «попытки нелегального въезда» до «разбоя на космических трассах»? Не валяйте дурака! Вас в конце концов примут за контрабандиста, препроводят в тихий кабинетик, там введут иглу за глазное яблоко и выкачают из вас всё! Уж они-то умеют спрашивать, и от ответа не отвертитесь. Однако на меня всё свалить у вас тоже не выйдет — добрый старый Дэк Бродбент уже целую вечность не возвращался на Землю; это подтвердит куча самых достойных свидетелей.
Вот теперь мне действительно поплохело! К невыносимой тошноте добавился страх.
— Ты, значит, отдашь меня легавым?! Ах ты…
Я запнулся, не в силах сходу подобрать слово.
— Что ты, старина?! И не подумаю! Можно бы, конечно, скрутить тебе руки, а там думай обо мне что хочешь… Только — нужды нет. Парный брат Рррингрийла — Ррринглатх — наверняка в курсе, что старина Грийл в номер вошёл, а обратно не вышел. Он и наведёт. Парный брат — тебе такое родство и не снилось! Вообще землянину его не понять — мы ж не размножаемся делением.
И знать не желаю, как эти твари размножаются, — вроде кроликов, или там аист их приносит в маленьком чёрном узелке. Если верить Бродбенту, вернуться на Землю мне не светит вовсе. Об этом я и сказал. Он покачал головой.
— Вздор. Положись на меня — вернём в целости-сохранности, как и вывезли. Закончим дело — выйдешь через то же, или другое, всё равно — поле, в пропуске будет сказано, что ты — механик, вызванный зачем-нибудь в последнюю минуту; загримируешься, возьмёшь ящик с инструментом… Ты же актёр — неужто механика не сыграешь?
— А… Конечно, но…
— И порядок! Держись старого, мудрого Дэка — с ним не пропадёшь. Я восемь наших ребят на уши поставил, чтоб слетать на Землю и назад с тобой вернуться — кто мешает второй раз то же сделать? Но если наша гильдия не поможет — у тебя ни одного шанса. — Он усмехнулся. — Все дальнобойщики — вольные торговцы в душе. Искусство контрабанды, вот что это такое! И каждый из нас всегда поможет другому в маленьком, невинном обмане таможенной службы. Но с посторонними наша гильдия не сотрудничает.
Я всё пытался призвать к порядку желудок и обмозговать ситуацию как следует.
— Дэк, это связано с контрабандой?
— Да нет! Вот разве вас мы вывозим беспошлинно.
— Я хотел сказать, контрабанда, по-моему, вовсе не преступление.
— А кто ж спорит?! Только те, кто делает деньги на зажиме торговли! А от вас требуется перевоплощение, Лоренцо. И вы — как раз тот человек, который нам нужен. Я же не случайно подсел к вам в баре — вас целых два дня выслеживали. И я, стоило мне сойти на Землю, тут же отправился к вам.
Дэк нахмурился:
— И хотел бы я быть уверенным, что достойный наш противник преследовал не вас, а меня.
— Почему?
— Значит, они просто пытались выяснить, что я замышляю. Тогда всё — о'кей, счёт ничейный, полная ясность. А вот если выслеживали вас, выходит, они знают, что мне нужен актёр, способный сыграть эту роль.
— Но откуда им было знать? Или вы сами рассказали?
— Лоренцо, дело слишком серьёзное. Гораздо серьёзней, чем вы думаете. Я сам всех подробностей не представляю, и потом — чем меньше вы об этом будете знать, тем вам же спокойней. Одно скажу: подробные характеристики некоего лица были скормлены большому компьютеру «Бюро Переписи Населения» в Гааге, чтобы машина сравнила их с характеристиками профессиональных актёров — всех, какие есть. Всеми средствами это старались держать в секрете, но кто-нибудь мог всё же догадаться и разболтать. Дело в том, что актёр должен быть во всём похож на оригинал — отбор проводился строгий. И воплощение требуется — идеальное.
— Ого! И машина именно меня назвала?
— Да. И ещё одного.
Вечно язык мой суётся, куда не просят! Но я не смог удержаться, будто жизнь моя от этого зависела. Хотя — так примерно и было: кто же, интересно, мог сыграть не хуже меня?
— Ещё одного? Кого это?
Дэк смерил меня взглядом. Он заметно колебался.
— Один парень, как его… ээ… Орсон Троубридж! Может, слыхали?
— Это пугало?!
От ярости даже тошнота на минуту прошла.
— Да? А я слыхал — он прекрасный актёр…
Я был просто вне себя от мысли, что кто-либо может считать этого нелепого Троубриджа способным сыграть роль, которая под силу только мне:
— Эта… помесь ветряка с Демосфеном?
Я остановился: гораздо приличнее просто не обращать внимания на подобных «коллег». Но этот щёголь ещё и страдал острейшей формой нарциссизма: если даже по ходу пьесы требовалось поцеловать даме руку, Троубридж обязательно обманывал публику и целовал собственный большой палец. Эгоист, позёр, фальшивый насквозь человечишко — разве такому вжиться в роль?!
Вдобавок, по какой-то необъяснимой прихоти Фортуны, его козлиная декламация и обезьяньи кривлянья прилично оплачивались — а настоящие мастера голодают…
— Дэк! Да как вы подумать могли, что он подойдёт?!
— М-мм… Не то, чтоб он подходил, — он сейчас связан долгосрочным контрактом. Сразу хватятся, пропади он хоть на неделю. Хорошо, вы оказались «на воле». Получив ваше согласие, я велел Джоку отозвать ребят, занимавшихся Троубриджем.
— И правильно!
— Но знаете, Лоренцо, должен вам сказать: пока вы обуздывали свою требуху после торможения, я связался с «Рискуй» и дал команду продолжать переговоры с Троубриджем.
— Что?!
— Так вы ж сами просились. У нас как — раз уж дальнобойщик подрядился забросить груз на Ганимед, так он доставит его на Ганимед. Сдохнет, а доставит, не пойдёт на попятный, когда корабль уже загружен! Вы сказали, берёте эту работу — без всяких там «но» и «если». Вы берётесь. И уже через несколько минут празднуете труса при первом шорохе. Потом — с космодрома сбежать хотели. И вот только что истерику закатили — хочу на Зе-е-млю! Знаете, может, вы и лучший актёр, чем Троубридж, — я не разбираюсь. Но нам нужен парень, который не сдрейфит в случае чего. И сдаётся мне, Троубридж как раз из таких. Если с ним договоримся — заплатим вам и отправим назад. Ясно?
Более чем. Дэк вслух не говорил, но явно имел в виду, что я не тот партнёр, на которого можно положиться, и был по-своему прав. И обижаться оставалось лишь на самого себя. Конечно, только полный кретин соглашается, сам не зная, на что, — но я ведь согласился! Безоговорочно… А теперь вдруг решил отвалить в сторонку, будто новичок, испугавшийся публики.
Что бы ни случилось, играй до конца! — вот древнейшая заповедь шоу-бизнеса. Может, философы её и опровергнут, однако жизнь наша редко подчиняется логике. Мой папаша соблюдал эту заповедь свято. Я сам видел, как он доигрывал два акта с острым приступом аппендицита, да ещё выходил на поклоны, прежде чем его отправили в больницу. Сейчас я словно видел лицо отца — лицо истинного актёра, с презрением взирающего на горе-фигляра, готового без зазрения совести отпустить публику неудовлетворённой…
— Дэк, — неуклюже промямлил я, — извините, бога ради. Я был неправ.
Он пристально оглядел меня:
— Так вы будете играть?
— Да.
Я отвечал совершенно искренне, но вдруг вспомнил об одной вещи, делавшей эту работу для меня вовсе безнадёжной, вроде роли Белоснежки в «Семи гномах».
— Всё — о'кей, я буду играть. Но…
— Что «но»? — презрительно спросил Дэк. — Опять ваша проклятая натура.
— Нет, нет! Но — вы говорили, летим на Марс. Дэк, я должен буду играть среди марсиан?
— Ну конечно, а то среди кого?
— А… Но, Дэк, я же не переношу марсиан! Они меня всегда из колеи вышибают! Я постараюсь справиться, но может получиться… понимаете?
— Э, если дело только в этом — плюньте и забудьте!
— Как «забудьте»? Я…
— Говорят вам — плюньте! Нам всё известно — вы в таких вещах сущий чайник, Лоренцо. Эта боязнь марсиан — всё равно, что детские страхи перед пауками и змеями, но — неважно. Мы всё учли. Так что — не беспокойтесь понапрасну.
— Ну, раз вы… Тогда всё в порядке.
- Предыдущая
- 7/38
- Следующая
