Звездный двойник - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 6

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая

— Вы что, спятили?!

— Полностью, приятель, — от таких-то волнений! Опять же — совесть…

— Но… Вы же не моё мне клеите!

— Да-а? Это как сказать. Думаете, вам поверят больше, чем мне? Я, в отличие от некоторых, знаю, с чего всё заварилось. И знаю кое-что о вас. Вот, к примеру…

И он напомнил мне пару тех давних проделок, которые я твёрдо полагал похороненными и похеренными навеки. Чёрт с ним, выступал я раза два в «холостяцких шоу». В нашей семье такое, мягко говоря, не принято, но жить-то надо! А что касается Биби — это с его стороны просто непорядочно. Откуда я мог знать, сколько ей лет?! Ну, тот вексель, которым я расплатился в отеле, — вовсе ни в какие ворота! Престранные обычаи в Майами-Бич. Тамошняя деревенщина и на обычного неплательщика смотрит, будто на бандита с кистенём. Что я, не заплатил бы, если б мог?! Что до «несчастного случая» в Сиэтле… Словом, знает он обо мне много чего, но зачем же так искажать факты?! Я же…

— Ну что ж, — продолжал Дэк, — подойдём сейчас к нашему глубокоуважаемому жандарму и во всём чистосердечно раскаемся. И кладу семь против двух, что знаю, кого первым выпустят под залог!

За разговором мы миновали полисмена. Он увлечённо пудрил мозги сидевшей за барьером дежурной и на нас даже не посмотрел. Дэк вынул откуда-то два пропуска с надписью: «Полевой допуск — разрешение на обслуживание — стоянка К-127» и сунул их под монитор. Монитор считал информацию и высветил разрешение взять машину на верхнем уровне, код Кинг-127. Дверь распахнулась, механический голос произнёс:

— Будьте осторожны. Внимательно следите за радиационными предупреждениями. За несчастные случаи на поле Компания ответственности не несёт.

Усевшись в небольшую машину, Дэк набрал абсолютно другой код. Машина, развернувшись, юркнула в какой-то туннель. Куда нас несёт — меня совершенно не волновало: теперь всё едино.

Покинутая нами машина отправилась обратно. Прямо передо мной к далёкому стальному потолку поднималась лесенка. Дэк подтолкнул меня к ней:

— Давайте скорей!

Добравшись до люка в потолке, я увидел надпись: «ОПАСНО! РАДИАЦИЯ! Находиться не более 13 секунд». Цифры были вписаны мелом. Пришлось затормозить. Заводить детей я, конечно, не собирался, однако и дураком себя не считал. Дэк оскалился:

— Ах, вы сегодня не в свинцовых подштанниках?! Открывай и давай быстро на корабль! Там всех-то дел на десять секунд, если не канителиться.

Мне хватило и пяти. Футов десять пробежал под открытым небом, затем нырнул в люк корабля, а там уж понёсся через две ступеньки.

Кораблик был невелик. Во всяком случае, рубка тесная; рассматривать снаружи времени не было. До этого я летал лишь на лунных катерах — «Евангелине», да её братишке «Гаврииле»; это когда имел глупость согласиться выступать на Луне в компании с ещё несколькими простаками. Наш импресарио полагал, что акробатика, пляски на канате и вообще всякого рода кунштюки при 1/6 «g» пройдут куда как успешней. И даже времени на репетицию не оставил, недоумок. А без привычки… Короче, назад я вернулся только благодаря Фонду Помощи Нуждающимся Гастролёрам, и это стоило мне всего моего гардероба…

В рубке находились двое. Один, лёжа в ускорителе, возился с какими-то верньерами, другой вертел в пальцах отвёртку. Лежавший глянул на меня и ничего не сказал. Второй обернулся и тревожно спросил через моё плечо:

— А Джок где?

Из люка, словно чёртик из табакерки, выпрыгнул Дэк:

— Потом, потом! Вы массу его скомпенсировали?

— Ага.

— Рыжий, диспетчерская отсчёт дала?

Из ускорителя лениво отозвались:

— Дала, дала. Каждые две минуты сверяюсь. Вовремя ты, у нас ещё… ага, сорок… семь секунд.

— Место мне, живо! Ещё отметку эту ловить!

Рыжий так же лениво вылез из ускорителя. Дэк тут же рухнул в него. Другой космач сунул меня на место штурмана и, пристегнув ремнями, направился к выходу. Рыжий последовал было за ним, но задержался:

— Да, чуть не забыл. С вас билетики, — сказал он добродушно.

— А, ч-чёрт!

Рывком ослабив ремень, Дэк полез в карман, достал полевые пропуска, с которыми мы прошли на борт, и отдал ему.

— Спасибо, — ответил Рыжий, — до скорого! Давай — и чтоб сопла не остыли!

И с той же изящной ленцой он удалился. Слышно было, как хлопнула дверь шлюза, и у меня заложило уши. Дэк не попрощался — он был занят компьютером.

— Двадцать одна секунда, — буркнул он. — Предупреждения не будет. Расслабьтесь, и из ускорителя не высовывайтесь. Старт — только цветочки.

Я почёл за лучшее делать, что говорят. Секунды тянулись, будто часы; напряжение становилось невыносимым. Я не выдержал:

— Дэк…

— Да отвяжись ты!

— Куда мы хоть летим?!

— На Марс!

Я успел увидеть, как красная кнопка под его пальцем уходит в панель, — и отключился.

И чего, скажите на милость, смешного, когда человека мутит? Этим чурбанам с железными потрохами всегда весело — они и сломанную ногу собственной бабушки оборжут.

А меня, естественно, скрутило сразу же, как только Дэк убавил тягу и перевёл посудину в свободный полёт. Однако с космической болезнью я быстро справился — слава богу, с самого утра ничего не ел. Тем не менее, чувствовал себя всё плоше и плоше — в предвкушении всех прелестей этой жутковатой экскурсии. С другим кораблём мы состыковались через час сорок три, что для меня, крота по природе, равносильно тысяче лет чистилища. Всё это время Дэк находился в ускорителе по соседству, и, должен заметить, шуточек по моему поводу не отпускал. Будучи профессионалом, он воспринял мои мучения с безразличной вежливостью стюардессы — а не как эти безмозглые горлопаны; вы наверняка встречали таких не раз среди пассажиров лунных катеров. Будь моя воля, все дубиноголовые остряки живо бы оказались за бортом ещё на орбите и уж там-то вдоволь повеселились бы над собственными конвульсиями в вакууме.

Как назло, в точку рандеву мы вышли гораздо раньше, чем я собрался с мыслями и смог бы задавать вопросы. Проклятая болтанка лишала всякого любопытства. Думаю, если б жертве космической болезни сообщили, что расстреляют её на рассвете, ответом было бы:

— Да? Пере… дайте, пожалуйста, тот пакет!

Но наконец я оправился настолько, что неодолимая воля к смерти сменилась во мне хилым, еле дышащим, но всё же желанием ещё немного пожить. Дэк всё это время возился с корабельной рацией, причём сигналы шли в очень узком диапазоне: с контролем направления он нянчился, как стрелок — с винтовкой перед решающим выстрелом. Слышать его или читать по губам я не мог — слишком низко склонился он над передатчиком. Похоже, держал связь с «дальнерейсовиком», к которому мы приближались.

Но в конце концов он бросил рацию и закурил. Я с трудом подавил тошноту, подступившую к горлу при одном виде табачного дыма, и спросил:

— Дэк, не пора ли вам, наконец, развязать язык?

— Успеется. До Марса — далеко.

— Ах так?! Да катитесь вы к чёрту со своим высокомерием! — довольно слабо возмутился я. — Не желаю на Марс! Знал бы, и слушать ваши бредни не стал!

— Да успокойтесь вы, никто вас силком не тащит!

— Э-ээ?

— Выход у вас за спиной. Хотите — топайте. Уходя, закройте дверь.

Насмешку я оставил без ответа. Он продолжал:

— Ах, я и позабыл, вы же без воздуха задохнётесь. Тогда выход у вас один — лететь на Марс. Уж я присмотрю, чтоб вы потом вернулись домой. «Одолей» — то есть, вот эта посудина — идёт на стыковку с «Рискуй»[9]. «Рискуй» — сверхскоростной дальнерейсовик. И через семнадцать целых хрен десятых секунды после стыковки он стартует к Марсу — мы, кровь из носу, должны быть там в среду.

С раздражением и упрямством, на какие только способен тот, кого укачало, я ответил:

— Не поеду ни на какой Марс. Здесь останусь. Ведь должен кто-нибудь отвести корабль на Землю, я-то знаю!

— Корабль — да, — согласился Дэк, — но не вас. Потому что те трое, за кого нас должны были принять в порту Джефферсон, сейчас на борту «Рискуй». «Одолей» же, как видите, трёхместный. Боюсь, место для четвёртого здесь вряд ли отыщется. И кстати, как вы пройдёте через контроль на «въезде»?

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая