Шлюз № 1 - Сименон Жорж - Страница 13

• Предыдущая
• 13/24
• Следующая

— Нисколько. Всех угощаю я.

— Нет. Нет.

— Всенепременно. Минуточку, и я в вашем распоряжении. Игра! — Он бросил карты и направился к стойке. — Чего вам налить? Того же? А вам, ребята?

В атмосфере бара, поведении клиентов, в их голосах было что-то нарочитое, фальшивое, особенно у хозяина: тот прямо из кожи вон лез, чтобы разговор ни на минуту не смолкал.

— Знаете, Гассен-то так и не просыхает. Словно обет дал. Тебе большой стакан, Анри? А тебе?

На уснувшей набережной лишь одно это бистро оставалось открытым. Мегрэ, которому надо было разом следить за происходящим снаружи и внутри, шагнул к двери.

— Да, комиссар, чуть не забыл вам сказать…

— Что еще? — проворчал, повернувшись Мегрэ.

— Постойте-ка!.. Вот балда! Опять забыл!.. Чего вам налить?

Слова прозвучали так неестественно, что даже игроки смущенно переглянулись. Фернан и сам это почувствовал: у него разом покраснели скулы.

— Что тут, черт возьми, происходит? — вспылил Мегрэ.

— Что вы имеете в виду?

Комиссар придержал открытую дверь и оглядел суда, застывшие на воде канала.

— Почему ты стараешься задержать меня тут?

— Я? Клянусь…

Наконец в темной массе корпусов, мачт и кают комиссар углядел крошечную светящуюся точку. Не дав себе труда затворить за собой дверь, он пересек набережную и очутился прямо перед мостками, ведущими на «Золотое руно».

В двух шагах от себя он едва не проглядел человека.

— Что вы тут делаете?

— Жду клиента.

Мегрэ обернулся. Чуть поодаль стояло такси с потушенными фарами.

Под ногами комиссара глухо заскрипело дерево узких сходней. Стекло в двери слабо светилось. Ни минуты не раздумывая, он распахнул ее и шагнул вниз.

— Можно войти?

Каюту освещала керосиновая лампа. Постель была уже разобрана. На столе, покрытом клеенкой, стояла бутылка и два стакана.

А за столом молча, настороженно сидели друг против друга два человека: старик Гассен и Эмиль Дюкро. В маленьких глазках Гассена таилась угроза, Дюкро сидел, положив локти на стол, сдвинув на затылок фуражку.

— Входите, комиссар. Я так и думал, что вы тут появитесь.

Дюкро держался совершенно естественно, приход комиссара его не обеспокоил и не удивил. От пузатой керосиновой лампы волнами расходился теплый воздух. Стояла полная тишина, и могло показаться, что эти двое уже Бог знает сколько времени просидели тут, не произнося ни слова и не шелохнувшись. Дверь второй каюты была закрыта. Значит, Алина спит? А может быть, тихонько лежит в темноте, прислушиваясь к голосам в соседней каюте?

— Мое такси еще не уехало?

Дюкро попытался стряхнуть с себя напряжение.

— Любите голландскую водку?

Он сам пошел к буфету за стопкой, налил в нее прозрачной жидкости и уже потянулся за своей, как вдруг Гассен одним махом смел со стола все, что на нем было.

Бутылка, стопки — все покатилось по полу. Из бутылки, чудом не разбившейся, вылетела пробка, и в горлышке забулькало.

Дюкро даже не вздрогнул. Уж не ожидал ли он чего-нибудь подобного? А Гассен был уже совсем готов сорваться: он тяжело дышал и, сжав кулаки, подался вперед.

В соседней каюте послышалось чье-то шевеление.

Гассен еще секунду пребывал в нерешительности, потом обхватил руками голову и рухнул на стул, всхлипнув:

— Проклятая судьба!

Дюкро кивнул на люк, на ходу похлопал старика по плечу. И все. Они сошли по сходням и окунулись в чистый свежий воздух. Шофер поспешил к машине. Дюкро чуть помешкал, придержав Мегрэ за руку.

— Я сделал, что мог. Вам в Париж?

Они поднялись по каменной лестнице. Дверца автомобиля была открыта, мотор тихо урчал. За окнами бистро маячил силуэт: должно быть, Фернан разглядывал машину.

— Это вы дали распоряжение, чтобы вас там никто не беспокоил?

— Кому?

Мегрэ махнул рукой, и Дюкро его понял.

— Он что, пытался вас не пустить?

Дюкро усмехнулся, польщенный и недовольный одновременно.

— Экие идиоты! — буркнул он. — Садитесь. Прямо, в центр.

Он снял фуражку и пригладил рукой волосы.

— Я был вам нужен?

Мегрэ промолчал, да Дюкро и не ждал ответа.

— Вы подумали о моем давешнем предложении?

Но на благоприятный ответ Дюкро уже не надеялся.

Вероятно, был бы им даже разочарован.

— Жена вчера вечером уехала расставлять мебель в нашем доме.

— Где?

— Между Меном и Туром.

Набережные давно опустели. До самой улицы Сент-Антуан им встретились всего две машины. Шофер опустил стекло:

— Куда ехать?

И Дюкро, словно бросая кому-то вызов, отозвался:

— Высадите меня у «Максима».

Он на самом деле там сошел — грузный, упрямый, в плотном синем костюме с траурной креповой повязкой.

Рассыльный, похоже, его знал и прямо-таки слетел навстречу по ступенькам.

— Зайдете, комиссар?

— Нет, спасибо.

Дюкро уже входил в тамбур, и дверь повернулась так быстро, что они не успели ни пожать друг другу руки, ни вообще проститься.

Пробило половину второго.

— Такси? — спросил рассыльный.

— Да… Впрочем, не надо.

На бульваре Эдгар Кине пусто, большая кровать уже в деревне. Мегрэ отправился ночевать в гостиницу в конце улицы Сент-Оноре.

Из глубины кладбища еще доносилось неторопливое монотонное шарканье, а голова траурной процессии уже подошла к воротам. Под ногами плотной, то и дело останавливающейся толпы тяжело хрустел гравий.

Эмиль Дюкро, в черном костюме и белоснежной рубашке, стоял, прислонясь к воротам кладбища, скомканным платком утирая потное лицо и пожимая руки всем, кто с поклоном к нему подходил. Трудно сказать, о чем он думал. Во всяком случае, глаза у него были сухие, и он так и не перестал делать вид, будто эти похороны не имеют к нему никакого отношения. У его худощавого корректного зятя глаза покраснели. Лиц женщин под траурными вуалями видно не было.

Сотни речников, чисто вымытых, причесанных, в синей форме, с фуражками в руках, по одному отдавали поклон, неловко, запинаясь, бормотали слова соболезнования, потом отходили и небольшими группками отправлялись на поиски кафе. У всех по лицам тек пот, тела под плотными двубортными пиджаками совсем взмокли.

Мегрэ стоял на тротуаре возле лотка цветочницы, смотрел на провожающих и решал, уйти ему или еще подождать. Неподалеку остановилось такси, из него вылез один из его инспекторов, поискал начальника глазами.

— Сюда, Люкас.

— Сегодня утром в половине девятого старик Гассен купил револьвер — у оружейника на площади Бастилии.

Гассен был тут же, среди провожающих, метрах в пятидесяти от семейства Дюкро. Он продвигался вперед вместе с людским потоком, молча, терпеливо, мрачно глядя в пространство.

Гассен привлек внимание Мегрэ еще раньше: комиссар впервые видел старика при полном параде, с подстриженной бородой, в свежей рубашке и новом костюме. Уж не кончился ли срок его пьяного обета? Во всяком случае, он казался куда спокойнее, держался с достоинством, больше не цедил слова сквозь зубы, и это даже вызывало некоторую тревогу.

— Это точно?

— Совершенно точно. Он попросил в лавке объяснить, как с ним обращаться.

— Подожди, пока он отойдет подальше, а потом незаметно задержи и доставь ко мне — я буду в местном комиссариате.

Мегрэ быстро перешел на другую сторону и остановился метрах в трех от Дюкро, очень его этим удивив.

Мимо все еще шли провожавшие, Мегрэ поймал взгляд приближавшегося Гассена, но старик не выказал ни удивления, ни досады. Встал в хвост, потоптался позади других. Наконец, молча протянул, морщинистую руку и пожал руку хозяина.

И все. Он ушел. Мегрэ внимательно следил за его поведением, но так и не понял, пьян старик или нет: чрезмерное опьянение делает иногда человека неестественно хладнокровным.

Инспектор поджидал Гассена на первом же углу.

Мегрэ сделал ему знак, и оба они удалились — один впереди, другой сзади.

• Предыдущая
• 13/24
• Следующая