Выбери любимый жанр

Мегрэ - Сименон Жорж - Страница 7

Изменить размер шрифта:

— Двадцать девять лет. Уроженец Неаполя. Дважды высылался из Франции за торговлю наркотиками. В остальном чист.

— Барнабе?

— Уроженец Марселя. Тридцать два года. Три судимости, причем одна за вооруженный грабеж.

— Товар во «Флории» обнаружили?

— Ничего — ни наркотиков, ни бумаг. Все унес убийца Пепито.

— Как зовут типа, который толкнул тебя и поднял на ноги полицию?

— Жозеф Одна. Бывший официант, теперь сшивается на скачках. Определенного местожительства не имеет, письма получает на адрес «Табака улицы Фонтен».

Думаю, промышляет букмекерством.

— Кстати, — вставил Мегрэ, — я встретил твою подружку.

— Мою подружку? — покраснев, переспросил Филипп.

— Да, высокую девицу, в зеленом шелковом платье, которую ты угостил стаканчиком во «Флории». Мы с ней чуть было не переспали.

— Я — нет, — отрезал Филипп. — И если она уверяет в противном…

Только что появившийся Люкас топтался неподалеку, не решаясь подойти к ним. Мегрэ жестом подозвал его.

— Занимаешься этим делом?

— Не совсем так, шеф. Проходил мимо и решил предупредить вас, что Кажо снова в «конторе». Приплелся четверть часа назад и заперся с комиссаром Амадье.

— Выпьешь кружечку?

Люкас набил трубку из кисета Мегрэ. Был час уборки, и официанты протирали мелом зеркала, посыпали опилками пол между столиков. Хозяин пивной, уже в черном пиджаке, проверял закуски, расставленные на рабочем столе.

— Думаете, это штучки Кажо? — спросил Люкас, понизив голос и протягивая руку за кружкой.

— Убежден.

— Невесело, однако!

Филипп помалкивал, почтительно поглядывая на проработавших двадцать лет бок о бок ветеранов, которые время от времени, между двумя затяжками, произносили несколько слов.

— Я видел вас, шеф?

— Я сам пришел ему сказать, что посажу его… Официант, еще две кружки.

— Он ни за что не расколется.

За окнами, желтые от солнца, катили фургоны «Самаритен»[3]. За ними, оглушительно названивая, поспевали длинные трамваи.

— Что собираетесь делать?

Мегрэ пожал плечами. Он и сам этого не знал. Его маленькие глазки неотрывно смотрели поверх уличной сутолоки и Сены на Дворец правосудия. Филипп поигрывал карандашом.

— Мне пора бежать, — вздохнул бригадир Люкас. — Занимаюсь сейчас одним парнем с улицы Сент-Антуан, поляком, выкинувшим кое-какие номера. Пробудете здесь до вечера?

— Вероятно.

Мегрэ тоже поднялся. Филипп занервничал:

— Я с вами?

— Лучше не надо. Возвращайся на Набережную.

Встретимся здесь за завтраком.

Он сел в автобус и полчаса спустя уже поднимался к Фернанде. Открыла она не сразу, потому что спала. Комната была залита солнцем. Простыни на разобранной постели сверкали белизной.

— Уже? — удивилась Фернанда, запахивая на груди пижаму. — Заспалась я. Обождите минутку.

Она вышла в кухню, зажгла газ и, не умолкая ни на секунду, налила в кастрюльку воды.

— Как вы велели, я пошла в «Табак». Меня там не опасаются, это заметно. Вам известно, что хозяин заведения одновременно содержит публичный дом в Авиньоне?

— Продолжай.

— Там был стол, за которым играли в бел от. Я сделала вид, что впустую прошлялась весь вечер и здорово устала.

— Ты не заметила чернявого коротышку по имени Жозеф Одна?

— Минутку… Один Жозеф там, во всяком случае, был. Он рассказывал, что провел вторую половину дня у судебного следователя. Но вы же знаете, как это бывает. Играют в карты. Белот! Двойной белот! Твой ход, Пьер… Потом кто-то что-то говорит… Кто-то отвечает из-за стойки… Хожу… Беру… Твой ход, Марсель… Хозяин тоже играл… Был там еще и негр. «Выпьешь чего-нибудь?» — спросил меня какой-то высокий брюнет, указав мне на соседний стул. Я не отказалась. Он дал мне заглянуть к нему в карты. «Во всяком случае, — продолжал тот, кого звали Жозефом, — по-моему, опасно припутывать сюда легавого. Завтра утром мне опять устроят с ним очную ставку. Мурло у него, правда, идиотское». Черви козыри… Четыре картинки… — Фернанда спохватилась. — Выпьете со мной кофейку?

Запах кофе уже разлился по всем трем комнатам.

— Сами понимаете, я не могла тут же с ходу заговорить с ними о Кажо. Я спросила: «Вот так у вас каждый вечер?» «Вроде», — отозвался мой сосед. «И вы ничего не слышали прошлой ночью?»

Мегрэ снял пальто и шляпу и приоткрыл окно, дав уличному шуму ворваться в комнату.

— Отвечая, он как-то странно взглянул на меня, — продолжала Фернанда. — Я видела, что он распаляется.

Играя, он поглаживал мое колено и пояснял: «Мы никогда ничего не слышим, понятно? Жозеф не в счет: он видел то, что должен был увидеть». Тут они все грохнули со смеху. Что мне оставалось делать? Отодвинуться я не могла. «Опять пики. Три картинки и белот!» — «Он все-таки занятный тип!» — вставил Жозеф, отхлебнув грога. Но тот, кто тискал меня, кашлянул и буркнул:

«Лучше бы он поменьше шился с псами». Сечете?

Мегрэ отчетливо представил себе сцену. Он, пожалуй, мог бы повесить каждому на шею бирку с именем.

О том, что владелец «Табака» содержит бордель в Авиньоне, он знал. А высокий брюнет — это хозяин «Купидона» в Безье и еще одного заведения в Ниме. Что касается негра, то это оркестрант из джаза по соседству.

— Имена никакие не называли? — осведомился бывший комиссар у Фернанды, помешивавшей кофе.

— Имена — нет. Несколько раз помянули «нотариуса».

Я подумала, что это Кажо. Он действительно смахивает на нотариуса, пошедшего по дурной дорожке. Но не торопитесь — я еще не кончила. Поесть, случаем, не хотите? Было уже наверняка три. Слышно было, как во «Флории» закрывают ставни. Мой сосед, продолжавший обжимать мне колено, начал меня нервировать. Тут открылась дверь, и вошел Кажо, поднес руку к шляпе, но не поздоровался ни с кем в отдельности. Никто не поднял головы. Чувствовалось, что все поглядывают на него исподлобья. Хозяин поспешил обратно за стойку. — «Дайка мне полдюжины вольтижеров[4] и коробок спичек», — бросил Нотариус. Коротышка Жозеф не шелохнулся, уставившись в свой стакан с грогом. Кажо раскурил сигару, сунул остальные в карман пиджака, вытащил из бумажника банкноту. Слышно было, как муха пролетит.

Надо сказать, наступившая тишина не смутила Кажо. Он повернулся, поочередно обвел всех спокойным холодным взглядом, опять поднес руку к шляпе и вышел.

Пока Фернанда макала свой хлеб с маслом в кофе, пижама на ней распахнулась, приоткрыв острую грудь.

Ей было, вероятно, лет двадцать семь-двадцать восемь, но тело оставалось девчоночьим, а едва оформившиеся соски — бледно-розовыми.

— Больше они ничего не сказали? — осведомился Мегрэ, непроизвольно подрегулировав газовую плитку, на которой уже запел кипятильник.

— Нет. Они посмотрели друг на друга. Обменялись взглядами. Хозяин со вздохом занял свое место за стойкой.

— Это все?

— Жозеф, казавшийся смущенным, объяснил: «Знаете, это вовсе не потому, что он такой гордый».

В это время дня улица Бланш выглядела почти провинциальной. Слышно было, как цокают копыта лошадей, везущих тяжелую телегу пивовара.

— Остальные ухмыльнулись, — прибавила Фернанда. — Тот, кто облапил мое колено, проворчал: «Как же, как же, вовсе он не гордый! Только достаточно хитрый, чтобы всех нас попутать. Вот я и говорю: по мне, лучше бы не шлялся он каждый день на набережную Орфевр».

Фернанда, постаравшаяся ничего не упустить, завершила свой рассказ.

— Домой вернулась сразу же?

— Нельзя было.

Это, похоже, не понравилось Мегрэ.

— Нет, нет, — торопливо оговорилась она, — этого я сюда не приводила. Таким лучше не показывать, что у тебя тоже есть кое-что. А отпустил он меня только в пять.

Она встала и пошла подышать к окну.

— Как зовут…

Мегрэ озабоченно прошелся по комнате.

— Как зовут твоего клиента?

— Эженом. На портсигаре у него инициалы: две золотые буквы — «Э» и «Б».

вернуться

Один из крупнейших парижских универмагов.

вернуться

Cорт сигар.