Муля, кого ты привез? (сборник) - Токарева Виктория Самойловна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/32
• Следующая

Он спал в ногах Дины, но к утру перебирался к ее голове и укладывался на подушке. Она слышала струйку его дыхания на своей щеке. А теперь Валета нет, внутри Дины пустота, воронка, как от взрыва, и не с кем поговорить.

– Мне под дверь подсунули записку, – сообщила Дина, протянула листок бумаги.

Я прочитала: «Если вам грустно и не с кем поделиться, я с удовольствием вас выслушаю. Георгий».

– Что это? – спросила Дина.

– Понятия не имею.

Мы пошли к морю. Расположились на лежаках под зонтами. К Дине приблизился молодой парень в белых джинсах.

– Здравствуйте, – кивнул он. – Я Георгий.

Дина непонимающе смотрела на парня.

– Я вам записку прислал. Это я.

– А-а-а… – обрадовалась Дина. – Вы не представляете себе, как кстати. Мне так хотелось с вами поделиться. Мой муж – он с призванием, ему не до меня. Его зовет призвание. Знаете, в каждом человеке есть бессмертная душа и прямая кишка для стока фекалий. Так вот: мой муж несет на работу свою бессмертную душу, а домой возвращает свое усталое потное тело, полное говна…

– Это не надо, – перебил Георгий. – Просто скажите: да или нет? Мой час стоит триста долларов.

– Какой час? – оторопела Дина.

– Интимные услуги. Высокого качества.

– Но вы написали: поделиться…

– Это не надо. Просто да или нет?

Георгию было некогда выслушивать бесплатно. Его час стоил больших денег.

– Так вы жиголо? – догадалась Дина. – Платный любовник?

– А что? Почему вам можно, а нам нельзя?

Я смотрела на Георгия и думала: вот что принесла демократия. Вот что такое свобода. Теперь мы – как Они. У Них при отеле платные любовники, и у нас – не хуже.

Дина куда-то пожаловалась. Георгия выгнали в шею. Больше он на пляже не появлялся.

Фестиваль – это настоящая ярмарка тщеславия. Все творцы жаждут славы. В течение десяти июньских дней кажется, что нет другой жизни, кроме этой. За главный приз можно отдать глаз, руку и почку. Любой парный орган. А зуб – нечего и думать. Любой зуб и даже всю челюсть.

В тот год приз получил фильм «Волчок». Режиссер – из глубинки. Он показал самое настоящее дно, куда обычно художники не заглядывают. Бесстрашная, талантливая лента.

После фильма я возвращалась в гостиницу по длинной, нескончаемой каменной лестнице. Мы шли рядом с Лариской из шоу-бизнеса. Я всю дорогу восхищалась.

– А мне не понравилось, – сказала Лариска. – Я сидела в этом дне всю молодость. Мой первый муж пил и бил меня. Я двадцать лет карабкалась из этой ямы, ломая ногти, чтобы вылезти в другую жизнь. Вылезла и счастлива. Ничего хорошего в прошлом я не вижу. Самое большое зло – бедность.

Каждая осталась при своем мнении.

Запомнился фильм «Старухи». Не запомнился даже, а врезался. Он взял несколько призов: за дебют, за режиссуру, за что-то еще.

Сюжет: в заброшенной деревне живут восемь старух. Матерятся открытым текстом. Туда приезжает семья узбеков из горячей точки. Происходит внедрение мусульманского уклада в русский. Не противостояние, а именно слияние двух культур, обычаев дает потрясающий результат, необходимый всем.

О режиссере Гене Сидорове хочется написать отдельно. И я напишу когда-нибудь.

В России никогда не иссякнут таланты. В чем причина? Может быть, из-за климата. Лето короткое. Холодно, темно. Поэтому пьют, мыслят и страдают.

Кино – молодое искусство. Братья Люмьер пустили свой паровоз только в начале прошлого века. Кино быстро развивается и так же быстро стареет, быстрее чем женщина.

Но, как известно, в начале было Слово. Для кино очень важна литературная основа.

У нас всегда была самая высокая литература. И есть. И будет. Это такая страна. Такая земля. Такая миссия.

Он – знаменитый режиссер Кричевский. Алкоголик. Гений. Так бывает. Это называется «патология одаренности».

Гениальность – не норма. Норма – заурядность, когда человек стоит в общем ряду. Заурядные – один за другим, как в пионерлагере, смотрят в затылок предыдущего. Не выделяются. Однако науку двигают шизофреники, искусство – алкоголики. А заурядные просто живут, едят и размножаются. Гении тоже едят и размножаются, но для них главное – самовыражение. Есть что выразить. И они знают, КАК выразить. А все остальные – потребители. Потребляют ЧТО и КАК, форму и содержание.

Она – жена режиссера Вера. Каждому гениальному режиссеру нужен гениальный зритель. Вера – зритель.

Познакомились в институте кинематографии. Вера училась на киноведческом, блистала красотой и яркостью суждений. Кричевский приметил ее в буфете, стоял за ней в очереди и там же, в очереди, понял: вот она, его будущая жена.

У Кричевского – ни кола ни двора. У Веры – двушка в хрущевке вместе с мамой и пьющим братом.

Вера ненавидела запои и больше всего боялась нарваться на алкоголика.

Чего боялась, то случилось.

Довольно долгое время Кричевский был нормальный, любимый, ни на кого не похожий, а потом пошло-поехало… Надо было сразу бросать такого мужа и стремительно бежать в другую сторону. Но сразу не получилось, а потом было поздно. Уже привыкла, уже полюбила. К нему рано пришел успех, а успешный режиссер – это главный бабуин в стаде обезьян. Предположим, Вера бросила бы Кричевского, его тут же, буквально на лету, подхватила бы другая ловкая обезьяна… А вот фига вам.

Вера решила исправить ошибку природы. Нашла хорошего врача. Врач кодировал мозги и таким образом успешно лечил алкоголизм и ожирение. Алкоголики переставали пить, а толстые – обжираться.

Врач сказал Вере очень важную вещь. Да, он может вылечить Кричевского от запоев, но автоматом он вылечится и от таланта. Нельзя внедряться в подсознание, в святая святых. Пусть все остается как есть. Кричевский пьет неделю в месяц, но остальные три недели он – художник и творец. И он счастлив. Разве не жестоко превратить его в заурядную личность?

Вера задумалась. Решила оставить все как есть. Единственное – следить за его здоровьем: чтобы во время запоев он правильно питался и не выскакивал за забор. В пьяном виде его посещали фобии, ему казалось, что он где-то что-то забыл. Он нервничал, искал – это производило на окружающих тяжелое впечатление, а Вера не хотела, чтобы ее жалели, сочувствовали. Она любила, чтобы ей завидовали. А тут – какая зависть?..

Я вышла за калитку. Увидела бегущую Веру. Она выглядела нелепо, как люди, не умеющие бегать. Локти – в стороны, голова вниз.

Вера поравнялась со мной и торопливо спросила:

– Ты Сашку не видела?

– Нет, – сказала я.

Было понятно, что Сашка вырвался за забор и его надо отловить.

Я пошла своей дорогой и через пять минут на меня вылетел Сашка. Глаза у него были огромные, желтые, как у филина, лицо отекшее, как будто под кожу накачали желтый гель.

– Тебя Вера ищет, – сказала я.

– У меня машину украли. В гараж залезли…

– Поселок охраняется, – напомнила я.

– Охранники с ворами заодно. Они сообщают ворам, когда меня нет дома. Воры им за это отстегивают…

Глаза у Сашки горели нехорошим, тревожным блеском. Было непонятно: правда это или «белка» (белая горячка)?

На нас набежала Вера. Схватила мужа за руку.

– У меня машину украли, – пожаловался Кричевский и заплакал.

– Идем! – Вера жестоко поволокла мужа в сторону дома. Примерно через десять лет после свадьбы они забыли о своей бедности и жили как преуспевающие буржуа: загородный дом, два «мерседеса», счет в банке. Гениальность почти всегда соседствует с успехом, а успех с деньгами.

Вера имела все, о чем можно мечтать, плюс статус жены гения. Встреча со мной на дороге – это катастрофа. Теперь соседи будут обсуждать, догадываться, что у Кричевского «белка». Бегает по поселку, гоняет чертей. Налицо статус жены сумасшедшего.

Вера привела мужа домой. Он грохнулся в кресло и заснул, сидя.

• Предыдущая
• 6/32
• Следующая