Лорд Престимион - Сильверберг Роберт - Страница 27
- Предыдущая
- 27/117
- Следующая
Над судном развевался лаг, в котором Престимион, к своему изумлению, узнал морской флаг короналя: знак Горящей Звезды на золотом поле.
— Ты это видишь? — вскричал он, яростно дергая за рукав Гиялориса. — Этот флаг… этот звездный флаг…
— А вот и сам корональ, как мне кажется, — хладнокровно произнес Септах Мелайн. — Хотя я слышал, что лорд Престимион более красив, чем этот человек, но возможно, это всего лишь слухи.
Потрясенный Престимион уставился через разделявшее их пространство на человека, который присвоил себе его имя. Тот гордо стоял на фордеке своего громадного корабля, одетый в цвета короналя, и величественно смотрел в ночь.
Действительно, он совсем не был похож на человека, за которого себя выдавал. Он казался выше ростом, чем Престимион, и был не так широк в плечах и груди.
Его золотисто-каштановые, а не светло-русые, как у Престимиона, волосы лежали волнами, в то время как волосы короналя всегда были прямыми. Его мясистое и полное лицо отнюдь нельзя было назвать приятным: слишком тяжелые крови, слишком крючковатый нос.
Но он держался горделиво, как король: откинул назад голову и сунул руку за борт своего зеленого бархатного камзола.
За спиной самозванца стоял высокий, стройный человек в желто-коричневой куртке и широких красных штанах, который, возможно, замещал при этом коронале Септаха Мелайна, а рядом возвышался могучий, парень с квадратной челюстью, в брюках, сшитых по моде Пилиплока, судя по всему изображавший Гиялориса. Их присутствие делало странный маскарад еще более опасным, ставило его на уровень преступления.
Последние остатки веселого удивления Престимиона испарились и уступили место чувству, весьма похожему на гнев: он уже пережил одну узурпацию и не находил в своей душе места для снисходительного отношения ко второй, если это странное событие действительно таковой являлось.
Зубы скандара стучали от страха.
— Мы умрем, ваши светлости, мы умрем, пожалуйста, умоляю вас, позвольте мне повернуть лодку!
Но теперь в этом уже не было смысла. Два судна оказались так близко друг от друга, что фальшивый лорд Престимион при желании мог без труда утопить их в реке. Но в тот вечер он был настроен миролюбиво. Когда траппагазис проходил у правого борта огромной яхты, лже-Престимион бросил взгляд вниз и посмотрел прямо в глаза настоящему короналю. Долгое мгновение эти двое смотрели друг на друга в глубокой, напряженной задумчивости. Потом роскошно наряженный Престимион на палубе улыбнулся просто одетому Престимиону на скромном речном суденышке, как король может иногда улыбнуться простому подданному, и кивнул величественно и учтиво. Его рука вынырнула из камзола с маленьким, округлым бархатным мешочком и небрежно швырнула его за борт.
Престимион был слишком ошеломлен, чтобы протянуть руку. Но Септах Мелайн с характерной для него молниеносной реакцией наклонился вперед и перехватил пухлый, раздутый мешочек в воздухе, когда тот уже готов был упасть в воду. Роскошная яхта проследовала дальше, оставив суденышко скандара в одиночестве раскачиваться на поднятых ею волнах.
На мгновение на борту судна воцарилось ошеломленное молчание, прерванное в конце концов тихим, монотонным голосом скандара, возносящего благодарственную молитву за спасение от гибели, за которым последовал яростный крик Престимиона:
— Битоис и Сигей! Он бросил мне деньги! Бросил мне кошелек с деньгами! Мне! За кого он меня принимает?
— Он явно ни о чем не подозревает, милорд, — ответил ему Септах Мелайн. — А что до того, за кого он принимает себя, ну…
— Да заберет его душу Реммер! — сердито прервал его Престимион.
— Ах, милорд, вам не следует призывать этих великих демонов, — тревожно вмешался Гиялорис. — Даже в шутку!
Престимион снисходительно кивнул.
— Да, Гиялорис, да, я знаю. — Эти имена были для него не более чем пустыми словами проклятия. Но для Гиялориса они звучали устрашающе. Его внезапный гнев начал утихать. Все это выглядело слишком гротескным, чтобы быть воспринятым как серьезная угроза. Но он должен понять, что все это значит.
— Деньги-то, по крайней мере, настоящие? — поинтересовался он у Септаха Мелайна.
— Выглядят они, как настоящие. Монеты по десять крон. Два или три реала, по-моему. Хочешь взглянуть? — Септах Мелайн протянул ему полную пригоршню монет.
— Отдай их лодочнику, — ответил Престимион. — И прикажи ему пристать к берегу. К правому берегу.
Ведь там живет Симбилон Кайф, не так ли? Пусть он высадит нас на пристани, которая ближе всего к дому Симбилона Кайфа.
— Симбилон Кайф? Ты намереваешься нанести визит…
— Он самый важный человек в деловых кругах Сти — так мне сказали. Любой, имеющий столько денег чтобы швырять мешки с десятикроновыми монетами незнакомцам на лодках, должен быть известен Симбилону Кайфу. Он, несомненно, сможет сказать нам, кто этот горделивый яхтсмен.
— Но… Престимион, корональ не может нагрянуть к рядовому гражданину без предупреждения! Даже к такому богатому, как Симбилон Кайф. Любой официальный визит потребует большой подготовки. Ты ведь не собираешься вот так просто зайти к нему: «Привет, Симбилон Кайф, я случайно оказался в городе и хотел бы задать вам пару вопросов насчет…»
— Конечно, нет, — ответил Престимион. — Мы не откроемся ему. Что, если существует какой-то заговор, и он в нем участвует? Этот фальшивый Престимион может оказаться его родственником — откуда нам знать, — и, если мы явимся под собственными именами, неизвестно, удастся ли нам выйти оттуда живыми.
Нет, Септах Мелайн, мы сегодня так прекрасно замаскированы. Мы посетим его под видом скромных торговцев и попросим о займе. А заодно расскажем ему о только что случившемся происшествии и посмотрим, что он скажет.
— Отец сейчас спустится, — сказала хорошенькая черноволосая девушка, которая приняла их в гостиной первого этажа просторного особняка Симбилона Каифа. — Не хотите ли выпить вина, господа? Мы здесь отдаем предпочтение вину Малдемара. Из собственных погребов семьи лорда Престимиона, как говорит мой отец.
Ее звали Вараиль. Сидя в богато обставленной гостиной, Престимион тайком разглядывал ее и удивлялся, каким чудом человек с такой грубой и неприятной внешностью, как у Симбилона Кайфа, который был едва ли красивее хьорта, мог быть отцом столь красивой дочери.
А она была действительно красива. Не той таинственной, тонкой красотой, которая отличала Тизмет, ибо Тизмет была маленькой, почти крохотной, с изящными руками и ногами и удивительно тонкой талией над широкими и пышными бедрами. Ее прекрасные черты лица были безупречно вылеплены, темные, сверкающие злым огнем глаза горели на бледном, словно Великая луна, лице, а кожа славилась непревзойденной белизной. Эта девушка была намного выше, почти одного роста с Престимионом, и не обладала той кажущейся хрупкостью, скрывающей несгибаемую силу, которая делала столь необычной красоту Тизмет.
Принцессу окружал ореол величия и благородства, а в каждом движении присутствовала спокойная уверенность королевы — всего этого дочь Симбилона Кайфа была лишена.
Но Престимион понимал, что такие сравнения несправедливы. Ведь Тизмет была дочерью короналя и выросла при дворе, среди хитросплетений власти.
Жизнь в Замке окружила ее сиянием королевского достоинства, которое лишь усиливало потрясающую красоту, данную природой. И вне всяких сомнений, Вараиль была по-своему очень красива: стройная, элегантная, изящно сложенная. Она производила впечатление спокойной и внутренне уравновешенной, необычайно уверенной в себе и благородной девушки.
Престимион почувствовал, что очарован ею, и сам себе удивился: он все еще оплакивал свою первую любовь. Накануне решающей битвы гражданской войны ему было даровано всего несколько недель всепоглощающей страсти с Тизмет, которая была его самым могучим противником, пока не оставила своего глупого, безрассудного брата и не перешла на сторону Престимиона. А едва появилась надежда на совместную жизнь в будущем, Тизмет у него отняли. От такой потери быстро не оправишься. Иногда Престимиону казалось, что это вообще невозможно. После гибели Тизмет он даже не смотрел в сторону других женщин, полностью отказался от мысли завести даже самый поверхностный роман с кем-либо из них.
- Предыдущая
- 27/117
- Следующая
