Лорд Престимион - Сильверберг Роберт - Страница 26
- Предыдущая
- 26/117
- Следующая
Престимион сделал быстрый, почти неуловимый жест рукой. Септах Мелайн снова звякнул своим кошельком, и на его ладонь упала тяжелая серебряная монета, рядом с которой пятикроновые монетки выглядели сущей мелочью. Он показал ее лодочнику.
— Друг, ты знаешь, что это такое?
Скандар выпучил глаза.
— Монета в десять реалов?
— Да, десять реалов. Сто крон. И посмотри: вот вторая такая же, и третья. Не надо будет строить новый траппагазис, а? Тебе этого хватит, чтобы купить другое судно, как ты считаешь? Тридцать реалов пойдут тебе на возмещение убытков, если у лорда короналя сегодня появится желание топить корабли. Ну? Что скажешь, приятель?
Скандар ответил охрипшим голосом:
— Можно мне посмотреть на одну из этих штуковин, ваша светлость?
— Я не лорд, приятель, а всего лишь состоятельный купец, и приехал с друзьями из Гимкандэйла, чтобы осмотреть чудеса Сти. Ты подозреваешь, что деньги фальшивые?
— О, нет-нет, господин! — Скандар бурно замахал всеми четырьмя руками, поднося их ко лбу и делая отрицательные жесты. — Просто я никогда даже не видел монеты в десять реалов, ни разу в жизни! Не говоря уже о том, чтобы владеть ею. Можно мне взглянуть? А потом я отвезу вас куда хотите, можете быть уверены!
Септах Мелайн отдал ему одну из больших монет.
Скандар с благоговением рассматривал ее, словно перед ним был редчайший драгоценный камень, вертел ее в своих волосатых пальцах, тер монету с обеих сторон: на ее аверсе был изображен лорд корональ Конфалюм, а на реверсе — покойный понтифекс Пранкипин. В конце концов скандар дрожащей рукой вернул монету.
— Десять реалов! Вы и представить себе не можете, что они для меня значат! Поднимайтесь на борт, ваши светлости. Садитесь, садитесь!
Когда все трое поднялись на борт, огромный старик оттолкнул судно от берега. Казалось, он никак не может успокоиться и по-прежнему пребывает в восторге от того, что ему удалось подержать в руках такую ценную монету. Он снова и снова качал головой и смотрел на свои пальцы, которые только что касались сверкающих денег.
Когда траппагазис выплыл на стрежень реки, Престимион, который, как и большинство лордов Замковой горы, редко имел дело с деньгами, наклонился к Септаху Мелайну и прошептал:
— Скажи, что можно купить на одну из таких монет?
— На десять реалов? Хорошего чистокровного жеребца, по-моему. Или достаточно доброго малдемарского вина, чтобы по крайней мере год утолять жажду.
Или несколько месяцев жить в приличном отеле. Вероятно, столько наш лодочник может заработать месяцев за шесть-семь. И наверное, почти столько же стоит его судно.
— А! — отозвался Престимион, пытаясь осознать размеры пропасти, отделяющей условия существования этого скандара от условий жизни короналя. Он знал, что есть еще более крупные монеты, чем десять реалов, — в пятьдесят и даже в сто реалов; незадолго до этого он как раз одобрил эскизы целой серии новых монет, на которых будет его собственное изображение вместе с изображением понтифекса Конфалюма.
Но сто реалов, одной тяжелой монетой, которая, возможно, сейчас лежит в кошельке у Септаха Мелайна, — это немыслимое состояние для простых людей планеты, которые имеют дело со скромными бронзовыми мерками и блестящими монетками в одну крону, изготовленными из сплава меди и небольшого количества серебра. Монеты достоинством в один реал эти люди держали в руках так редко, что они могли бы с таким же успехом быть деньгами другой планеты.
Престимиону было поучительно и полезно задуматься над этим, ведь ему столько раз приходилось видеть, как во время игры в Замке знатные рыцари небрежно ставили на кон по пятьдесят, а то и по сто реалов. «Мне еще много надо узнать о планете, правителем которой сделала меня судьба», — подумал он.
Старый, скрипящий траппагазис неторопливо двигался вниз по течению, а скандар на корме время от времени поправлял румпель, чтобы держать судно на середине русла. Река здесь была необычайно широкой и текла можно сказать, медленно, но Престимион знал, что за пределами города все изменится: там великая река разбивалась о ряд низких, острых скал, так называемые Пальцы лорда Спадагаса, и распадалась на множество мелких речушек, теряющихся в предгорьях.
— Так куда же мы направляемся, ваши светлости? — крикнул им лодочник. — Пристань «Хэвилбоув» следующая, а затем «Канаба», а после нее будет пристань «Гуаделум».
— Отвези нас поближе к центру, — ответил Престимион. И прибавил, обращаясь к Септаху Мелайну:
— Как ты думаешь, что он имел в виду, говоря, что лорд Престимион плавает на своей яхте и топит корабли? Бессмыслица какая-то. Ведь эти люди должны понимать, что у лорда Престимиона не было времени даже для официального визита в Сти, и уж вовсе невероятно, чтобы он жил здесь и плавал вверх и вниз по реке, причиняя неприятности людям.
— Да разве они задумываются над образом жизни короналя? — ответил ему Гиялорис — Для них он — миф, легендарная фигура. Они свято верят, что он обладает способностью находиться одновременно в шести местах.
Престимион рассмеялся:
— Но все же — вообразить, что корональ, даже будь он здесь, станет таранить на реке корабли просто для развлечения…
— Поверь мне, Престимион. Я знаю о простых людях больше, чем ты когда-либо сможешь узнать. Они готовы поверить чему угодно о своих королях. Ты и представить себе не можешь, насколько ты во всех смыслах далек от них. Живя так высоко над ними, на вершине Горы, ты и вообразить не можешь, какие басни и фантазии они сочиняют о тебе.
— Это не басня, Гиялорис, а нечто иное, — нетерпеливо вмешался Септах Мелайн, — Это галлюцинация Разве ты не понимаешь, что старик так же безумен, как те, кто в полном одиночестве хохотал в Караксе? Всерьез уверять нас, что новый корональ плавает здесь и топит по ночам речные корабли Что это, как не еще один пример всеобщего помешательства, распространяющегося в народе, как чума?
— Да, — согласился Гиялорис. — Думаю, ты прав. Безумие. Галлюцинации Этот человек не похож на глупца. Значит, остается думать, что он сумасшедший.
— Однако очень странная галлюцинация, — заметил Престимион — Конечно, она по-своему забавна, и все же я полагал, что народ меня любит. Как можно предположить, что я способен..
Как раз в этот момент раздался крик лодочника:
— Смотрите, милорды, смотрите! — Он возбужденно размахивал всеми четырьмя руками. — Вон там! Прямо перед нами, выше по течению!
Впереди определенно что-то происходило, причем не воображаемое, а вполне реальное.
На реке началось лихорадочное движение: паромы и речные суда всех размеров спешно меняли курс и устремлялись к берегу. А по самой середине канала, сверкая всеми огнями, к ним приближалось большое и роскошное судно поистине королевских размеров.
— Это лорд корональ Престимион явился потопить мое судно! — простонал скандар придушенным голосом.
Ситуация уже не выглядела такой забавной, как прежде.
— Правь к нему, — скомандовал Престимион.
— Да, к нему, — твердо произнес Гиялорис и прибавил пару сильных выражений на скандарском языке.
Но перепуганный лодочник не решался выполнить их приказ и умолял о пощаде.
Септах Мелайн поднял руку, в которой блестели большие круглые монеты по десять реалов, и с широкой улыбкой обратился к скандару:
— Это тебе, приятель, на случай какой-либо неприятности! Полное возмещение всех потерь! Здесь тридцать реалов, видишь? Тридцать!
У бедняги был очень несчастный вид, но он мрачно смирился и опустил одну пару рук на румпель, держа траппагазис на курсе.
Теперь их суденышко осталось единственным на середине русла, кроме той яхты, которая принадлежала, как все считали, лорду Престимиону И с каждой секундой они все ближе подплывали к величественному и мощному кораблю, такому огромному, что он мог раскрошить траппагазис в щепки и при этом даже не вздрогнуть.
Престимион не был специалистом в кораблестроении, но даже ему было ясно, что это судно, возвышающееся над ними, построено с королевским размахом и что такой яхтой мог владеть лишь тот, кто занимал весьма высокое положение, например Сирифорн или Олджеббин. Ее корпус был изготовлен из какого-то черного, блестящего дерева, сверкающего, как закаленная сталь, а над палубами возвышались причудливые рангоуты, гики, штаги и украшенные флагами мачты На носу скалилась искусно вырезанная и ярко расписанная алыми, желтыми, пурпурными и зелеными красками клыкастая голова какого-то фантастического чудовища морских глубин. Общее впечатление было ослепительным, внушающим трепет и слегка устрашающим.
- Предыдущая
- 26/117
- Следующая
