Запутанные отношения (Риск эгоистического свойства) - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/55
- Следующая
— Папуля, мы ее возьмем! — решительно заявила дочь. — Мы с Максом Валюше поможем освоиться, введем в курс дел, обязанностей, поможем во всем!
— Па! — подхватил традиционно Максим. — Готовит она: за-ши-бись! Никогда ничего такого вкуснющего не ел! Ей надо срочно помочь с регистрацией и платить так, чтобы могла квартиру снять и на нормальную жизнь хватало!
— Коля? — приподнял вопросительно бровь Бойцов.
— Крапивин проверяет. Я позвонил, — ответил тот и быстренько стащил с большого блюда кусок дымящегося пирога, выставленного на стол Валентиной.
Бойцов потом не раз мысленно благодарил Бога за то, что тот привел в их дом Валентину. Она была абсолютно надежна, отдав всю преданность и любовь их семье, став, по сути, ее членом ответно любимым. Дети взяли ее под свою опеку и души в ней не чаяли, а она, в свою очередь, взяла под опеку всю семью Бойцовых.
Как они вообще жили без нее?! Не-по-нят-но!
— У Сони с Максом далеко идущие планы. Они намерены устроить жизнь Валентины самым наилучшим образом. Для этого отправляют ее учиться, — мягко улыбаясь, рассказывал Кирилл.
— Куда? — заинтересованно спросила Катерина.
— Это сейчас в стадии рассмотрения вариантов, но цитирую: «комп, прямо сейчас — обязательно! Английский — обязательно!» Ах да, «замуж, семья-дети — обязательно!». Кандидатуру будущего мужа дети подыскивают, как заправские свахи.
— Тридцать восемь и шесть, — шепотом сообщила героиня повествования, войдя в кухню.
— Хорошо, — кивнула Катерина — Спит?
— Спит, — улыбнулась домработница.
— Так, — перешла к раздаче распоряжений Катерина. — Мне необходимо поспать пару часов. Ты, Валентина, посидишь с Соней, каждые полчаса меряй температуру, если поднимется больше тридцати девяти, буди меня. Когда проснется, давай пить как можно больше, чередуй морс и травяной отвар. Кирилл Степанович, вы, в принципе, спокойно можете вернуться на работу, до вечера она будет спать, состояние стабильное, никакой опасности нет. Но если хотите, оставайтесь.
— Я пойду. Если останусь рядом, изведусь от беспокойства, глядя на нее, — решил Бойцов, поднимаясь со стула. — Валентина, звони и сообщай, как у нее дела.
— Та обязательно, Кирилл Степанович, — поклялась она.
Ни Бойцов, ни Катерина не стали исправлять это ее «та».
Воронцова проснулась от чего-то необычного, чудесного. То есть еще до пробуждения, во сне, нечто радостное, неизвестное вызвало улыбку, окутывая уютным теплом изнутри, и, проснувшись, она старалась подольше сохранить это ощущение. И все пыталась понять, что же это такое замечательное?
Сообразила! По квартире распространялся еле уловимый совершенно потрясающий запах домашней еды. Пирогов — точно, мясного какого-то блюда и еще чего-то вкуснющего!
Да откель такая благодать-то?!
Неизвестная ей вообще. И в принципе само собой неизвестная!
Откуда Катеньке Воронцовой знать подобные чудесные ароматы? Бабушка готовила простую «питательную» и, безусловно, полезную еду, без изысков и многочасового стояния у плиты. И ее научила незамысловатости кулинарии. Девушка готовить не любила, да и некогда было. Так, самое простецкое — яичницу, супчик куриный, картошку жареную, отбивные, ну все, что попроще и побыстрей. Последний раз готовила серьезно, с доступным ей выкрутасом, когда Тимофей приезжал в прошлый раз.
А так, повседневно, перебивалась бутербродами на скорую руку, иногда с коллегами ходили в кафе для посетителей в их больнице, но чаще в столовой своего хирургического отделения, и то, если вспомнит, что голодна.
Единственное, к чему имела пристрастие доктор Воронцова, так это к хорошему кофе. Покупала всегда отборные зерна, дорогущие, молола до только ей известного состояния размолотости, сама варила, не доверяя никому, и дома, и на работе не ленилась. Специально купила и поставила в кабинете кофемолку и маленькую, на две конфорки, плиту.
Разузнав про это ее пристрастие, благодарные родители преподносили в подарок.
А она брала!
Ни денег, ни цветов-конфет, никаких иных презентов не брала и отказывала сурово, а вот кофе — слаба! — брала!
Катерина, как на веревочке или как гвоздик к магниту, пошла на чудные запахи. В кухне царила ля-по-та!! Вместе с ее исполнительницей, кудесницей Валентиной.
— Катерина Анатольевна, температура выше тридцати девяти не поднималась. Сонечка просыпалась несколько раз, я ее поила, как велели, но кушать отказывается, как ни уговаривала. В туалет сводила, но она, бедная, потеет все время, — отрапортовала исполнительная сиделка.
— А есть ей, пожалуй, не стоит сегодня, раз не хочет, — кивнув, пояснила Катерина. — Но ты, я смотрю, не удержалась, наготовила.
— А то как же! — всплеснула «ручками» барышня-крестьянка. — Вы же не емши, с работы, да и Кирилл Степанович приедет. Звонил. Рабочему человеку есть надоть!
— Надо, — поправила врач. — А как ты умудрилась готовить и за Соней смотреть?
— Так ведь двери у вас из кухни в комнату раздвижные, вот я и раздвинула. Готовила и за Сонечкой смотрела.
Понятно, как распространились небывалые ароматы по всей квартире, проникнув в Катеринин сон.
— Ладно, — без сопротивления сдалась хозяйка. — Сейчас «рабочий человек» осмотрит больную и будет есть.
Соня спала. Это хорошо! Спокойно, без метаний, без хрипов в легких и заложенности носоглотки. Катерина посмотрела на градусник, лежавший вместе с лекарствами на журнальном столике у дивана, — тридцать восемь и две десятых градуса, последняя температура. Перевела взгляд на настенные часы: восемь часов десять минут вечера. Посмотрим, что к ночи будет, наверняка поднимется.
О господи! Восемь часов вечера, это сколько ж она спала?
Прозвенел короткий звонок в дверь, не вызывая вопроса, кто бы это мог быть. А мог быть только один господин.
Катя вышла из комнаты навстречу входящему в квартиру Кириллу Степановичу Бойцову. Дверь поспешила открыть расторопная Валентина, видимо на время взяв обязанности по домоуправлению Катерининым хозяйством. Если быть точной, то не ее, а сестры Лидии.
— Сонечка спит. Температура высокая, но не критичная, — вместо приветствия сообщила доктор Воронцова. — Хотите посмотреть на нее?
— Поверю вам на слово, — сделал попытку улыбнуться сквозь усталость он. — А то заставите руки мыть, пиджак, галстук, обувь снимать, а у меня сил нет.
— Ой, — запечалилась Валентина. — А руки-то все равно мыть придется! Ужин же!
Катерина с Кириллом переглянулись, обменявшись смешинками в глазах.
— Помою, Валь, не переживай уж так!
На ужин предлагалось меню ресторана «Русская кухня», а именно: щи с молодой капустой, пирог с капустно-мясной начинкой, мясное жаркое и молодой картофель к нему, в виде гарнира, овощной салат, малюсенькие сладкие пирожочки к чаю, и так, «по мелочи:» конфетки-печенья, бублики, печеные яблоки. Стол, заставленный яствами, потрясал разнообразием предложения.
— Ничего себе! — испугалась Катерина грандиозности «банкета» и перевела изумленный до всех глубин души взгляд на соседа. — И что, у вас вот так всегда?
— Почти, — улыбнулся он. — Сегодня Валентина расстаралась, думаю, специально для вас. Но надо признать, нас балует постоянно, ребята мои отсутствием аппетита не страдают.
— Э-э, — махнула раздосадованно дланью домработница. — Да не в коней корм-то! Худющи, как жерди! Подростки, чо уж теперь!
— Садись, Валюш, давай трапезничать, — распорядился Кирилл.
— Да не, я уже откушала. Чай буду с вами пить. Пойду к Сонечке, пора температуру мерить, а вы уж ешьте, будьте любезны!
— Валентина! — рассмеялась Катя. — Ты уникум! Шедевр! Редкое явление!
— Это как это? — решила прояснить для себя непонятный комплимент «редкое явление».
— Иди уже! — отмахнулась, смеясь, хозяйка квартиры. — Потом объясню.
Они ужинали, разговаривали. А ей все казалось, что она попала в чужую жизнь, забрела случайно, оказавшись в нереальности, уж как-то неправдоподобно было вкусно, уютно, спокойно, и все тянуло в определение: «по-семейному» — мирная тихая неспешная беседа за ужином двух уставших, вернувшихся с работы супругов.
- Предыдущая
- 26/55
- Следующая
