Я призываю к ненависти - Толстой Алексей Николаевич - Страница 8

Бомбардировщик летел на большой высоте. Скрещенные лучи и разрывы зениток передали его следующей группе лучей и зенитных снарядов. Из лесов, отмечая его в черном небе, точно в мультипликации, побежали красные пунктиры. Он исчез из моих глаз.

Между облаками гудели новые и новые бомбардировщики. Их ловили то здесь, то дальше по пути к Москве. Тяжелые пулеметы короткими очередями простукивали небесную твердь. В стороне Москвы кипел зенитный огонь; его можно было сравнить только с кипением, с бешеной пляской. Вот повисли в воздухе три осветительных ракеты, — мрачно желтоватые огни. Сквозь грохот орудий и гул самолетов долетели взрывы бомб, громовые удары.

Вот снова поймали одного в лучи, — он летит над заречной равниной. Вокруг разрывы, навстречу ему из-за лесов перекрестный стук пулеметов. Нервы нибелунга не выдерживают, он ярко освещен, он поворачивает обратно. Зенитки смолкают, и через секунду из темноты — грозное пение истребителя, и над фашистской машиной проходит огненный пунктир, вторая нить протянулась под самым его животом, и сейчас же третья огненная строчка прошивает его… На его головной части вспыхивает несколько ослепительных точек, и нибелунг рушится вниз…

Вот, накренясь, блеснув крыльями, поворачивает обратно другой, он в венце вспыхивающих огней. Зигзаг двойного разрыва проносится у него над головой, и новый зигзаг у самого хвоста. Самолет задирает нос будто моля о пощаде, но кого: звезды или наших зенитчиков? — и падает. Звезда лучей сейчас же гаснет.

Вот совсем близко над лесом шипящий свист, еще один бомбардировщик с подбитым мотором круто планирует к земле. Тотчас за черными соснами разливается ослепительно молочное зарево горящего бензина. Тишина. И через две минуты — снова захлебывающийся гул. Закачались голубые рычаги лучей. Летят гуськом красные ракетки, и все небо в зените трещит и блещет как будто сами звезды посыпались спасать удрученную землю…

Гул разрывов в стороне дымно-кровавой тучи над Москвой потрясает мое воображение, — я представляю, что взлетают на воздух целые кварталы. Но нет! Фашистские бомбардировщики натыкаются под самой Москвой на такой ад зенитного огня, что сбрасывают бомбы, как попало, близ города, на пустыри, лишь одиночкам удается прорваться, остальные уходят, и на пути их настигают наши истребители.

Нибелунги дорого платят за свое развлечение. Сумасшедшим нельзя давать в руки бритву. Гитлер воспитал германскую молодежь на заповеди: «Кто в этом мире вечной борьбы не хочет участвовать в драке, тот не заслуживает права на жизнь». Из немецкого ума и сердца с отроческого возраста насильно изымается все, что было накоплено человечеством за тысячелетия. Немец должен вернуться в первобытную пещеру и знать только одно: твое неандертальское племя должно истребить вокруг все живое, чтобы спокойно высасывать мозг из берцовых костей животных четвероногих и двуногих.

Это могло быть детской сказкой, если бы не стало суровой действительностью, — сведя с ума и озверив германскую молодежь, Гитлер дал ей в руки опасное оружие.

Так что же безумному неандертальскому, человеку стать хозяином этого мира? Нет! Восторжествует наш мудрый, добрый трудолюбивый человек с сердцем покойным и светлым, всегда готовым к борьбе, любви и мирному) счастью.

«Красная звезда» от 29 июля 1941 г.

Тридцать восемь дней непрекращающейся ни на один час гигантской битвы с армиями Гитлера дают нам возможность сделать некоторые выводы, мрачные для Гитлера и утешительные для нас.

Фашистская Германия — это военная машина, целиком приспособленная для агрессии, и только для агрессии. Она, как хищный зверь, всегда в позиции прыжка вперед. В этом — ее лобовая сила и в этом же ее слабые и уязвимые места, таящие неминуемое поражение.

Посмотрим, как осуществляется на практике гитлеровская теория молниеносного удара в столкновении с частями Красной Армии.

Эту фашистскую тактику у нас в армии бойцы окрестили «вороньим носом»: ворон клюнул и раскрыл клюв, клюнул и раскрыл клюв, — значит задача забить ему разеваемый клюв хорошим кляпом.

Задача эта выполняется целым рядом действий, в которых, кроме нашей технической мощи, участвуют силы уже порядка не механического и не предусмотренного в планах фашистского командования.

Прыжок фашистского зверя наталкивается на нашу военную технику плюс сложную психику русского человека, в известные моменты истории легко пренебрегающего своей жизнью и чрезвычайно злого в драке, смышленого и упорного.

Фашистские способы ведения грабительской войны, теоретически долженствующие навести панику на население деревень и местечек, заставляют мужчин, женщин и подростков уходить в леса и болота и оттуда вести беспощадную партизанскую войну.

Партизаны нарушают фашистские коммуникации, уничтожают автоколонны с боеприпасами и горючим, взрывают мосты, засеками заваливают дороги, поджигают леса, по ночам, прокрадываясь, как тени, нападают на фашистские штабы и раскалывают головы сонным офицерам;за каждым кустом, канавой, плетнем немца ждет пуля, ручная граната.

В городе N, который, по соображениям командования, решено было не защищать, население вооружилось несколькими сотнями тысяч бутылок с горючим и вокруг города в лесах и болотах начало беспощадную борьбу, с фашистскими автомашинами и танками. Перед тем как занять город, немцы, по обычаю, разбомбили и подожгли его. Передовой отряд мотоциклистов, уверенный, что население в панике бежало и дороги безопасны, наскочил близ города на засаду: передние были сбиты пулями, в остальных, заметавшихся на дороге, полетели бутылки с горючим. Один из партизан — мясник по профессии, — разгорячась, кинулся сзади на мотоциклиста, подмял его под себя и так верхом на длинноголовом стопроцентном «арийце» вкатил в город.

Мост через реку не был взорван. Немцы, решив опять-таки, что это — результат русской паники, выставили с обоих берегов охранение и пустили через мост тяжелые танки. Мост был минирован партизанами. Семь человек, — кто зарывшись в тину, кто сидя в воде в камышах, — ждали только момента, когда фашистские танки наполнят весь мост от одного конца до другого. Тогда партизаны взорвали аммонал, подложенный под мостовые устои, и десятки фашистских танков в столбах пламени рухнули в воду, воздвигнув памятник вечной славы семи героям.

Смотря по обстоятельствам, нередко бывает так, что части Красной Армии, атакуемые «вороньим носом», никак не реагируют на воздушные бомбардировки и артиллерийский огонь. Участок нашего фронта замирает, ждет. В точно' размеренное время появляются отряды мотоциклистов, они мчатся, как бешеные, оглушительно паля из автоматов. Наши снайперы, замаскированные так, что их в двух шагах не отличить от болотной кочки, бью г на выбор по передним мотоциклистам и пег хвосту колонны. Еще минуту тому назад «огненные дьяволы» превращаются в растерянных мальчишек, — они сталкиваются, падают, заворачивают и гибнут под выстрелами.

Очень странно, что после того, как германцы Арминия разбили в Тевтобургском лесу три легиона Квинтилия Вара, немцы считают себя храбрыми солдатами. Но фашистские солдаты истеричны и неуравновешенны; достаточно нарушить их план — они теряются и мечутся, как механические люди, да еще с нечистой совестью, попавшие в беду.

Пулеметами или заранее выведенными из-под артиллерийского огня и хорошо замаскированными противотанковыми пушками в удобнейшем для нас месте громится колонна легких танков. Теперь наступает главный эпизод боя. В дело идут тяжелые, устрашающе выкрашенные в черную краску фашистские танки. Я беру тот случай, когда их умышленно пропускают через реку по понтонному мосту.

Когда они прошли, огонь нашей тяжелой артиллерии обрушивается на пристрелянный мост и уничтожает его. Танки отрезаны от своей пехоты. Но танки — сильное оружие, они идут вперед, и основная наша задача — не дать им разинуться «вороньим носом», то есть развернуться на наши фланги, и до этого уничтожить их.