Неживая вода - Ершова Елена - Страница 15

Тогда с губ Игната наконец-то сорвался первый мучительный стон.

– Ах ты, ирод! Куда тебя понесло? – из туманной пелены донесся крик бабки Стеши.

– Да кто ж знал, что ее не убрали-то? – оправдывался Касьян. – Да тут быстрее, думал…

– Ну, так гони! Гони!

Мотор взревел, машина набрала скорость, и Игната по инерции отбросило назад. Сведенные судорогой пальцы все еще цеплялись за сиденье, и мальчик не чувствовал ничего. Тьма сжимала вокруг него тиски безумия. И оставалось только кричать, и извиваться в крепко удерживающих его руках, и кричать снова…

…он возвращался в реальность рывками, преодолевая сопротивление накрывшей его волны небытия. Кто-то грубо тряс его за плечи, щеки горели, словно от удара.

– Игнашка, да чего ты? Не дури, парень!

Его встряхнуло еще раз. Голова безвольно мотнулась, но сознание снова возвращалось к нему. Глаза сфокусировались на встревоженном, небритом лице дядьки Касьяна.

– Ты что это удумал, в обмороки падать? – ухмыльнулся тот и хлопнул парня по щеке шершавой ладонью. – Чай, не баба.

Игнат захлебнулся слюной, прокашлялся. Во рту стоял неприятный привкус желчи.

– Долго ты еще возиться там будешь? – послышался со стороны недовольный окрик Егора. – Одному-то мне машину не вытолкать!

– Иду уже, иду! – раздраженно ответил Касьян.

Он подцепил Игната за подбородок пропахшими табаком пальцами, заглянул в глаза.

– Как теперь? Лучше?

Игнат кивнул, громко шмыгнул носом.

– Да…

– Ну, вот и славно, – Касьян хлопнул парня по спине. – Пошли, поможешь.

– Не могу я, – слабым голосом ответил Игнат. – Неправильно это, дядь Касьян…

– Эх, молодежь! – вздохнул мужик, покрутил головой, сокрушаясь. – Да что ж правильного в этой жизни-то есть? Естественный отбор это, слыхал? За наших ведь родных печемся. За деток наших. А что значит одна жизнь против сотни? Подумай-ка.

– Нет, нет! – Игнат упрямо дернул подбородком. Мокрые пряди волос упали на глаза, побелевшие пальцы сжались в кулаки. – Так не должно быть… Почему так должно быть? У нас ведь есть ружья! Ведь, правда! – он воспрянул духом, поднял на Касьяна загоревшиеся надеждой глаза. – У дяди Мирона точно есть ружье! А если всем селом? Всем миром? Позвать малотопинских мужиков. Да и других… а?

Касьян, направившийся было к грузовику, развернулся снова, приблизился к Игнату вплотную.

– Ты хоть понимаешь, что говоришь-то? – зло просипел он. – Дурак, как есть дурак! Сегодня мы с ружьями пару навий ухлопаем, а завтра их два десятка придет! И не одну нашу Солонь с землей сравняют, а и всю округу! Этого ты хочешь?

Игнат испуганно мотнул головой.

– Нет…

– Неет, – передразнил Касьян, высморкался в снег. – Так и не говори, о чем не знаешь! Может, их вообще убить нельзя. Ведь нелюди они! Сам видел, поди.

Игнат сглотнул. Вспомнились черные, неживые тени у плетня. Резкий запах гари и приторной сладости.

– Да и то, – продолжил Касьян. – И от нави польза есть. Места здесь неспокойные, Игнатка. Рудники рядом, леса кругом дремучие. Были времена, от беглых каторжан да браконьеров покоя не было. А теперь ничего, жить можно, – он вздохнул, поскреб заскорузлым пальцем переносицу. – Коровы летом на косогор без пастуха ходят, и ни одну волки не задрали. Чуешь? Это бабка твоя договор с навью заключила. Только срок теперь вышел.

– Что ж делать тогда? – прошептал Игнат.

И обернулся в сторону кабины. Но оттуда по-прежнему не исходило ни звука.

– Делаем, что можем, – грубовато отрезал Касьян. – Слава богу, не шибко мудреных вещей от нас требуют. Немного продуктов, мяса да молока. Да немного топлива и списанной техники. Немного их осталось тут, в Опольском уезде. Возьмут немного оттуда, немого отсюда. Им на пользу, а мы нешто с этого обеднеем? Возьмет Боже что нам не гоже…

– А Марьяна?

– А это ты уж сам рассуди, – усмехнулся Касьян. – Слышал, небось, как черти до наших баб охочи. Не Марьяна – так Ульяна. Не в Солони – так где-то еще. Что мы можем поделать, Игнатушка? Не давши слово – крепись, а, давши – держись.

– Касьян, скоро ли? – снова послышался раздраженный голос Егора, а вслед за этим – отборная ругань.

– Иду! – огрызнулся Касьян, потрепал Игната по волосам. – Так-то, Игнатка. Пойдем, а то скоро и вечереть начнет.

Он двинулся к грузовику. Игнат послушно шагнул следом, будто провалился под лед. Будто земля разошлась под ногами, и теперь он летел вниз, в подсвеченное алым заревом пекло, куда рано или поздно попадали все грешные земные души.

– Ну-ка, взяли! – между тем командовал Касьян.

Вдвоем с Егором они уперлись плечами в бок грузовика, закряхтели от натуги. Тут же к ним присоединился и егерь.

– Как девчонка? – вскользь осведомился у него Касьян.

– Что с ней сделается, – Мирон ухмыльнулся недобро. – Обморочная лежит. Ничего, скоро оклемается.

Касьян кивнул коротко и снова навалился на машину.

– Раз, два…

Кузов начал крениться. Со скрипом и грохотом грузовик встал на колею, из-под колес взметнулись снежные вихри.

– Ну, слава те, Господи! – вздохнул кто-то из мужиков. – Авось, управились…

И окончание фразы потонуло в зловещем гуле, сиреной расщепившем тишину леса.

Мужики окаменели. Игнат испуганно задрал голову кверху, и на миг ему показалось, будто где-то высоко, над макушками сосен, промелькнула длинная и темная тень. Но ветер сейчас же запорошил глаза снежной пылью. Игнат моргнул, и тень исчезла. Только ветер гулял в почерневших ветвях, да наливалось гниющим соком небесное нутро.

– Приехали, – произнес Егор сорванным голосом. – Не успели до бурелома-то… что ж делать?

– Теперь только сидеть да богу молиться, – ответил Касьян и сквозь зубы сплюнул в сугроб. – Навь сама нас найдет.

– А все из-за тебя, дурака! У-уу!

Игнат не сразу понял, что обращаются к нему. Прежде добродушное лицо Егора перекосило от злобы и страха.

– В сугроб мы еще и раньше легли, – резонно заметил Мирон. – Парень в этом не виноват.

Егор сощурился.

– Не виноват, – просипел он. – Тогда Игнашка, может, и ритуал проведет?

– Ты чего говоришь-то? – прикрикнул на него Касьян.

– То и говорю! – оскалился Егор. – Он ведь бабки Стеши внук. Да и дурачок. Душа у него добрая, чистая. Навь его в первый раз не тронула, не тронет и теперь.

В груди Игната похолодело. Он отступил назад, огляделся растеряно, словно ожидая помощи. Но не было в лесу никого, кроме троих перепуганных мужиков у грузовика и обморочной Марьяны, лежащей сейчас в кабине. Марьяны, которая очень скоро последует за Званкой в вечную тьму и стужу небытия.

– Не дури, – устало произнес Касьян. – Лучше коров обратно пригони. Убегут.

– Куды им бечь, – хмуро отозвался Егор, но все же отправился за коровами. Те остановились у края колеи, время от времени мотая тяжелыми головами.

– Шел бы ты тоже, Игнаш, – беззлобно сказал Касьян и вздохнул. – Может, правда, помилуют. А мы-то уже души пропащие…

Он махнул рукой, и вдруг замер, склонил голову набок, как бы прислушиваясь. Его заросшее темной щетиной лицо разом выцвело, посерело, будто старый рушник.

– Ты чего? – удивился Мирон.

Касьян медленно обвел его остекленевшим взглядом и приложил палец к губам.

– Шш!

Его вдруг стала бить мелкая дрожь, руки затряслись, как с похмелья.

– Чуете? – бесцветным голосом произнес Касьян. – Земля шевелится…

Сначала Игнат не почувствовал ничего, и ничего не услышал. Раскатистый гул давно сошел на нет, и в лесу снова установилась тишина, изредка разрываемая коровьим мычанием, да скрипом многолетних сосен. Потом пришло чувство едва ощутимой вибрации под подошвами. Затем плавно, едва заметно качнулась земля. И хотя Игнат никогда не был на море, в этот момент он подумал, что именно так качается палуба под ногами моряков. Из живота начала подниматься волна щемящего страха.