В дебрях Атласа - Сальгари Эмилио - Страница 23
- Предыдущая
- 23/57
- Следующая
Граф, несмотря на все свое беспокойство, тоже закурил сигаретку, предложенную ему тосканцем.
Однако, куря, оба ни на минуту не выпускали из виду двенадцать спаги, продолжавших ехать по равнине то рысью, то галопом, часто въезжая в воду, чтобы испытать ее глубину.
Солнце показалось над восточными вершинами Атласа и залило равнину вечным потоком своих лучей, быстро выпивавших озерки, образовавшиеся после ночного потопа, продолжавшегося несколько часов.
Легкий туман поднимался, причудливо колышась при дуновении ветерка и придавая странные оттенки зеленому цвету скудной растительности. Только высокие пальмы красовались своими перистыми или зубчатыми листьями, не тронутыми бурей.
Спаги, по-видимому, — по крайней мере, в эту минуту, — не намеревались обыскивать холмы. Они продолжали искать дорогу через воду.
Оба легионера и мавр скрылись в вереске, хотя и не было опасности, что их могут открыть, но продолжали курить.
Восклицание Хасси заставило вздрогнуть двух европейцев.
— Белоглазый!…
— Что такое? — спросил граф.
— Он ведет отряд.
— Гром и молния! — воскликнул тосканец. — Теперь понимаю. Это каналья Бассо, вице-палач бледа, ближайший друг Штейнера! Ах он, проклятый! Ну, задаст он нам работу.
— Бассо! — проговорил граф, стиснув зубы.
— Спаги, приезжавший звать Афзу, — добавил мавр.
— С удовольствием уложил бы его на месте, — мрачно заявил мадьяр.
— На равнине трудно устроить засаду, — сказал Хасси аль-Биак. — У подножия же Атласа нетрудно пустить пулю из чащи, не подвергаясь слишком большому риску. Если хочешь, сын мой, я возьму на себя этого белоглазого спаги, я ненавижу его не меньше тебя.
— Нет, я справлюсь с ним сам.
— Если в него не попадет прежде моя пуля, — сказал тосканец. — Ты знаешь, граф, что я меткий стрелок. Если б представился случай, мог бы разбить трубку папаши Хасси.
Между тем все двенадцать спаги на белых лошадях арабской породы продолжали скакать вдоль разлившейся воды, временами пробуя ее глубину.
Их, по-видимому, страшно сердило, что они не находили прохода, и они немилосердно пришпоривали своих коней, будто бедные животные были в чем-нибудь виноваты.
— Не будь тут вас, я бы показал им, — начал тосканец, у которого руки чесались.
— Сделал бы какую-нибудь глупость, опасную для всех, — сказал граф. — Знаю я тебя и знаю, на какие штуки ты способен.
— Я бы незаметно пробрался в ущелье и подстрелил этого проклятого белоглазого, — заявил тосканец.
— А другие увидали бы тебя и не стали бы долго церемониться. И тебе бы крышка, и нам не было бы никакой пользы.
— И ты выдал бы, кроме того, наше убежище, — добавил мавр.
— Оттого-то я и сдерживаюсь, хотя в своем выстреле я не сомневаюсь.
— Пусть себе скачет теперь, — сказал граф. — Скоро, дружище, представится случай выбить у него и второй глаз.
— Буду ждать этого случая терпеливо, клянусь выбитым дном кадушки! Придет день, когда Бассо уж ничего не увидит и перестанет мучить дисциплинарных в бледе.
Спаги доехали до подножия возвышенности, о которую вода, гонимая ветром, разбивалась с шумом, пробивая себе и тут дорогу. До слуха беглецов донесся взрыв проклятий.
— Точно артиллеристы, — сказал тосканец. — Никогда мне не приходилось слышать, чтобы спаги так ругались.
Граф и даже мавр не могли удержаться от смеха.
— Ты умрешь с шуткой на языке, — сказал мадьяр.
— И будешь говорить до последней минуты, — добавил мавр.
— Как и подобает адвокату, — сказал тосканец, тоже смеясь. Спаги, подъехав к холмам, заставили лошадей, вонзая шпоры им в бока, войти в илистую воду; теперь они снова вернулись и собрались в кучку, советуясь, что предпринять дальше.
— Военный совет, — заметил Энрике. — Увидим, какой стратегический план придумает башка Бассо.
— Не желал бы я, чтоб они решились взобраться на эти холмы, — сказал граф, которым внезапно овладело беспокойство.
— Убежище надежное, — успокаивал его мавр. — Не бойся ни за нас, ни за Афзу. Если они заподозрят что-нибудь, мы с Ару постараемся испугать их лошадей.
— Каким образом?
— Погоди, сын мой, спаги здесь еще нет.
— У тебя есть план?
— Конечно.
— Ну, скажи…
— Мы загоним их лошадей, чтоб удалить от нас.
— Кто это сделает?
— Ару, которого не знают в бледе и которого мы превратим в заправского туарега. — А пока взглянем, что делают наши спаги.
Всадники продолжали советоваться, покуривая сигаретки. Но затем вдруг, вонзив шпоры в бока лошадей, они поехали рысью, тесной кучкой, по-видимому, решив объехать возвышенность.
— Что, если им удастся доехать до нас? — спросил Энрике.
— Нет, это им не удастся Вода покрыла всю южную равнину, — ответил Хасси аль-Биак. — Хорошо, если бы они нашли проход, таким образом они удалились бы от нас.
— Тогда они бы вернулись
— Да, я ожидаю их посещения в скором будущем: они не замедлят убедиться, что мы также не могли поехать по равнине, и направятся разыскивать нас здесь. Вернемся в ущелье. Будет лучше, если Ару воспользуется положением, спустится на равнину и заставит гнаться за собой. Хотя лошади и арабские, но они ни по быстроте, ни по выносливости не сравнятся с нашими махари.
— Я останусь караулить; и если они решатся подняться, открою огонь против Бассо, — сказал тосканец. — Не умру я спокойно, пока не добуду шкуры этого людоеда.
— Только, пожалуйста, не стреляй, — сказал граф. — Будь осторожен, Энрике, тут дело идет о жизни всех.
— В таком случае ограничусь наблюдением.
— Мы только об этом и просим тебя.
В то время как тосканец, снова закурив оставленную было сигаретку, скрылся в кустах, граф и мавр спустились в лощину.
Афза крепко спала, полузакрывшись великолепным рабатским ковром, протканным золотом и шелком, а Ару собирал более или менее сухие травы, чтобы дать поесть верблюдам.
Мавр подозвал его свистом.
— Случилось то, что я предвидел, — сказал он ему. — Настала минута, когда надо действовать. У тебя с собой твое платье туарега?
— Да, хозяин.
— Поручаю тебе заставить их скакать как можно дольше, чтобы окончательно загнать их лошадей. Белоглазый человек может узнать тебя; поэтому тебе необходимо хорошенько закрыть лицо покрывалом, как делают сыны пустыни. Иди, переоденься.
— Ты подумал обо всем, Хасси, — сказал граф.
— Я должен спасти мужа моей дочери, — серьезно ответил мавр. — Звезда Атласа обязана тебе жизнью, я ни на минуту не забываю этого.
— Удастся ли Ару сделать то, что ты поручаешь ему?
— Во всей пустыне не найдешь наездника на верблюде искуснее его. Еще раньше вечера арабские лошади выбьются из сил.
— А мы воспользуемся темнотой, чтобы добраться до куббы твоего приятеля?
— Да, если разлив не помешает, — ответил Хасси.
— Он не может долго продолжаться. Сухая земля поглотит влагу с такой же жадностью, с какой я бы проглотил в эту минуту стакан вина, если бы было, где взять его.
Мавр улыбнулся.
— Я позаботился и о тебе, сын мой, — сказал он. — Дети Аравии и пустыни не могут употреблять сок жизни, потому что Магомет запретил это, но я не забыл, что ты и твой товарищ — вы франджи и христиане. В мешках, привезенных махари и сваленных Ару в пещере леопарда, найдутся и вино, и табак.
— Спасибо, Хасси.
— Ты — мой сын, — ответил мавр со своей обычной серьезностью и простотой. — Бери не стесняясь, что хочешь.
В эту минуту из-за куста показался старик-негр. Он был закутан в широкий белый полотняный плащ с красной каймой внизу; на голове возвышался монументальный тюрбан; лицо его покрывала своего рода занавеска, спускавшаяся до половины груди и оставлявшая незакрытыми только глаза.
— Я готов, хозяин, — сказал он.
— Пистолеты у тебя заряжены?
— И пистолеты, и ружье.
— Выбери лучшего махари.
— Я возьму своего.
— Ты знаешь, что должен делать?
— Знаю, хозяин.
— Когда лошади выбьются из сил, вернись сюда. Если будет возможно, мы еще сегодня ночью доберемся до куббы Мулей-Хари.
- Предыдущая
- 23/57
- Следующая
