Серебряные коньки (илл. А. Иткин) - Додж Мери Мейп - Страница 26

• Предыдущая
• 26/59
• Следующая

— Хм! — фыркнул Бен, удерживаясь от улыбки. — Когда я вернусь домой, я наведу справки об этом обычае. Тут, наверное, что-нибудь да не так… У-у-у-у, как быстро мы несемся! Ну и прелесть!

Чудесное это было плавание или поездка — не знаю, как правильнее назвать. Пожалуй, лучше всего сказать «полет», ведь мальчики чувствовали себя примерно так, как Синдбад, когда он, привязанный к лапам птицы Рох, мчался в облаках, или как Беллерофонт, когда он несся в воздухе на спине своего крылатого коня Пегаса. Но все равно — «плыли» они, «ехали» или «летели» — все окружающее мчалось мимо них назад, и не успели они хорошенько передохнуть, как сам Лейден с его островерхими крышами уже понесся им навстречу.

Когда впереди показался город, пришлось будить спящего. Этот трудный подвиг все-таки как-то удалось совершить. И тут предсказание Питера исполнилось: к Якобу вернулись и силы, и прекрасное настроение.

Шкипер слабо сопротивлялся, когда Питер, горячо благодаря его, попытался сунуть несколько серебряных монет в его жесткую коричневую ладонь.

— Видите ли, молодой человек, — сказал он, отдернув руку, — одно дело заниматься извозом, другое — оказать любезность.

— Я знаю, — сказал Питер, — но ваши сыновья и дочки будут просить сластей, когда вы вернетесь домой, так купите им конфет во имя святого Николааса.

Шкипер усмехнулся:

— Что правда, то правда! Ребятишек у меня целая куча, хватит всю лодку загрузить. Вы мастер угадывать!

И узловатая рука протянулась вперед, как будто невольно, но — ладонью кверху. Питер поспешно положил в нее монеты и отошел.

Вскоре парус поник. Заскрежетал тормоз, рассыпая вокруг лодки целую кучу ледяной пыли.

— До свиданья, шкипер! — кричали мальчики, забирая свои коньки и по одному соскакивая с палубы. — Большое вам спасибо!…

— До свиданья! До сви… Стойте! Эй! Стойте! Отдайте мой плащ!

Бен осторожно помогал Якобу перелезть через борт.

— Что он кричит, этот человек?… Ах, понимаю: у тебя на плечах его плащ.

— Это верно, — ответил Якоб по-английски и, соскакивая с лодки, споткнулся о раму на полозьях. — Вот отчего ему так тяжело.

— Ты хочешь сказать, тебе тяжело, Поот?

— Ну да, тебе тяжело… это верно, — не поняв, ответил Якоб, выпутываясь из широкого плаща. — Вот, передай прямо ему и скажи — я очень благодарю за это.

— Вперед! В гостиницу! — крикнул Питер, когда они вошли в город. — Поторопитесь, ребятки!

Вскоре мальчики отыскали неподалеку от Бреедестраат (Широкой улицы) скромную гостиницу со львом, аляповато написанным красками над входной дверью. Гостиница называлась «Рооде леу», то есть «Красный лев», и ее содержал некий Хёйгенс Клееф, толстый голландец с короткими ногтями и длинной трубкой во рту.

К тому времени мальчики уже успели жестоко проголодаться. Завтрак в Хаарлеме только раздразнил их аппетит, разыгравшийся еще больше от бега и быстрой езды на буере по каналу.

— Ну, хозяин, подавайте-ка нам, что у вас есть! — воскликнул Питер, напустив на себя важный вид.

— Я могу подать вам все, что угодно… все, что пожелаете, — ответил мейнхеер Клееф, кланяясь с трудом.

— Ладно. Дайте нам колбасы и пудинг.

— Ах, мейнхеер, колбаса вся вышла! Пудинга нету.

— Ну, так подайте винегрет из селедки с мясом, да побольше.

— И винегрет весь вышел, молодой господин.

— Тогда яиц, да поживее!

— Зимние яйца очень плохая еда, — ответил хозяин гостиницы, сложив губы трубочкой и подняв брови.

— И яиц нет? В таком случае дайте икры.

Голландец поднял пухлые руки к небу:

— Икры? Да ведь она на вес золота! Кто же тут продает икру?

Питер не раз ел икру дома. Он знал, что ее добывают из осетра и других крупных рыб, но не имел понятия о том, сколько она стоит.

— Ну, хозяин, что же у вас тогда есть?

— Что у меня есть? Всё. Ржаной хлеб, кислая капуста, картофельный салат и самые жирные селедки в Лейдене.

— Что скажете, ребята? — спросил капитан. — Подойдет?

— Да! — заорали изголодавшиеся юнцы. — Только поскорее!

Мейнхеер Клееф двигался как во сне, но вскоре широко раскрыл глаза, увидев, с какой чудодейственной быстротой исчезают его селедки. Затем появились или, точнее, исчезли картофельный салат, ржаной хлеб и кофе; за ними последовали утрехтская вода, смешанная с апельсиновым соком, и, наконец, ломтики сухой имбирной коврижки. Этот последний деликатес не входил в состав обычного меню, но мейнхеер Клееф, доведенный до крайности, торжественно извлек его из своих личных запасов и только тупо моргнул глазами, когда прожорливые юные путешественники встали, заявляя, что теперь наелись.

«Наелись… надо думать!» — воскликнул про себя хозяин, но его гладкое лицо ничего не выразило.

Тихонько потирая руки, он спросил:

— Вашим благородиям потребуются постели?

— «Вашим благородиям потребуются постели»! — передразнил его Карл. — Что вы хотите этим сказать? Разве у нас сонный вид?

— Вовсе нет, сударь, но я приказал бы проветрить и согреть их. В «Красном льве» никто не спит под сырыми простынями.

— А, понимаю… Мы сюда вернемся ночевать, да, капитан?

Питер привык к более удобным помещениям, но сейчас все ему казалось приятным.

— Почему же нет? — ответил он. — Здесь мы будем прекрасно питаться.

— Ваше благородие изволит говорить истинную правду, — проговорил хозяин с величайшей почтительностью.

— Как приятно, когда тебя называют «ваше благородие»! — со смехом сказал Людвиг Ламберту.

А Питер ответил:

— Ну что ж, хозяин, приготовьте для нас комнаты к девяти.

— У меня прекрасная комната с тремя кроватями, и на них поместятся все ваши благородия, — вкрадчиво проговорил мейнхеер Клееф.

— Ладно.

— Фью! — свистнул Карл, когда они вышли на улицу.

Людвиг вздрогнул:

— Чего это ты?

— Ничего… только мейнхеер Клееф, хозяин «Красного льва», и не подозревает, какой сумбур мы устроим в этой самой комнате нынче вечером. То-то полетят у нас и подушки, и валики!

— Смирно! — крикнул капитан. — Вот что, ребята, я до вечера должен отыскать знаменитого доктора Букмана. Если он в Лейдене, найти его будет нетрудно, так как он всегда останавливается в гостинице «Золотой орел»… Удивляюсь, почему вы все сразу же не улеглись спать! Но раз уж вы не спите, то как скажете — не пойти ли вам с Беном в музей или в Стадхейс?

— Согласны, — сказали Людвиг и Ламберт.

А Якоб предпочел пойти вместе с Питером.

Тщетно уговаривал его Бен остаться в гостинице и отдохнуть. Якоб заявил, что чувствует себя чудесно и непременно хочет посмотреть город, так как это его «первый приезд в Лейден», добавил он по-английски.

— Это ему не повредит, — сказал Ламберт. — Какой нынче был длинный день… и как замечательно мы покатались! Даже не верится, что мы вышли из Брука только сегодня утром.

Якоб зевнул.

— Мне было очень приятно, — сказал он, — только вот кажется, будто мы отправились в путь неделю назад.

Карл рассмеялся и пробормотал что-то насчет того, что Якоб засыпал раз двадцать.

— Ну вот мы и на углу. Не забудьте: мы все встречаемся в «Красном льве» в восемь часов, — сказал капитан, уходя вместе с Якобом.

Мальчики обрадовались, когда, вернувшись в «Красный лев», увидели ярко пылающий огонь, зажженный к их приходу. Карл и его спутники явились первыми. Вскоре после них пришли Питер и Якоб. Они не смогли найти доктора Букмана. Им только удалось узнать наверное, что сегодня утром доктора видели в Хаарлеме.

— В Лейдене его нет, — сказал Питеру хозяин «Золотого орла». — Ведь он всегда останавливается здесь, когда приезжает в город. Если бы он приехал, целая толпа сейчас стояла бы у моих дверей, ожидая от него совета. Да! У нас дураков хватает!

• Предыдущая
• 26/59
• Следующая