Мы из ЧК - Толкач Михаил Яковлевич - Страница 36

— Со всей Сталинской, Павел Игнатьевич. Привыкайте, дорогуша…

В одно время с переименованием Екатеринослава в Днепропетровск и железную дорогу назвали Сталинской.

— Не отвлекайся по пустякам, Вася! — Бочаров перелистал тетрадку, исписанную карандашом. — Вот вагон ушел из Винницы, а в Славянск не попал. Вот из Смелы не дошел в Бахмут сахар, а из Белой Церкви в Кривой Рог — мука..

— Когда же это было? — Я удивился: успел же Павел где-то узнать!

— В мае — июне текущего года! Зададим себе вопрос: можно украсть вагон без железнодорожника?..

Васильев скептически усмехнулся:

— Можно, если на заводе.

Ему не по душе были эти долгие рассуждения. Он человек действия. Но я осадил друга:

— Брось трепаться, Вася! Павел прав. Кто грузит и кто знает о грузе — вот среда преступников.

Бочаров расхаживал по комнате, морщил лоб и почесывал подбородок — манера Павла обдумывать дело. Он ткнул Васильева локтем:

— Ты, горячка, скажи — куда девать ворованное?.. Не ящик и не мешок, а тысячи пудов сразу?..

Тут и Вася утихомирился, с уважением протянул:

— Го-олова-а-а!.. Склады требуются.

А я уже прикидываю: отобрать документы на пропавшие вагоны, взять на учет складские помещения. В губернии десятки городов и сотни станций, и всюду склады. Терпение нужно, пока разыщешь. Васильев горяч и скор на руку — не по плечу ему такая задача.

И в это время в комнату бурей ворвался Леонов.

— Дзержинский умер!..

— Когда?

— Отчего?

— Получена телеграмма ЦК и ЦКК партии. Скоропостижно скончался от разрыва сердца. Громил сволочных уклонистов! А ему волноваться никак нельзя… Такой человек сгорел!

Леонов уронил голову на стол, почувствовав себя сиротой. Мы привыкли связывать все хорошее в нашей жизни чекистов с именем Феликса Эдмундовича.

Нарушил молчание Бочаров.

— Давайте проведем операцию быстро! В память о Дзержинском.

В нашем положении долго переживать не приходилось: дело звало!

Павел был знаком с городами губернии лучше нас, и ему легче было связаться с местными чекистами, без помощи которых взять на учет склады не представлялось возможным. А я и Васильев должны были в архивах найти ответ: какова механика воровства?..

— Сухари вы! — неожиданно сказал Леонов, поднимая голову. — Деляги!

Васильев потянулся до хруста в суставах, охватил нас ручищами, притянул к себе и сказал:

— Пошли ко мне! Леонов, давай с нами!

Мы с Павлом Бочаровым завернули ко мне на квартиру и взяли с собою Анну Ивановну и мою дочку Светланку.

Женщины на скорую руку накрыли стол. В скорбном молчании мы почтили память великого правдолюбца, незабвенного Феликса.

— Душевный человек ушел! — вздохнул Бочаров.

В Москве Павел оправился от ранения, но по-прежнему был худой и нескладный. После гибели Оксаны стал еще более замкнут. Вмятина на щеке, полученная в Сибири, выделялась бледно-розовой маленькой розеткой с оборванным лепестком.

— За честность во всем! Феликс Эдмундович, по-моему, был самым честным человеком. Кристально честным! И верил людям. Сильно верил. По себе знаю… Помните, мне поручили дело Семена Олейника. Два дня дал тогда Платонов… Верите, я две ночи не спал, все распутывал клубок и выбирал, где ложь и где правда. Сам мучился. Каждый час ожидания в заключении — это час человеческого страдания. Ведь Олейник знал, что ему сулил Коренев. Смерти своей ждал. Эх, сейчас кое-кто легко относится… Поставьте себя на место арестованного. Посидите час за решеткой. Только мысленно вообразите: вас ждет смерть! И если это без вины…

Такие же думки тревожили и меня! Я обнял Пашку за плечи:

— Клятву не забыл?

Павел понял и крепко сжал мою руку. Ответил восточной присказкой:

— Человек с друзьями — как цветущая степь. Человек без друзей — как пустая горсть!

Работник службы сборов знакомил нас с порядком оформления документов:

— Отправитель вагонов составляет накладную, где указывает род груза, пункт назначения и получателя — организацию, учреждение, предприятие или частное лицо, которому предназначается товар. Если все благополучно, эти документы после раскредитования поступают в финансовую службу управления дороги. Ну, если пропажа — к нам, в бюро претензий. Вот, извольте, претензионные дела! — он растворил дверцы шкафа. И на нас глянули корешки, наверное, тысячи папок.

Василий Михайлович почесал затылок.

— Елки-моталки!

— А вы, молодые люди, газету «Правду» читали?..

По совести признаться, чтением не всегда удавалось заниматься. И в тот раз мы отвели глаза. Но старикашка был настойчив.

— Тут, товарищи, о Дзержинском пишут. — И подал нам «Правду».

Мы углубились в чтение.

Каждое слово статьи отдавалось в моем сердце. Мы с еще большей остротой чувствовали, какая ответственность легла на наши плечи, плечи коммунистов. Стремление было одно — лучше делать свое дело! И с особенным рвением принялись мы разматывать клубок хитрых махинаций с кражей грузов.

Больше все-таки было мелкого воровства: чемодан, ящик, мешок, баул. И на все эти случаи утраты акт, объяснение и приказ. И все это в папках. И все это проходило перед нашими глазами! Не день, не два — недели ушли на разбор пыльного «добра». Меня то и дело тревожили в ГПУ:

— Скоро?

А что ответить?.. Копаемся дни и ночи. Находим накладные, по которым кто-то изменял путь вагонов. Переадресовка — на предъявителя. Это значило — получай, кто желает! Факты, как правило, давние, полгода, год, а то и два. Ищи ветра в поле! Росписи получателей — закорючки!..

— Организации, которым вновь назначались грузы, проверили? — поинтересовался начальник ДТО ОГПУ, по привычке потирая лысую голову.

— Руки не дошли, Макар Алексеевич.

И снова на меня уставились пытливые глаза: как же ты, товарищ, не сообразил?..

Васильев выехал в пункты, куда были засланы товары. Вернулся очень быстро. Докладывает:

— Вагон сахара следовал в Юзовку. Переслали в Знаменчу. Адрес новый — рафинадный синдикат. Но в Знаменче нет и в помине такой организации! А груз кем-то получен… Вот мука. Сперва назначалась потребиловке шахтеров, а потом — Бердянску. Союзу незаможников. В городе нет такого союза. А мука уплыла! Роспись в получении — загогулина!.. Хорошо воруют. Приятно иметь дело с умными людьми!..

Я с благодарностью думал о Макаре Алексеевиче, который подсказал нам пути поиска. Мои размышления прервал работник службы сборов.

— Два вагона макаронов пропали! — кричал он по телефону. — Свежие акты поступили!

Какая-то сволочь крадет у людей еду. Наживается на наших трудностях. Лишает наших детей счастья. Это же убийство из-за угла!..

Злость подлых грабителей вела нас по кипам документов, заставляла торопиться, не давала покоя ни на минуту. В глазах рябило от цифр, букв, росписей. Ночами перегруженный впечатлениями мозг воссоздавал причудливые сплетения вагонов вермишели, заляпанных чернилами актов, детских ботиночек…

Но вот огромная, как скатерть, ведомость готова! Несем ее к Макару Алексеевичу. Даже беглый просмотр свидетельствует: почти все таинственно исчезнувшие вагоны изменяли путь в Сидельникове.

— Это логично: рядом Донбасс! — раздумчиво говорил начальник ДТО ОГПУ. — На шахтах частые перебои с хлебом. Детишки горняков месяцами не видят сахара и конфет. Хозяйкам не из чего приготовить обед. Вот вам и политика! Хитро делается.

— Политика — это сконцентрированная экономика! — щегольнул Васильев.

Начальник ДТО ОГПУ скривил губы в усмешке…

— Похвальная цитата. А за всем этим — люди. Кто они?..

Бочаров обычно бывал всегда опрятным, а в дни поисков шайки грабителей являлся в отдел в мучной пыли, от него пахло ржавой селедкой или керосином. Ребята зажимали носы.