Лошадь без головы (с иллюстрациями) - Берна Поль - Страница 11
- Предыдущая
- 11/26
- Следующая
Рубло обошел вокруг стола, сжимая кулаки. Фернан прыгнул в сторону и укрылся в передней, держа кочергу в руке.
— Если вы сделаете еще один шаг, я вам дам кочергой по морде! — сказал он, бледнея. — И я не промахнусь!
Рубло принялся машинально завязывать свой пакет. Крысиные глазки с отчаянием бегали по комнате. Он подошел к крану, не переставая искоса наблюдать за мальчиком, открыл оба стенных шкафа, пошарил в буфете, осмотрел вешалку, ящик с углем, коробку с хлебом, провел рукой по этажеркам — и все это с дьявольской ловкостью. В каких-нибудь две минуты он уже все обследовал и даже заглянул в стоящий перед печкой ящик с золой. Закончив осмотр, он быстро повернулся к мальчику.
Фернан еще крепче сжал кочергу в руке.
— Я не знаю, что вы думали здесь найти, — тихо сказал он. — У нас в доме ничего ценного нет. Может быть, вы заинтересуетесь тем, что висит на вешалке позади вас? Поднимите-ка плащ! Быть может, вы не зря побеспокоились…
Рубло отдернул черный плащ и глухо вскрикнул: на крючке, подобно охотничьему трофею, висела усмехающаяся голова лошади и пристально смотрела на него своими сверкающими глазами. Ошеломленный Рубло провел рукой по лицу, судорожно распахнул дверь и опрометью бросился бежать, сопровождаемый до самого сквера издевательским смехом мальчика.
Фернан крепко запер дверь, дважды повернул ключ в замке. Потом он разложил свои книги и тетради и начал готовить уроки. У него немного дрожали руки.
Через пять минут кто-то постучал в дверь, и сердце мальчика опять стало тревожно биться.
— Открой! — послышался чей-то серьезный голос. — Скорее…
Фернан снова взялся за кочергу и на цыпочках подошел к двери.
— Кто там? — спросил он, изменив свой голос.
— Инспектор Синэ.
Фернан широко распахнул дверь и вежливо посторонился.
— Чего хотел от тебя Рубло? — спросил Синэ без всяких предисловий.
— Ничего, — смущенно ответил Фернан. — Он принес мне подарок взамен лошади.
Инспектор тщательно закрыл дверь.
— Не рассказывай мне чепухи! — сказал он строго. — Такого щедрого посетителя не провожают с кочергой в руке. Я все видел, я сидел в сквере перед этим окошком… Итак?
Фернан опустил голову.
— Он как будто что-то искал, — признался мальчик. — Если бы ему удалось заставить меня заняться этим электрическим поездом, он, наверное, весь дом перерыл бы. Но я не поддался…
— Он мог бы тебя заставить другим способом, — усмехнулся инспектор.
— Я об этом подумал, — сказал Фернан. — Мне было очень неспокойно.
— И ты не имеешь никакого представления, что это он искал? — спросил Синэ, с любопытством оглядываясь кругом.
— Никакого!.. В доме нет ничего ценного. Мама всегда носит с собой все деньги, какие у нее есть.
— Почему ты отказался от поезда?
— Мне это показалось подозрительным… Зачем базарным торговцам сдалась наша лошадь? Они ее никогда не видели.
— Ты правильно поступил, — засмеялся Синэ. — Этот Рубло — человек сомнительный. Ты знаешь, что он уже сидел в тюрьме?
— Это видно по лицу, и я уверен, что он опять туда попадет.
Синэ закурил сигарету, внимательно огляделся кругом, и глаза его внезапно остановились на Фернане.
— Можно мне осмотреть весь дом? — бесцеремонно спросил он.
— Вам-то можно, — ответил мальчик, добродушно улыбаясь. — Пойдемте, я вам все покажу.
— Не говори родителям, — со смущением сказал Синэ. — Собственно, это не очень-то законно с моей стороны: я ведь не имею права делать обыск без письменного приказа… Может быть, у вас тут есть какая-нибудь ценная вещь, а вы и сами не знаете?
— Понимаю, но лошадь-то здесь ни при чем! — заметил Фернан с некоторым разочарованием.
— Наоборот! — раздраженно возразил Синэ. — С нее все и началось. Может быть, эти два субъекта напрасно ее украли — они ошиблись.
— Ах, так? Об этом я не подумал…
Сопровождаемый мальчиком, Синэ медленно обошел квартиру и не постеснялся перерыть все ящики. Во всем бросались в глаза чистота и порядок, и это особенно подчеркивало бедность и честность хозяев.
Когда из комнаты родителей Синэ перешел в комнату Фернана, тот с горячим интересом стал следить за всеми его движениями. Фернан не был бы особенно удивлен, если бы увидел, что инспектор вытаскивает из-под его подушки бриллиант величиной с куриное яйцо.
— Ничего, — вздохнул Синэ. — Идем на кухню…
На кухне он тщательно, но так же безуспешно перебрал все инструменты в ящике отца Фернана. Затем Синэ раскурил свой окурок, расположился за столом и усадил Фернана перед собой.
— Если бы я не знал, какой честный человек твой отец, — серьезно сказал он мальчику, — я бы мог вообразить бог знает что. Ты расскажешь ему, что приходил Рубло, а потом — я?
Фернан покачал головой.
— Нет, — твердо сказал он. — Хватит ему забот и без этого. Раз в доме нет ничего подозрительного, не стоит его огорчать всеми этими историями.
— Хорошо, — улыбнулся Синэ, которому понравился ответ мальчика. — Вижу, ты умеешь брать на себя ответственность… А теперь слушай меня внимательно, малыш. Ты не глуп. Так вот, если увидишь в квартале что-нибудь интересное, сообщи мне. Что касается Рубло, о нем не беспокойся, с него я глаз не спущу.
— Мы тоже не спустим с него глаз, — совершенно серьезно заверил инспектора Фернан. — А уж насчет его торговли… мы позаботимся о том, чтобы она не слишком процветала…
Рубло приехал в своем новеньком грузовичке, как обычно, около десяти часов утра.
С ночи шел снег, хлопья падали медленно и тотчас таяли. Над вокзалом носился белый дым — дыхание запасных паровозов.
Рубло поставил свой складной столик, разложил товар и начал зазывать домохозяек, стараясь привлечь их внимание к необыкновенным качествам машинки, которая может почистить целую меру картошки в две минуты двадцать целых и шесть десятых секунды.
Но при этом торговец почему-то все время оборачивался в сторону кафе и поглядывал на его запотевшие окна.
Человек двадцать зевак оказали Рубло честь: остановились послушать его болтовню и посмотреть, как работает машинка. Потом зеваки медленно разошлись. И тут появилась другая публика. Она тоже хотела видеть, как машинка чистит картошку.
Но, едва заметив эту публику, Рубло почувствовал себя так, точно его ударили кулаком прямо в сердце. Построившись по росту, перед ним неподвижно, молча и смирно стояли десять ребят. Это были: рослый Габи Жуа, краснолицый, смуглый, в помятой шапке, нахлобученной на вьющиеся волосы; Зидор Лош, худенький, весь посиневший от холода, утопавший в большой, не по росту, фуфайке, доходившей ему до колен; Фернан Дуэн, беленький, щупленький, в синем натянутом на самые уши берете; толстяк Татав Лювриэ в куртке из порыжелого сукна с многочисленными заплатами разнообразных цветов; Жуан Гомец в коротком пальтишке с выцветшим бархатным воротником и в шлеме с помпоном на своей черной цыганской головенке; Марион Фабер с белокурыми волосами под черным беретом, придававшим ее лицу суровую бледность, и очень прямо державшаяся в своей длинной мужской куртке; Берта Гедеон, стройная и хорошенькая, в уродливом самодельном красном свитере; Мели Бабен в большом черном платке и берете, из-под которого светилась ее вечная улыбка и выбивалась золотая челка; Крикэ Лярикэ, совсем маленький, дрожащий от холода, в теплом жилете, подбитом кроличьим мехом, и наконец, самый младший из всей компании — Бонбон Лювриэ, носивший под синим халатиком целую кучу фуфаек и свитеров.
Итак, все десять были здесь и смотрели Рубло прямо в глаза, не позволяя себе, однако, никаких дерзостей. Они только смотрели на него, вот и всё. Торговец сначала пытался шутить.
- Предыдущая
- 11/26
- Следующая
