Ничто не вечно под луной - Романова Галина Владимировна - Страница 32
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
– Что с Верой? – решила уточнить она, усаживаясь на свое место и пододвигая к себе большую чашку дымящегося крепкого чаю. – Ты мне что-то говорил о ней... кажется.
– Да. Ее сбила легковая машина. Позавчера вечером. Недалеко от ее дома, – начал Валентин Иванович. – Рядом никого не оказалось. Она потеряла много крови и... ребенка.
– Ох, господи, – жалостливо пискнула Алевтина, зная не понаслышке, как ждала Верочка этого малыша и сколько выстрадала, скитаясь по больницам. – Ты не отдал необходимых распоряжений? Чтобы уход и все такое...
– Все сделано, – вступил доселе молчавший Сергей Олегович. – Вы меня простите, но за время вашей болезни я немного превысил свои полномочия.
– Да чего уж теперь. Кстати, я вижу, что вы переехали ко мне. Это как-то объясняется?
– Это я настоял, – принял эстафету Скоропупов. – Жену его отправили к дальним родственникам на Дальний Восток, а ему придется пока здесь пожить. Здесь он под охраной. – Считаешь, что есть реальная угроза? – Аля насмешливым взглядом посмотрела на мужчин. – Могли бы вызвать армию...
– Твой сарказм неуместен, дорогая, – Скоропупов обиженно поджал губы. – Ты что же, всерьез считаешь, что Широухов простит ему бегство? Он и так его под домашний арест посадил до особых распоряжений. А с его распоряжениями нам всем пришлось познакомиться.
– Он страшный человек, – вставил покрасневший Сергей Олегович. – Если бы я не был так уверен в обратном, то счел бы виновником гибели Шаталова именно его.
– А откуда такая уверенность? – Незаметно для себя Алевтина брала с тарелки кусок за куском и вскоре тарелка с бисквитами почти опустела.
– Это не его почерк, – убежденно заявил он. – Человек, который выполняет за него его грязную работу, специализируется на взрывах и пожарах. Простите...
Он заметил, как мгновенно побледнела Алевтина, и смущенно умолк.
– Продолжайте, – все же попросила она.
– Его киллер, имени которого никто не знает, никогда не взял бы в руки такое примитивное оружие, как монтировка. Это огромная степень риска. Концы ее загнуты, и нельзя быть уверенным, что цель будет достигнута. Теперь больница. Огромное количество посетителей, медперсонала. Генка никогда бы не пошел на то, чтобы убить среди бела дня. И эта женщина... Вера, кажется, совершенно выпадает из общего числа пострадавших.
– То есть? – Алевтина слушала внимательно, изо всех сил стараясь избавиться от назойливо стучащейся в голову мысли, слишком уж она была невероятной, чтобы циклиться на ней.
– Если Иван и ваш супруг, простите, погибли от рук конкурирующей организации, я опять делаю отступление: это чистое предположение, то эта женщина – зачем она им? Что ее связывает с ними? Ничего!
– Сейчас – да. Но вот раньше... – Она встала и нетвердой походкой прошлась от стола к окну и обратно. – Если бы эта мысль не казалась столь кощунственной, то я бы с полной уверенностью могла заявить, что все содеянное – дело рук ее мужа.
– А кто он? – заинтересовался Сергей Олегович.
– К настоящему моменту он покойник, – Аля застыла у окна, наблюдая за охранниками, бороздящими периметр ее сада. – Что-то уж больно много охраны, не находишь, Валентин Иванович?
– Нормально. Чтобы таким дуракам, как Генка Широухов, сюда доступа не было. – Он снял очки и, повертев их в руках, швырнул в сердцах на стол. – С чего вот интересно у тебя в голове засела эта идея? Да-да, не делай круглые глаза, я о покойном Олеге.
– Ты знаешь, он приснился мне однажды. Я еще жила в той хрущевке на окраине. Жуткий сон такой. Мужчина склонился надо мной и говорит: «Я вернулся». А вместо глаз у него пустота. Было так страшно. И потом эти звонки, а затем еще ночной визит...
– Какой визит? – Скоропупов быстрым движением водрузил на нос очки и сурово посмотрел на Алевтину. – Почему я ничего не знаю?
– Кто-то был в моей квартире однажды ночью. Походил, походил и ушел. Иван тогда страшно рассердился, и я на следующий день съехала оттуда. Потом закрутилось как-то все, забылось. А когда Сенька сказал мне про привидение, то я грешным делом поверила в то, что он жив.
– Кто? Олег?! Голованов Олег?! – недоверчиво прищурился Валентин Иванович. – Не знаю...
– Отдает мистикой, не спорю, – она согласно кивнула головой и потянулась к большому яблоку в вазе. – Но если задуматься, то труп-то тогда так и не был найден.
– Был, как же!
– Да ладно тебе мне-то мозги канифолить, – усмехнулась Алевтина. – За семьсот метров от дома. Неизвестно, кто он: то ли бомж какой-нибудь, то ли уважаемый всеми человек. Все мы тогда успокоились, потому что ужасно хотелось конца этой истории. И нам с Денисом, потому что мы были счастливы и не замечали ничего и никого вокруг. И Верочке с Сенькой, потому что они хотели поскорее забыть весь этот кошмар. И тебе нужно было побыстрее дело закрыть, а этот обгоревший донельзя труп пришелся как нельзя кстати.
Скоропупов недовольно засопел. Возвращаться к тому делу ему ужасно не хотелось. Помнил он, помнил... и о своих угрызениях совести, и о сомнениях, измучивших его тогда. Начальство теребило, и он быстренько все документировал, аргументировал и сдал в архив. Но свербящее чувство, что дело не завершено и не разгадано до конца, еще ох как долго глодало его. Некстати вспомнился и темный силуэт, преследующий Алевтину в переулке по соседству с тем домом, где у тетки сохранилась малюсенькая квартирка. Он тогда успокоил ее, а заодно и самого себя, что это игра света и тени, но на самом-то деле это было не так...
– Что ты предлагаешь? – Скоропупов захрустел яблоком.
– Для начала нужно навестить Верочку. Я ее давно не видела. Может быть, она что-то видела. Может, Сенька объявлялся.
– Гм-м, – прокашлялся Сергей Олегович, молча сидевший во все время их диалога. – Я, конечно же, с трудом улавливаю, о чем идет речь, но думаю, если бы вы позволили мне ознакомиться... Я бы мог...
– Еще успеешь. Сиди дома и не высовывайся. А Гену мы поприжмем...
Алевтина швырнула огрызок в помойное ведро и прежним своим движением поправила волосы. Не то, чтобы она оправилась от той боли, что занозой вонзилась в ее сердце, нет. Просто все эти убийства и происшествия, загадочным образом переплетающиеся, а возможно, и берущие начало в их прошлом, требовали к себе ее пристального внимания и незамедлительного вмешательства. К тому же этот человек, так и не сумевший перешагнуть черту между жаждой власти и средствами, коими эта самая власть достается, заслуживал того, чтобы его защитили.
А боль... С ней ей не справиться уже никогда. С этой болью ей придется жить вечно. Она может с ней свыкнуться, сродниться, но вырвать из души – никогда...
Глава 24
На вошедшую в палату Алевтину Верочка посмотрела без особого интереса. Появившийся следом Скоропупов подивился, насколько роднит этих двух таких разных женщин общее выражение лица. Те же горестно сведенные у переносицы брови, те же потухшие глаза и те же крепко сжатые губы.
– Зачем пришла? – холодно поинтересовалась Вера, забыв поздороваться. – Убирайся...
– Я гостинцев принесла, – коротко ответила Аля и, невзирая на ее протестующий жест, принялась вываливать на тумбочку содержимое пакетов.
– Мне от тебя ничего не нужно. Убирайся. – Вера отвернулась к стене и затихла.
– Считаешь меня виноватой во всем? – начала медленно Алевтина. – Да? Ты ответь, не прячься...
– А кого?! – Верочка подскочила на кровати так, что старые пружины жалобно взвизгнули. – Из-за тебя все это! Из-за твоей фирмы! Вы миллионы делите, а простым людям жить не даете! Сеньку подставляли столько, сколько можно было. Вываляли в грязи и убрали с дороги. А потом, наверное, решили, что я могу что-то знать, и решили заодно и меня устранить?
– Объяснись. – Аля старалась говорить спокойно, но желание закурить буквально сводило судорогой пальцы. Того и гляди влезут в сумочку и вытряхнут пачку сигарет. – И что значит твое – убрали Сеньку с дороги? Его что, убили?
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
