Рубикон, или Мир в латах - Романецкий Николай Михайлович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/40
- Следующая
— Нет-нет! Я не могу! Это же убийство!
— Милый! — повторил Гиборьян. — Теперь не время для сопливого гуманизма. Ты же слышал — миллионы жизней под угрозой. Господь простит нас…
Карне вдруг фыркнул, но на него никто не обратил внимания. К врачу подошел Десницкий.
— Иржи! — Он положил врачу руку на плечо, потряс его. — Иржи! Командир прав: теперь не время!..
Врач смотрел то на него, то на Гиборьяна.
— В конце концов, давай, сам сделаю, — сказал Гиборьян. — Если ты боишься, Иржи…
— Нет, — прошептал Иржи. — Я врач, и это моя ответственность.
Он открыл чемоданчик, достал из него пластиковую ампулу, свернул колпачок и, вонзив открывшуюся иглу в левую руку седого, сдавил ампулу двумя пальцами.
— Делайте, что хотите! — Он отошел в сторону и сел прямо на пол, ни на кого не глядя.
Седой шевельнулся, открыл глаза. Гиборьян подошел к нему, наклонился. Достал из кармана диктофон, включил.
— Узнаешь меня, Сковородников?
Седой слабо улыбнулся.
— Я тебя давно узнал, Гиборьян!
— Не думал я, что это ты тут окажешься. Бывший юндовец и — на тебе! — кригер…
— Вы много о чем не думали! Да и я вместе с вами.
— Например?..
— Например, о том, что другие — тоже люди.
— Не дави на слезу, Сковородников. Лучше рассказывай, чем вы здесь занимались.
— Мы многим тут занимались!.. У тебя времени не хватит все выслушивать.
— Говори главное!
— А главное в том, что вы глупцы. Я тебе это уже сказал.
Гиборьян обернулся к врачу.
— Еще укол!
Врач повиновался. Молча подошел, молча раскрыл чемоданчик. И только пальцы слегка дрожали, когда сворачивал колпачок. Седой сопротивления не оказывал. Он только дернулся, когда игла вошла в руку. Глаза его затуманились.
— Выйдите все, — сказал тихо Гиборьян. И вдруг заорал: — Вон!!! В коридор!
Десницкого и врача словно ветром сдуло. Гиборьян повернулся к Карне.
— А ты чего?..
Карне пристально смотрел на Гиборьяна.
— Ладно! — сказал тот. — Можешь остаться. Только не пожалей потом…
— Спасибо! — Карне усмехнулся.
Гиборьян снова наклонился к седому.
— В чем суть Ультиматума? — спросил он стальным голосом.
— В разрушении реакторов на АЭС, — ответил седой.
— С помощью Д-излучателей?
— Нет. Д-излучателей не существует. Это была дезинформация.
— Каким же образом будет осуществлен Ультиматум?
— С помощью баллистических ракет.
— Каких… каких ракет? — Голос Гиборьяна внезапно сел.
— Баллистических, подземного базирования.
— Но ведь они были уничтожены еще во время Договора.
— Не все.
— Вот это номер! — сказал Карне потрясенно. — Что же теперь будет?
Гиборьян даже не обернулся в его сторону. Он был серьезен и целеустремлен. Как вожак волчьей стаи, загоняющей оленя.
— Где находится старт?
— Не знаю, — сказал седой.
— Кто знает?
— Никто. Все разработчики программы были ликвидированы. Прикрытие тоже. В таком деле рисковать нельзя.
— Как же удалось сохранить боеголовки? Ведь меры контроля исключали такую возможность!
— У ракет нет атомных боеголовок. В противном случае проще было бы стрелять прямо по городам. Но мы не собирались нарушать Договор о запрещении ядерного оружия.
— Так на что же вы тогда надеялись? Ни один реактор обычной взрывчаткой не возьмешь.
— Ракеты вооружены не обычной взрывчаткой. Действие боеголовок приводит к детонации содержимого реактора.
— Откуда они у вас?
— Перед заключением Договора существовала программа по их разработке. Программу удалось скрыть от контроля, результаты ее тоже.
— Как осуществляется связь со стартом?
— Через засекреченный спутник. Его существование тоже было скрыто.
— Как подается сигнал на реализацию Ультиматума?
— Никак. Отсутствие сигнала — это и есть сигнал.
— Что-что?
— А то! — Седой вдруг рассмеялся. Все выглядело так, словно он разговаривал с Гиборьяном по своей воле, безо всякого воздействия на психику. — А то! — повторил он. — Система была очень проста. Мы ежесуточно передаем кодированный сигнал на спутник, спутник транслирует его на старт. День, когда старт не получит сигнала, станет днем реализации Ультиматума.
— Кто командует стартом?
— Никто не командует. Старт полностью автоматизирован. В таком деле на людей полагаться нельзя!
— Тебе не кажется, что мы крепко обкакались? — спросил Карне Гиборьяна, но тот даже не обернулся.
— Каков вид сигнала? — спросил он.
— Не знаю, — сказал седой. — Это можно определить лишь при раскодировании компьютерной программы.
Гиборьян беспомощно посмотрел на обломки, разбросанные по помещению, и только тут Карне заметил, что великий Гиборьян, кажется, находится в растерянности.
— Есть ли на планете еще пункты, подобные вашему?
— Один. Парнаиба в Бразилии. Там работают параллельно с нами и имеют свой кодированный сигнал. Сами понимаете, без дублеров такая система слишком…
Седой замолк. Тело его вдруг выгнулось дугой, и Карне захотелось исчезнуть за дверью. У кригера начинался отходняк, зрелище малопривлекательное и в данном конкретном случае неизбежно завершающееся агонией.
Гиборьян выключил диктофон, спрятал в карман, постоял немного над дергающимся телом.
— Прощай, Сковородников… Да простит тебя Господь!
Он достал пистолет и дважды выстрелил в грудь седого. Подумав, выстрелил еще раз — в голову. Выстрелы были почти беззвучными: у Гиборьяна имелся отличный глушитель.
— Зря! — сказал Карне. — А вдруг его удалось бы спасти? Или вытянуть какую-нибудь информацию из мозга?..
Гиборьян обернулся, хмуро посмотрел на Карне, словно не узнал.
— Не удалось бы!
Он открыл дверь в коридор и окликнул Десницкого и врача.
— Зафиксируйте смерть и уберите труп… Я пойду свяжусь с шефом… Жюль, оставайся здесь! — сказал он Карне, увидев, что тот собирается вслед за ним.
Карне остановился.
Гиборьян вышел в коридор, спустился по лестнице. Отобрал у кого-то из десантников «консервы», напялил их на лоб и вышел на улицу. Ночь была в самом разгаре. Он опустил «консервы» на глаза и двинулся через парк к «джамперам». Машины висели там же, где их оставили. Гиборьян приземлил командирский «джампер» и забрался в кабину. Вызвал Рыманова. Тот оказался на месте.
— Как дела? — произнес он вместо приветствия.
— Рубикон перейден, — равнодушно сказал Гиборьян.
— Прекрасно! Жертв много?
— С нашей стороны нет. Один легкораненый.
— А у кригеров?
— Я нашел здесь Сковородникова! — сказал Гиборьян.
— Кого-кого?! — Глаза Рыманова стали круглыми, как у совы. Совиные глаза, полные до краев стылого железа.
Гиборьян молча кивнул головой.
— Кто отвечал за ликвидацию Сковородникова, когда он подал в отставку? — спросил Рыманов.
— Вацлав Глинка.
— Не понял… Лично сам, что ли?
— Да. Он никому не стал поручать этого.
Рыманов задумался. Гиборьян ждал.
— Теперь я лучше понимаю некоторые события последних дней, — проговорил Рыманов. — Ты уже допросил его?
— Да.
— Я тоже хотел бы задать ему несколько вопросов. Когда ты сможешь доставить его в Париж?
— Никогда, — сказал Гиборьян. — Сковородников мертв!
Рыманов снова задумался, потом утвердительно кивнул головой.
— Жаль… Докладывай подробности.
— Как дела у других групп? — спросил Гиборьян с надеждой.
— У Громова пустышка. Шарп вышел на цель.
— Передатчик?..
— Передатчик уничтожен. Причем взорвали его сами кригеры. Никого живым захватить не удалось: двое погибли при взрыве, двое застрелились…
— Это конец, — прошептал Гиборьян.
— Что ты там бормочешь? — сказал Рыманов раздраженно. — Докладывай!
— Плохо!
— Почему плохо? — удивился Рыманов. — Цели операции достигнуты.
— Цели!.. — сказал Гиборьян с горечью. — Знать бы эти цели с самого начала… Вот теперь Рубикон действительно перейден. И назад уже пути нет!
- Предыдущая
- 36/40
- Следующая
