Дом на холме - Стадникова Екатерина - Страница 20

• Предыдущая
• 20/83
• Следующая

– Итак? Что стало с «легендой»? – Мисс Уиквилд никак не могла оправиться от потрясения.

Блондинка вернулась за стол и, будто ничего не произошло, отхлебнула кофе.

– Танцором не станет тот, кто имеет пониженную устойчивость к магическим и физическим повреждениям, – сухим тоном лектора продолжила она. – Не стать Танцором и тому, чьей волей легко манипулировать. Кому-то же нужно и в штабе штаны протирать...

– Это так, – исключительно для поддержания беседы согласилась Дайна.

– Да, только все забывают, что можно сто раз быть кем угодно, но попасться на простую уловку. – Женщина хлопнула в ладоши так, что мисс Уиквилд вздрогнула от неожиданности. – Инцидентов, предусмотренных Декретом Секретности, за всю историю существования Ордена ровно два. Первый послужил поводом подписания Декрета, второй – ужесточения его положений.

Тишину, образовавшуюся в паузе, можно было при желании потрогать руками. Казалось, Леди Александра специально молчит, чтоб убедиться в твердости намерений собеседницы выслушать все до конца. Когда Дайна уже открыла рот, чтоб попросить продолжать, та сделала это сама.

– Все началось почти как сказка, – история, пересказываемая всеми кому не лень, не теряла привлекательности. – На плановом мероприятии по получению добровольных показаний от свидетеля Тень забралась дальше, чем следовало, и обнаружила в прошлом старушки наскоро заблокированный отрезок. Ирония судьбы... блок скрывал историю маленькой девочки и ее семьи. Такова самая суть байки, которую так любит новое поколение Танцоров.

– Значит, вспомнить действительно можно? – Мисс Уиквилд подперла голову руками.

– Да, если остался хоть один живой очевидец, – устало подтвердила мадам Александра. – Только почему-то никто не любит конец. Наверное, потому, что несчастная Тень лишилась рассудка и до сих пор находится в специализированном лечебном учреждении (вот когда задумаешься, а хорошо ли оно... бессмертие) «Вспомнила» то, что навсегда сломало ее. Раньше эта история называлась «Пять Смертей».

– Я думала об этом, – призналась Дайна. – Но разве на подобную участь обречены все? Вдруг найдется кто-то... сильнее?..

– Угу... и каждый считает, что сам непременно окажется тем единственным... – блондинка криво усмехнулась. – Теоретически, твои родители еще достаточно молоды. Но не пытайся их искать. Это такой совет старшего товарища. В твои годы я навещала бедняжку, получившую назад все свои эмоции и память. Приятного мало...

На душе вдруг сделалось невыносимо тяжело... Слишком тяжело, чтоб сказать об этом.

– Я никогда не сомневалась, что служить делу Ордена – благо. – Мисс Уиквилд сказала первое, что пришло в голову. – Не сомневалась, что все так, как должно быть, и каждый на своем месте.

– Тогда зачем ищешь себе замену? – искренне удивилась гостья.

А действительно... Зачем? На эту мысль ее пару месяцев назад натолкнул Найджел. Тогда Дайна жила в крошечном придорожном мотеле, кишащем клопами, только для того, чтоб выяснить, не провозят ли нелегальное оружие через границу на этом участке. Терпение лопнуло, когда стало ясно, что по этой дороге вообще никто ничего не провозит! Да, она сорвалась. Да, наговорила много нелестного в адрес начальства – но быстро остыла.

– Не могу назвать точную причину, – призналась Дайна.

– Потому что нет ее. – Железная логика. – Хочешь другой выход?

– Какой? – машинально уточнила мисс Уиквилд.

– Простой. – Женщина поставила чашечку на стол. – Если Дивные еще не в курсе, то в течение следующих семидесяти двух часов новость о предполагаемом Вестнике доберется и до них. Тогда начнется самое интересное.

– И что именно? – Дайна чувствовала, как глупеет на глазах.

Леди Александра только улыбнулась в ответ, но от этой ее улыбки захотелось провалиться в подпол.

Робин получила гору замечаний:

– Мисс Бонни, мне малоинтересен ваш затылок! – прикрикнула на несчастную громадного роста широкоплечая женщина. – Даже с научной точки зрения... Будьте так любезны, обратите ваш взор ко мне.

– Простите, мадам Живье, – в сотый раз покраснела девочка.

Но Эмили прекрасно знала причину подобного поведения и уже жалела, что не осадила Роби еще на первом уроке. Глупышка все время порывалась смотреть на нее, а Эмили боялась, что «тютя Би» (так несчастную звали одноклассники) только навредит себе.

– Перестань вертеться, – шикнула она, когда та в очередной раз с восхищением уставилась на друзей.

– Хорошо, – одними губами ответила Робин. Никодемас картинно закатил глаза и быстро заскрипел пером по надорванному листочку.

«Что? Нравится? Держись, скоро дурочка тебе портфель будет носить», – написал он.

«Не смешно! Я пытаюсь сделать как лучше». – Слабое утешение.

«У Би голова – капусты кочан, от нее ты ничего не добьешься», – Никодемас жирно подчеркнул два последних слова.

«А мне от нее ничего и не нужно». – Эмили начала тихо закипать.

«Улыбайся, она опять на нас смотрит», – издевался друг.

Девочка занесла перо над бумагой, но так ничего и не написала...

– Мисс Бонни, покиньте класс! – попросила учительница. – Вы с таким вожделением смотрите на дверь, что я не смею дольше вас задерживать.

– Простите... – промямлила Робин.

– Это вы меня простите, – с нескрываемым сарказмом отозвалась мадам Бэсс Живье. – Но на урок вы вернетесь только с разрешения своего куратора.

Обливаясь слезами, нарушительница порядка собирала вещи. Никто, как водится, не обращал на бедняжку ни малейшего внимания. Чувство вины заставило Эмилию неуютно поежиться.

– Дэнуо, – шепотом приказала она листку.

Как поняла для себя девочка, мадам Живье была человеком строгим и принципиальным. На ее уроках не стоило делать ничего не соответствующего правилам. Причем не только школьным, но и тем, что женщина установила сама. Эмили искренне жалела несчастных детей, для которых это чудовище являлось «классной мамой». Возможно, первое впечатление обманчиво?

Предмет назывался Вивидология. Он был бы неимоверно увлекательным, если бы ученики не боялись вздохнуть лишний раз. Мадам Живье буквально фехтовала указкой! Обитатели первых парт только и успевали, что пригибать головы.

Уроки Вивидологии часто ставились спаренными, как пояснил Никодемас: первым уроком теория, вторым – практика. Обнаружив мадам Живье в расписании чуть не каждый день, Эмили размышляла, стоит ли расстраиваться этому обстоятельству: учительница не знала, что такое перемена, или не хотела знать...

– Сигнал не для вас, – говорила она. – Все вместе собрали вещи и цивилизованно проследовали в Оранжерею. Опоздавшие будут любоваться уроком с улицы. Все ясно?

– Куда ж яснее! – буркнул себе под нос друг. Гул голосов перемены сделался привычным.

– Где сейчас Би? – спросила девочка.

– Я похож на всезнайку? – Никодемас чувствовал, что в их отношения стремительно вклинивается кто-то третий и, без сомнений, лишний. – Скорее всего, ревет в женском туалете.

– Пойдем к ней? – попросила Эмили.

– Ага, разбежался, – рассмеялся тот. – Что я забыл в уборной для девочек?

– Ну хоть проводи меня, – попросила она.

– Мне придется ждать за дверью, – протянул Никодемас. – До Оранжереи ты сама не доберешься, а если опоздаем – мадам Зверье слопает нас живьем.

– Пожалуйста! – Эмили не любила просить.

Препираться времени точно не было, и ребята поспешили к предполагаемому пристанищу «тюти-Би». Дверь бесшумно отворилась.

Каблучки стучали по кафельному полу. Ряд раковин белел по одну сторону, по другую располагались кабинки. Обнаружить Робин не составило труда: девочка так отчаянно шмыгала носом, что ее слышали даже в коридоре.

– Роби, это я, – голос отскакивал от стен.

– Эми! – заплаканная подружка выглянула из укрытия. – Что мне делать? Я боюсь идти к госпоже Нанс. На этот раз она меня точно не простит.

– Не переживай, – нужные слова пришли сами собой. – Если не скажешь, будет хуже. Я уверена.

• Предыдущая
• 20/83
• Следующая