Остров метелей - Ушаков Георгий Алексеевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/52
• Следующая

Я мечтал об этом с тех пор, как, будучи еще подростком, прочитал несколько книжек о путешествиях в полярные страны, И тогда я начал грезить этим, потому что любил суровую природу, преодоление всяких трудностей, борьбу со стихией и приключения. А я их узнал с детства.

Уже с десяти лет я нередко сопровождал старших братьев на охоте на крупного зверя в дальневосточной тайге. Здесь я впервые увидел могучие паводки таежных рек. Бывали случаи — спасался от грозной, но захватывающей по красоте стихии лесных пожаров.

В лунном свете августовских ночей видел лося, отзывающегося на звук охотничьей трубы. Отсиживался на березе от разъяренной медведицы. Прислушивался к шороху змей в травах амурских болот. Следил за распусканием почек весной и за переходом зелени в багрянец осенью. Спал в зимние морозы у костра из стволов кедра и наблюдал в ночной темноте фосфорический свет рысьих глаз, а в двенадцать лет увидел прыжок тигра, смертельно раненного охотником.

Встречался я здесь и с таежным людом — с золотоискателями, охотниками на зверя и за женьшенем, с выходцами из Китая, летом тайно засевавшими среди тайги маковые поля, чтобы потом получать опиум. В тайге всем хватало места. Здесь могли встретиться и отребья капиталистического общества, и боровшиеся с ним политические ссыльные, и личности, скрывавшиеся под общей кличкой «чалдона» или именовавшие себя Иванами Непомнящими.

Часто природа была здесь враждебной — приходились беречься зверя, непогоды, непролазной чащобы. Мальчишкой я наблюдал или бессознательно отмечал, как изобретательны люди в борьбе с природой, с каким упорством/противостоят ей, подчиняют ее, с какой энергией прокладывают тропы там, где не ходил даже зверь.

Это был сильный и смелый народ. Слабым, изнеженным и нерешительным здесь не было места. Но главное — все эти люди любили тайгу, умели понимать ее и по-своему наслаждаться природой.

А какие рассказы можно было слышать от охотников у ночного костра — голова кружилась!

Среди таежников я получал жизненную закалку, старался подражать сильным и смелым и учился любить природу.

Случай однажды свел меня с интереснейшим человеком — самым значительным из всех тех, кого я видел до сих пор. Пятнадцати лет я оказался в роли полевого рабочего, или скорее мальчика на побегушках, в отряде В. К. Арсеньева — знаменитого исследователя Уссурийского края, знатока и тонкого ценителя природы, превосходного писателя.

В. К Арсеньев вытащил меня из Хабаровского ночлежного дома, «комфортом» которого в течение двух зим я вынужден был пользоваться во время учебы в городском училище, добывая скудные средства на существование работой уличного продавца газет.

Целое лето я провел в тайге бок о бок с этим замечательным исследователем, учась у него разбирать сложную жизнь природы, заслушиваясь по вечерам увлекательнейшими рассказами о путешествиях.

Скоро грянула социалистическая революция. Я одним из первых почувствовал блага революции — получил возможность поступить в среднюю школу. Государственная стипендия окончательно избавила меня от ночлежного дома.

Потом гражданская война — участие в партизанском движении, а следовательно, вновь родная тайга. Только не в Биробиджане, как раньше, а в Приморье и на Тихоокеанском побережье.

Теперь я полюбил отвоеванную народом землю и природу еще больше, глубже хотел ее познать. Любовь к природе переплелась с мыслями о переустройстве, процветании и могуществе обновленной революцией родины.

Мечты о путешествиях приобрели новую окраску, наполнились новым содержанием.

Арктика стала занимать в них главное место потому, что на карте полярные страны выглядели огромным ледяным венцом нашей страны. Они были наши, эти малоисследованные просторы с их своеобразной природой. И на фоне этой природы — сильные, упорные русские люди, землепроходцы давних времен, о которых я теперь уже многое знал. Они не только ничем не уступали прославленным зарубежным путешественникам, но зачастую и превосходили их смелостью, пытливостью, инициативой и чем-то напоминали понятных и близких мне людей, встречавшихся с детства в дальневосточной тайге.

Я знал также, что Страна Советов будет продолжать дело этих патриотов, осваивая Крайний Север — Чукотку, Камчатку и побережье Ледовитого океана. А для этого надо в первую очередь знать их природу, географию, население, перспективы освоения и будущего переустройства этих отдаленных территорий. А чтобы знать все это, надо туда поехать.

Именно это и стало для меня главным стимулом для поездки в Арктику.

В результате моей настойчивости 8 мая 1926 года председателем Дальневосточного крайисполкома был отдан приказ, пункт первый которого гласил:

Тов. Ушаков, Георгий Алексеевич, назначается уполномоченным Далькрайисполкома Сов. Раб. — Крест., Казач. и Красноарм. Депутатов по управлению островами Северного Ледовитого океана Врангеля и Геральд с 8-го сего мая, с местопребыванием на острове Врангеля.

Дополнительно я получил инструкцию как заведующий факторией Совторгфлота на острове Врангеля:

Я приступил к организации экспедиции. Трудностей было много: ограниченность средств, отпущенных на экспедицию; поиски судна; отсутствие на внутреннем и ближайших внешних рынках самых необходимых товаров и предметов снаряжения; недооценка лицами, от которых во Многом зависела судьба экспедиции, специфических условий ее будущей работы; несогласованность действий аппарата.

Судьба экспедиции долгое время была под вопросом. Отсутствие нужных средств, и судна — вот два главных препятствия в истории ее подготовки.

• Предыдущая
• 3/52
• Следующая