Куросиво - Рока Токутоми - Страница 26

• Предыдущая
• 26/69
• Следующая

Граф отнюдь не питал насчет своего секретаря никаких иллюзий, но, подражая Тайко, приблизившему к себе Исида,[126] пользовался услугами Судо, очень дорожил им и буквально ни шагу не мог без него ступить.

– По-прежнему носится со своей дурацкой теорией! – сказал граф Фудзисава, глядя с чашкой в руке на лежавший перед ним текст, написанный европейскими буквами.

– Вы имеете в виду Хори? Он, вероятно, уже выехал из Берлина?..

– Да, конечно. В июне уже будет здесь. Право, таким субъектам, как он, лучше было бы навсегда переселиться в Европу… Феноменально упрям!

Следующее письмо было от барона Хияма. «Как я уже имел честь говорить вам, – писал барон, – мы решили собраться сегодня в моей скромной хижине в Мукодзима. Правда, здесь нельзя насладиться пением кукушки, зато можно полюбоваться молодой зеленью сада, отведать свежей макрели и за чаркой сакэ поговорить об изящном. Жду вас к полудню. Должно собраться большинство членов кабинета. Кроме того, я послал приглашение Хигаси – он несомненно будет счастлив, если вы удостоите его вашим вниманием…»

Другое письмо было от богатого коммерсанта Одани; недавно, в виде награды за пожертвования на военный флот, ему был пожалован титул шестого ранга – он тоже собирался сегодня устроить ужин у себя на даче, которая, как и дача барона Хияма, находилась в Мукодзима… Что ж, во-первых, он обещал приехать и потом поужинать у Одани, всегда гостеприимного и любезного: в какой бы час вы к нему не явились, совсем неплохо… Удачно, что его дача тоже находится в Мукодзима. Можно побывать у Хияма, а потом отправиться к Одаки.

Граф мгновенно решил успеть и туда и сюда – отчего бы и нет, в самом деле? – быстро пробежал глазами остальные письма и, закончив завтрак, с сигарой в руке вышел в сад вместе с Судо.

Переговариваясь на ходу с Судо, граф широким размашистым шагом прошел вдоль засаженных пионами клумб, обогнул кусты роз, свернул в сосновую аллею, миновал искусственные скалы и, подойдя к стоявшей в некотором отдалении беседке, предназначавшейся для чаепития, опустился на край веранды.

Главный интерес в жизни графа состоял в политике и в женщинах. Тем не менее он, находивший вкус в торжественных церемониалах при полном парадном мундире и вместе с тем любивший посидеть, скрестив ноги, за чаркой японского сакэ, занимался не только политикой – он много читал, писал стихи, был не прочь поговорить об искусстве. Однако по-настоящему граф интересовался лишь грубыми, низменными сторонами человеческой жизни, подлинного интереса к изящным рифмам отнюдь не питал, а на такие вещи, как красивый пейзаж, искусно разбитый сад или архитектура, не обращал никакого внимания.

Когда, несколько лет назад, он обзавелся собственной виллой в Таканава, все строительство и оборудование дома было полностью возложено на плотников и садовников. Этим и объяснялось появление здесь такой совершенно ненужной графу постройки, как беседка для чаепития. Впрочем, граф приспособил ее для занятий чтением в часы летнего досуга, а; также, подражая Тоётоми, использовал эту наивную беседку для секретных бесед, не предназначенных для посторонних ушей.

– Есть что-нибудь новое? – спросил граф, стряхивая пепел с сигары и присматриваясь к своему помощнику, который глядел на графа с многозначительным видом.

– Похоже на то, что кроты, наконец, начали подкоп…

– Еще бы, пора. Есть какие-нибудь новые факты?

– Есть сведения, что вчера вечером Цутия и Муто встретились в доме у Оида, в Кобината. Вчера – уже поздно ночью – мне сообщил об этом Мидзума.

– Вот как! – некоторое время граф следил глазами за тлеющим концом сигары. – Это все?

– Есть кое-что еще. В последнее время тон газет Оида и Цутия до удивления переменился – они качали говорить комплименты друг другу. Мне показалось это странным, я попытался выяснить, в чем тут дело, и что же? Так и есть. Говорят, Цутия тоже будет присутствовать на предстоящем совещании в Осака. Видите, как это все складывается – на поверхности как будто тишь да гладь, а в действительности приходится быть начеку.

– Негодяй Оида! Графского титула ему, видите ли, мало, он намерен вымогать еще и еще. Муто и Цутия – глупцы, он вертит ими по своему усмотрению. Но знаешь что, Тадасу, союз этих субъектов – ненадежная штука; стоит бросить им кость, и они сразу передерутся. Да разве они способны на что-нибудь дельное? Оставь их, пусть занимаются чем угодно… И потом, под каким лозунгом могут они объединиться?

– Под каким лозунгом? А вот… – секретарь пошарил в кармане и, достав газету, протянул ее графу. Граф развернул страницы – это была «Токио-Симбун» – и стал читать передовицу, на которую указывал ему Судо. С первых же строк лицо его изменилось, но он дочитал статью до конца. Потом потянулся за сигарой, но сигара упала на землю и уже успела обратиться в пепел.

– Факты безусловно сильно искажены, и все же, Тадасу, то, о чем они здесь пишут, основано не только на догадках… Кто-то разгласил тайну… – лицо графа было расстроено, он вздохнул.

– Мы должны быть бдительны. Кругом нас окружают враги. Недовольные – повсюду, в Палате Гэнро, в административном департаменте, я бы не поручился даже за кабинет министров. Сацумцы недовольны уже давно. Естественно, что в такой обстановке секреты становятся всеобщим достоянием. Пока эта публика из Сацума ведет себя тихо, но если оппозиция начнет шуметь, то неизвестно, не стакнутся ли они между собой. А господин Киносита вообще мастер создавать врагов. Куда ему, с его вспыльчивой, раздражительной натурой, заниматься такой проблемой, как пересмотр договоров, – это для него непосильная задача. А между тем от одного промаха в этом деле может рухнуть все здание…

Граф Фудзисава слушал молча. Между Киносита и Судо давно уже существовала вражда – графу это было отлично известно, и потому он не был настолько наивен, чтобы мгновенно целиком и полностью поверить всему, что докладывал ему Судо, но, откровенно говоря, Киносита действительно иногда ставил в тупик окружающих; вот почему графу самому уже не раз приходило на ум то, о чем сейчас рассказывал ему секретарь.

– Что, если наши планы сорвутся?.. Как бы ты поступил на моем месте, а, Тадасу?

– Я? Я бы уже сейчас направил в Кобината своего человека.

В Кобината находился дом лидера оппозиции Оида. Граф Фудзисава помолчал.

– Вчера, после твоего ухода, у меня был Матисима и усиленно советовал то же самое. Но…

– Гораздо лучше иметь дело с ним, чем с сацумцами. Если мы будем мешкать, то допустим сближение оппозиции и группировки Сацума, а это уже серьезная угроза!

Граф засмеялся.

– Тадасу, ты умен, но молод, молод… Разве у сацумцев хватит для этого ума? Да и Оида тоже не такой дурак, чтобы с ними связаться – ведь они же без меня неспособны пальцем пошевелить!

– Тем не менее оппозиция как раз может выиграть на этом их бессилии. Возьмите хотя бы эту газету… – Судо хлопнул рукой по развернутым страницам «Токио-Симбун». – Конечно, без денег они далеко не уедут, так что особенно беспокоиться нечего. Хотя в последнее время им удалось залучить в свой лагерь этого болвана-аристократа, Китагава, и он снабжает их, как слышно, огромными суммами… Среди сацумцев, тоже надо сказать, кое-кто внушает на этот счет большие подозрения… Я не берусь утверждать наверное, но… но в противном случае откуда бы к ним просачивались все эти секретные сведения? На Цутия и его братию не стоит обращать внимания, а вот эта публика в Кобината – Другое дело, с ними надо держать ухо востро. Их группа появилась в тысяча восемьсот восемьдесят втором году, так что она существует уже шесть лет, и аппетит их растет не по дням, а по часам…

– Но, Тадасу, согласись, что Оида в высшей степени непоследовательный субъект! Сам, по собственной инициативе поднял весь этот шум, сам вышел из состава правительства, а теперь распускает слухи, будто мы его предали. А благодаря кому, позвольте спросить, он сделался графом? Я до конца буду стоять за справедливость и беспристрастность, но надо же знать меру! Использовать как орудие Муто и Цутия, шантажировать – это уже настоящая подлость! Необходимо проучить подобных людей, иначе они так распояшутся, что никакого сладу с ними не будет! Нет, таким субъектам я руки не протяну, ни под каким видом! Им хочется власти? Что ж, пусть себе лают! Весьма сожалею, но, пока я жив, ворота крепости будут для них закрыты!

• Предыдущая
• 26/69
• Следующая