Особенности национальной охоты - Рогожкин Александр Владимирович - Страница 9
- Предыдущая
- 9/17
- Следующая
Около готового к взлёту бомбардировщика расхаживал какой-то офицер.
— Чёрт! — выругался прапорщик. — Это комендант!..
Комендант, стоя под самолётом, настороженно вслушивался в посторонние шумы, но из-за рёва двигателей никак не мог определить, что это за шумы и откуда они берутся. Может быть, всё предприятие благополучно бы и обошлось, но тут из щелей бомболюка потекла вниз желтоватая жидкость… Комендант протянул к струйке руку, понюхал, даже попробовал на язык — и тут же побежал к кабине пилотов, отчаянно маша руками — «глуши двигатели!». Но бомбардировщик уже, набирая скорость, пошёл на взлёт. Комендант стремглав бросился к диспетчерскому пункту…
— Застукали! — досадливо сплюнул прапорщик, глядя на бегущего по бетонке коменданта. — Всё…
Он допил оставшуюся водку и забросил бутылку в бурьян.
— Коровка-то долетит? — спросил Кузьмич, всё ещё не потерявший надежды.
— Иди ты!.. — странно глянул на него прапорщик. — Теперь многие полетят… — многозначительно добавил он и побрёл к строениям, куда побежал комендант.
Комендант стоял в диспетчерской и орал в телефонную трубку:
— …точно говорю, у них в бомболюке животное, да… да что я, мочу скотины с чьей-то перепутать могу?!
Дежурный диспетчер прислушивался к его голосу, затем тихо поведал в эфир:
— Говорит Поле. Всем бортам… тут у нас лёгкий казус: пришла информация, что у кого-то в экипаж зачислена корова. Борт полсотни семь, как понял?..
— Отставить информацию в эфир! — комендант весь горел рвением разоблачить-наказать. Он уже снова звонил по телефону. — Милиция? Срочно приезжайте!..
Раймо, Женя и Кузьмич сидели на траве и смотрели, как к диспетчерской подкатила машина. Из неё вышли трое офицеров. Их уже встречал суетящийся комендант. Жесты его были красноречивы: он показывал, как стоял под самолётом, как что-то протекло, как он попробовал на вкус… Прибывших аж передёрнуло от последней подробности. Все отправились в рубку диспетчера…
— …ладно-ладно, капитан, — остановил коменданта командир, — эти подробности уже не интересны. Дайте связь с полсотни семь! — приказал он.
— Учтите, я это так не оставлю!.. — предупредил комендант. — Сообщу и выше, и туда, куда они летят… Так что лучше пусть возвращаются…
— Полсотни семь. Это Поле. Первый говорит… — командир на секунду задумался: — Приказываю вернуться! Как понял?..
В кабине пилотов летящего бомбардировщика командир слушал приказ Первого: — …вернуться! Как понял?..
— Вас поняли. Идём домой… — откликнулся командир и переглянулся со вторым пилотом.
— …тут у нас та-акое творится… — донёсся до самолёта доверительный голос диспетчера. — Милиция приехала, даже особиста подняли… Полсотни семь, веду вас по северному коридору… Курс час… — неожиданно перешёл на официальный тон диспетчер.
Командир посмотрел на штурмана, тот жестами показал, что теперь им… короче, будет плохо. Второй пилот таким образом дал понять, что надо избавляться от коровы… Говорить они не могли: все переговоры писались на «чёрный ящик». Командир думал. Второй постучал себя по плечам, убедительно демонстрируя, как звёздочки полетят с их погон…
— Давай! — командир движением руки приказал открыть бомболюк…
Штурман в отчаянии сплюнул. Второй пилот показал, что ему тоже жалко животину, но что делать?..
Загорелась лампочка индикатора «сброс произведён». По кивку командира бомболюк закрыли.
«Котлета!» — написал на листочке второй пилот. По его лицу было видно, что он рад избавлению от улики.
«Над водой надо было бы сбросить…» — вывел на пластике планшета штурман, всем своим видом показывая, что тогда, может, у их «пассажира» остались бы шансы на выживание…
— С парашютом! — зло вырвалось у командира.
— Какой парашют?! — сразу же в наушниках раздался голос коменданта: он, оказывается, внимательно слушал эфир.
— Полсотни семь… удаление семнадцать… ветер… — это снова появился диспетчер, он выводил самолёт на посадку.
Кузьмич сбегал к прапорщику, который ходил вокруг диспетчерской. От него получил последние известия:
— Сажают их… Может, отдадут коровку-то?..
Женя и Раймо промолчали. Финну на вдруг проявившемся солнышке поплохело: старые дрожжи сказались, да и недавняя водка без закуси делала своё дело. Он откинулся на спину, закрыл глаза и провалился…
…провалился в суету гона. Волка вели от оврага. Конные, уже не полагаясь на борзых, сами пытались отсечь матёрого от оврага. Он скакал по стерне, вглядываясь в тёмную спину зверя…
Изменение в лае насторожило его. Так и есть! От оврага вторая свора подняла двух прибылых волков и направила гон прямо на их!
— Говнюки! — орал егерь. — Проорём матёрого! Заходи! Заходи!.. Улю-лю-лю-лю! — он на что-то показывал и кричал, но его не слушали.
Старый волк с седой полосой на спине словно понял, что в этих двух случайно выгнанных из оврага прибылых его спасение: надо смешать гоны, свести их в один, который и пойдёт за молодыми…
— Нет! — заорал он, предчувствуя такой ход событий. — Улю-лю-лю-лю!!!
Он натравил своих собак на матёрого, что боком шёл через поле, тяжело перепрыгивая через канавы и время от времени поворачивая к нему лобастую морду…
— Семёнов! — заорали рядом…
…Семёнов! — это Кузьмич подзывал к себе милиционера.
Тот не спеша подошёл к ним.
— Ну, что там? — Кузьмич доверчиво посмотрел на сержанта.
— Твои дела? — сразу понял Семёнов. — Ну ясно, твоя это корова полетела!.. Ну, Кузьмич, ну, ты даёшь!.. Не только сам, а всех дерьмом вымажешь!
— Каким ещё дерьмом? — запоздало, вслед милицейской спине проговорил тот.
Бомбардировщик тяжело сел на взлётную полосу и, поднимая пыль по бетонке, пошёл тише, пока не застыл у края полосы. К нему тут же рванули три машины. В первой сидел гордый комендант и мрачный командир. Подъехала к самолёту милиция. Кузьмич бросился было следом…
— Куда?! — рявкнул на него прапорщик, бежавший за машинами. — Прошу немедленно покинуть расположение части!
Прапорщик резким жестом показал, где надо выйти. Затем припустил дальше. Беднягу слегка бросало из стороны в сторону.
Мужики, спрятавшись в траве, смотрели, как экипаж бомбардировщика выстроился перед собравшейся у самолёта комиссией — словно космонавты, рапортующие об успешном завершении полёта…
— По поступившим ко мне сведениям вы везёте в бомболюке домашнее животное… — подполковник посмотрел на командира бомбардировщика.
— Мы?! — удивление командира было очень натурально. — Какое животное?
Комендант уже суетился под бомболюком, простукивая палкой металл — в бомболюке никто не отзывался.
— Товарищ подполковник, неужели я бы позволил… — начал командир корабля.
— Открыть бомболюки! — приказал подполковник.
Второй пилот быстро и весело нырнул в самолёт.
Комендант всё ещё возился под бомболюком, неутомимо простукивая днище.
— Давай! — махнул рукой командир.
Створки люка медленно стали расходиться…
— Смотрите сами… — невозмутимо предложил командир самолёта.
На коменданта хлынула полужидкая субстанция. Он, чертыхаясь, отскочил в сторону.
Лица членов комиссии окаменели…
— Ну какая может быть… — продолжал говорить командир, стоя спиной к своему самолёту.
— …корова! — вырвалось у всех с добавлением крепких слов.
Створки бомболюка полностью были раскрыты. В верхней его части стояла корова, упираясь копытами в боковые стенки — как гимнаст, выполняющий на кольцах упражнение «крест». Глаза коровы были широко раскрыты. Казалось, она ничегошеньки перед собою не видит. Только из полуоткрытого рта ручейком текли слюни. Всё вокруг было обильно вымазано навозом.
— Как же это она так? — вырвалось у подполковника.
- Предыдущая
- 9/17
- Следующая
