Последняя и вечная любовь - Роджерс Розмари - Страница 38
- Предыдущая
- 38/67
- Следующая
— Он умер несколько месяцев назад, — коротко сказал Ричард. — Но он болел почти год и знал, что умирает. Я делал все, что мог, чтобы облегчить отцу последние дни.
Джинни показалось, что Ричард чего-то недоговаривает, и она вновь пожалела о том, что не видит его лица.
— А ты любил отца? — спросила она, но, поняв, что совершила бестактность, поспешила добавить: — Наверное, мне не следовало спрашивать об этом, но… мне стыдно, что я оставила отца в Новом Орлеане, когда он был тяжело болен. Я всегда считала, что очень его люблю, но, как оказалось, совсем не знала его. Думаю, он… хотел использовать меня в своих интересах. А потом, когда мне сказали, что он не был моим настоящим…
Джинни рассказала Ричарду всю свою историю. Она не знала, как он к этому отнесется, а потому удивилась, услышав его смех.
— О, моя дорогая! Наше с тобой существование протекало параллельно! Теперь я вполне уверен, что в каждой из жизней мы с тобой были связаны. Видишь ли, тот, кого я называл своим отцом, на самом деле не был им. Мне не говорили об этом, и я так ничего и не знал бы, если бы не дневник, попавший в мои руки. Когда он упал с лошади и стал калекой, ему сказали, что он уже не сможет стать отцом. Это случилось после рождения Елены, моей бедной сестры! Ей надо было родиться мальчиком! Как ты понимаешь, все дело в титуле, в землях и доходах от поместий! В своем роду лорд Тиндэйл был последним, а потому, если бы у него не родился мальчик, по законам майората все его имущество отходило бы короне. Чтобы обеспечить мою мать и сестру, необходим был наследник.
— О, Ричард! Зачем ты рассказал мне об этом? Я знаю, как тебе это больно!
Он сжал ее пальцы и спокойно ответил:
— Вовсе нет, почему это должно причинять мне боль? Конечно, я пережил шок, но в конце концов понял, что им двигало. Он любил жену, и она любила его… Они обсуждали эту проблему неделями и месяцами и потом пришли к общему решению. Отец написал своему другу детства, вдовцу, имевшему одну дочь. Она незадолго до этого сбежала с иностранцем и покинула страну. Дальнейшее ты уже угадала. Моя мать была еще очень красива и довольно молода — ведь ей едва исполнилось двенадцать, когда английский лорд спас ей жизнь. Она исполнила задуманное, и я родился через девять месяцев после того, как друг отца покинул Кубу, где жил лорд Тиндэйл со своей женой.
— И? — прошептала заинтригованная Джинни. — Ты когда-нибудь видел своего настоящего отца? А твоя мать, она…
— А, так ты надеешься на счастливую развязку? Ну что ж, тогда слушай дальше. Лорд Тиндэйл, зная, что его дни сочтены, вновь написал своему другу, и тот вернулся на Кубу через несколько недель после смерти отца. Я уже не считал лорда Тиндэйла своим отцом и, признаюсь, стеснялся всего этого, пока не встретил тебя.
«Да, в это почти невозможно поверить», — изумленно подумала Джинни. Но теперь понятно, откуда у Ричарда голубые глаза и черные волосы, этот тембр голоса, который ей все время кого-то напоминал! Значит, это не случайно, ибо отец Ричарда — дон Франсиско Альворадо! Вот потому Ричард и надеялся, что тот не откажется прислать ее детей.
Но как быть со Стивом? Что станет делать Стив, когда узнает, что потерял не только жену, но и детей? И что же, теперь он уже не единственный наследник своего деда?
«Его это не беспокоит… Не думаю, что когда-нибудь он считал себя отцом. Впрочем, об этом даже думать невыносимо!» — рассуждала Джинни. Нет, ей стоит прислушаться к словам Ричарда, который лечил не только ее тело, но и разум. Он уверял ее, что теперь уже нет смысла жить прошлым, а надо уверенно смотреть в будущее. Джинни ему полностью доверяла — он умел успокоить ее и развеять печаль одним только звуком своего голоса. Ричард ничего не скрывал от нее, а потому она полностью полагалась на него. Он не утаил от нее даже того, что дон Франсиско женился на его матери и увез ее в Мексику, — именно к ним-то и отправилась теперь Елена.
— Ну, моя дорогая, я думаю, что на сегодня достаточно! Вижу, ты уже начинаешь хмуриться, а любое напряжение для тебя пока опасно. Помни только об одном: теперь тебе не о чем беспокоиться. Ты моя единственная любовь, а потому будешь иметь все, что пожелаешь.
Его пальцы нежно коснулись ее лба, и, хотя он продолжал говорить, Джинни почувствовала, что начинает погружаться в полузабытье. Всего несколько минут назад у нее начала болеть голова, но сейчас она не чувствовала боли. Она так доверяла Ричарду, что считала его вправе распоряжаться ее жизнью.
— Ты преодолела все жизненные препятствия. Чего тут можно стыдиться? Нет, моя дорогая, перестань изводить себя! У тебя великолепное тело, созданное для того, чтобы заниматься любовью, что ж в этом скверного! Я люблю тебя, но не ревную к твоему прошлому и к прежним любовникам, как бы ты к ним ни относилась. Ревность не имеет ничего общего с любовью — только с обладанием. Не беспокойся и отдохни, а когда проснешься, все покажется тебе ясным.
— Останься со мной… пожалуйста, — едва слышно прошептала Джинни.
— Я буду с тобой, пока ты этого хочешь.
Его руки касались ее тела — нежно и бережно. И через несколько мгновений она забыла обо всем…
Мир и покой, которыми Джинни начала наслаждаться, внезапно нарушил приезд дона Франсиско с женой и падчерицей. Джинни обрадовалась возвращению Елены, однако ее страшила встреча с доном Франсиско. Что он скажет, узнав, что она ослепла? Может, откажется доверить ей заботу о детях, ведь он всегда отличался прямотой и суровостью?! Как трудно представить себе, что он женат на женщине, намного моложе его, и как странно думать о том, что она родила ему Ричарда!
— У тебя хватит сил и воли, чтобы держать себя в руках. Пойми, он не сделает тебе ничего дурного! Уверен, что он будет вести себя сдержанно.
Хотя слова Ричарда ободрили Джинни, ее мучило ожидание прихода дона Франсиско. Воспоминания вновь и вновь вспыхивали в ее возбужденном мозгу. Она не забыла, как несколько лет назад стояла перед этим старым деспотом, сообщившим, что ей придется выйти замуж за его внука. Но вот дверь открылась, и Джинни услышала стук палки и суровый голос, так хорошо ей знакомый.
Дон Франсиско смотрел на хорошенькую молодую женщину, сидевшую у открытого окна, не веря в то, что эти широко открытые зеленые глаза его не видят. О Боже, ведь она такая же, как и прежде, только волосы подстрижены и завиты по последней моде! Упрямо вздернув подбородок, она словно заранее бросала ему вызов. И тем не менее…
Вспомнив о цели своей поездки и чувствуя большую усталость, в которой он ни за что не признался бы, дон Франсиско вздохнул и тяжело прошелся по комнате.
— Джинни, дорогая моя, ты разрешишь мне сесть? Нам многое предстоит обсудить, но скажи мне, как только устанешь.
Произошло то, чего Джинни и опасалась: она не смогла сдержать слез. Она не ожидала, что дон Франсиско проявит такое понимание и попросит у нее прощения за то, что совершил ошибку, заставив ее вступить в брак, который сделал ее несчастной.
Выслушав его, она возразила:
— Но я любила Стива. О, вы меня не так хорошо знаете, чтобы понять: я редко делаю то, чего не хочу, пока… пока меня не принудят к этому… Но я действительно любила Стива и слишком верила тем сказкам, в которых все жили счастливо после свадьбы. Но это вовсе не его вина, поймите! Я не подходила ему, его женой должна была стать Анна. Она бы все понимала и не упрекала бы его за длительные отлучки. Но я иногда думала, простит ли он меня когда-нибудь за то, что со мной произошло? Кажется, временами он тоже любил меня или убеждал себя в этом, но… но какое это теперь имеет значение? Не знаю, что вам сказать, кроме того, что вы были так добры ко мне. Но я очень устала и… искалечена! Стив никогда не захотел бы иметь слепую жену, тогда как Ричард…
— А ты уже все знаешь? — Дон Франсиско говорил совсем не так резко и надменно, как прежде.
— Ричард рассказал мне об этом.
И тогда он поведал Джинни обо всем, что произошло у них со Стивом на Кубе.
- Предыдущая
- 38/67
- Следующая
