Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991 - Раззаков Федор Ибатович - Страница 28

Встречаясь с ним ежедневно, наблюдая его, я не переставал удивляться его готовности общаться с людьми, доброжелательности, искреннему проявлению свойственных человеку совершенно различных, порой полюсных эмоций, чувств. Он, словно ребенок, мгновенно предавался бушующей радости, сменявшейся неожиданно задумчивостью, даже унынием. В глазах его вспыхивало шальное озорство, потом эти же глаза глядели с неподдельной грустью. Какая палитра чувств, какой диапазон восприятия!

Куросава никогда не лез в душу, но если ты ему что-нибудь начинал рассказывать о себе, всегда слушал с интересом. О своих переживаниях тоже не любил распространяться, был человеком сдержанным, мужественным, не сентиментальным. У него доброта суровая…»

В заключение этой темы приведу воспоминания еще одного человека – кинорежиссера Андрея Михалкова-Кончаловского. А рассказал он следующее:

«Однажды я поехал к Куросаве в Токио. Мы сидели у него на кухне, из окна была видна Фудзияма, и Куросава сам приготовил суши… Потом он достал водку «Столичная», которую очень любил… Короче, когда мы выпили с ним грамм шестьсот, Куросава начал говорить, что Ленин – хороший человек. А я, выросший при социализме, ему возражал: мол, попробуй в такой стране хотя бы один худсовет пережить. Тут повисла страшная тишина… Когда много позже я привез в Токио свой фильм «Поезд-беглец», Куросава даже не пришел его смотреть. Вот так на политической почве мы разошлись с этим по-настоящему великим человеком и режиссером…»

Возвращаясь к фильму «Дерсу Узала», отмечу, что за свой сценарий Юрий Нагибин удостоился гонорара в размере почти пяти тысяч рублей, а вот гонорар Соломина был в два раза больше – 10 642 рубля. Скажем прямо, неплохие деньги за десять месяцев съемок (то есть по тысяче рублей в месяц при средней зарплате по стране в 150 рублей).

Но вернемся к кинопрокату-76.

Пятерка фаворитов собрала аудиторию в 204 миллиона 800 тысяч человек, что было больше прошлогоднего показателя, но всего лишь на 17 миллионов человек.

Хит-лист киностудий выглядел следующим образом: «Мосфильм» – 10 картин, по одной ленте было у «Ленфильма», киностудий имени Горького и Рижской.

Из заметных фильмов, которые в прокате провалились, назову ленту Никиты Михалкова «Раба любви» (11 миллионов 200 тысяч). Это была вторая полнометражная картина Михалкова: первой был истерн «Свой среди чужих, чужой среди своих», который произвел настоящий фурор в кинематографическом мире своей оригинальной трактовкой темы Гражданской войны, к тому времени эта тема стала уже пробуксовывать, а потом и вовсе скатится к чистой развлекательности. В своей новой работе Михалков тоже оказался не чужд оригинальности, создав фильм-стилизацию под немое кино 20-х годов. Однако на этот раз массовый зритель эту оригинальность не оценил: «касса» у фильма оказалась вдвое меньше, чем у «Своего среди чужих…». Хотя критика отзывалась о фильме в целом положительно и справедливо называла Михалкова наиболее талантливым представителем молодого поколения советских кинорежиссеров.

Как мы помним, это режиссерское поколение вступило в жизнь в начале 70-х (в 1973 году под это дело даже было создано объединение «Дебют»). Однако время на дворе оказалось не самым благоприятным: страной руководили люди пожилые, которые с недоверием относились к любой инициативе молодых. Тем более в таком важнейшем из искусств, как кинематограф. В итоге молодые деятели кино были изначально поставлены в условия жесткой цензуры, которая исходила из принципа: лучше перебдеть, чем недобдеть.

Вполне вероятно, эта цензура не вызывала бы у молодежи столь сильного неприятия, если бы сама политическая ситуация в стране была иной. Но дело было в том, что пожилая власть уже начала восприниматься в низах как нечто ненормальное и любые ее директивы торпедировались людьми (особенно молодыми) на подсознательном уровне. А тут еще и разрядка, которая стала пробивать значительные бреши в советском «железном занавесе», способствуя еще большей вестернизации людей. То есть, несмотря на то что сам Брежнев заявил, что «разрядка ни в коей мере не отменяет и не может изменить законы классовой борьбы», советская действительность наглядно демонстрировала – еще как может.

Тот же Никита Михалков в 1972 году записал в своем дневнике настоящий крик души, выразившийся в следующих строчках: «Как я себя ненавижу иногда! За то, что не могу выразить то, что чувствую. За то, что не могу выразить то, что хотят…

50 лет с каждым днем все лучше и лучше. И ничего живого… Ложь, суета и высокопарная демагогия коммунистических утопистов-язычников…»

Между тем если каких-нибудь 15 лет назад прозападные настроения витали исключительно в кругах творческой молодежи (вспомним скандалы во ВГИКе начала 60-х), то теперь они перекинулись в низы, захватив не только городскую, но даже сельскую молодежь. Поэтому строчки, написанные Михалковым в его дневнике, были созвучны мыслям не только его коллег, но и большинства молодых людей в СССР. Строчки же другого известного человека, поэта Павла Антокольского, сказанные им на своем 80-летии в 1976 году, многими подвергались сомнению. А сказал поэт следующее: «Мы верим в бдительное поколение, что сменит нас не сегодня завтра…» Как заявил по этому поводу ведущий парижского радиожурнала «Культура» М. Геллер: «Кто идет на смену поколению Антокольского? Есть некоторые основания полагать, что советская молодежь, быть может, не так «бдительна», как мечтают Антокольский и его работодатели…»

Изменить ситуацию в лучшую сторону можно было только одним: найти адекватный выход тем настроениям, которые зарождались тогда в молодежной среде. Однако сделать это можно было только с помощью… смены кадров: то есть надо было омолодить власть, вдохнуть в нее новые идеи. В той же идеологии требовалось гибкое лавирование, которое могло бы помочь молодежи совместить социалистические идеалы с теми европейскими ценностями, к которым она все сильнее тяготела. Но кремлевским старцам подобное лавирование было не под силу из-за возраста и в силу сформировавшихся у них взглядов. Собственный уход на пенсию они рассматривали как сдачу позиций, как предпосылку будущего стратегического проигрыша в битве двух систем. Да и какой мог быть уход на пенсию, когда экономическая конъюнктура была в пользу старцев: страна плотно сидела на «нефтяной игле». Однако именно затяжка с реформами почти на десятилетие и угробит в итоге страну.

Отметим, что власть стариков распространялась не только на политику, но также на литературу и искусство. Так, Всесоюзное театральное общество возглавлял 73-летний Михаил Царев (с 1964 года), Союз советских писателей – 65-летний Георгий Марков (с 1971 года), Союз композиторов – 63-летний Тихон Хренников (с 1948 года). Моложе этих деятелей был глава Союза кинематографистов Лев Кулиджанов – ему в 76-м было всего 53 года (он руководил СК с 1965 года). Однако многих кинематографистов «молодой» возраст руководителя СК не радовал, поскольку тот предпочитал никогда не пикироваться с властями (за это коллеги называли Кулиджанова за глаза «спящим Львом»).

Сама власть вряд ли бы обратила на эту ситуацию внимание, если бы не «чесались» те институты, которые стояли на страже государственных интересов. В частности, КГБ. Именно в его недрах (а точнее, в 5-м Управлении, отвечавшем за идеологию) в середине 70-х родилась записка для Политбюро, где поднималась данная проблема. Игнорировать этот документ власть не посмела. В итоге в 1975 году свет увидело постановление ЦК КПСС «О работе с творческой молодежью», которое заставило «стариков» несколько потесниться и дать дорогу молодым. Правда, ничего радикального не произошло: «старики» как были, так и остались в руководящих органах своих Союзов, но молодежь хотя бы получила возможность доступа к определенным благам.

Отметим, что в кинематографе этот процесс начался еще за два года до выхода постановления – в 1973 году, когда было создано объединение «Дебют». Однако именно с 1975 года приобщение молодежи к творчеству заметно активизировалось. Но сказать, что эта активность дала бурные положительные результаты в том же кинематографе, было нельзя. Несмотря на то что в период с 1973 по 1977 год в СССР дебютировало 122 кинорежиссера (то есть каждый пятый фильм в стране был снят молодыми), настоящих талантов среди них оказалось не так уж и много. Среди этих имен были: Никита Михалков, Николай Губенко, Динара Асанова, Родион Нахапетов, Владимир Меньшов, Сергей Никоненко, Борис Фрумин, Вадим Абдрашитов…