Одинокая леди - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 45
- Предыдущая
- 45/109
- Следующая
— Нет, Тони, — сказал он в трубку. — Я же сказал тебе, что она настоящая дама. Да-ма! И не станет брать твои чертовы интервью во время коктейля. Это не ее стиль. — Он опять помолчал, слушая, потом внимательно посмотрел на меня. — Как она выглядит? — переспросил, видимо, для меня, — Потрясно! У нее всего много, так много, что даже не верится при ее стройности, но все вместе — высший класс. Что-то между Евой Гарднер и Грей Келли. Она относится к тому типу женщин, которые... ну, как бы тебе сказать... Словом, когда такая женщина входит в твой офис, тебе хочется встать на колени, чтобы поцеловать ее в... сам знаешь куда, — из чистого уважения. Словом, пришли мне рукопись, я прочту и провентилирую этот вопрос.
Он положил трубку.
— Прости, что пришлось говорить подобным образом. Но это единственный язык, который они понимают, эти сукины дети. Тони думает, что он может трахать любую актрису, которая появляется в его офисе.
— Кто он?
— Тони Стайлз. У него есть вакантная роль в картине. Они начинают съемки здесь, в Нью-Йорке, на будущей неделе, а девушка, на которую они расчитывали, получила выгодное предложение на побережье и дала согласие.
О Стайлзе я слышала. Помнится, что я даже знакомилась с ним как-то в Голливуде, когда была там с Уолтером. Вульгарный низенький человек, и рот у него. такой, что хочется сказать — грязный. Но он и его брат делали картины, приносящие деньги. Братья Стайлз.
***
— Что за роль? — спросила я.
— Работа на две недели. Нью-йоркская девица по вызовам, но высокого класса, на протяжении всей картины одевается и раздевается. Он говорит, что у нее есть несколько хороших реплик, но я смогу сказать с уверенностью только когда прочитаю сценарий. Он в сложном положении и, как мне кажется, заплатит двадцать пять сотен за двухнедельную работу.
— А я смогу прочитать после тебя? — спросила я.
— Конечно, — ответил он и бросил взгляд на свои часы. — О Боже — время ленча. Ты с кем-нибудь уже договаривалась на ленч?
— Я свободна.
— Чудесно. Я приглашаю тебя, и мы сможем поговорить поподробнее.
И ленч оказался совсем не таким, как я привыкла, — мы перекусили сандвичами у него в кабинете.
Глава 8
— Артистическое начало в нашей семье олицетворяет Джон. Безупречный вкус, хорошие манеры, высокий класс. Ну а я — пробивняк. Пройдоха, делец.
Но мы отлично ладим и дополняем друг друга. Я снимаю все дерьмо. Джон снимает картины.
Я сидела на кушетке в его офисе. Рядом со мной сидел Гарри. Напротив нас за письменным столом восседал Тони, а Джон стоял, небрежно прислонившись к стене. Кроме обычного приветствия, он не сказал еще ни слова, но глаза его внимательно изучали нас.
— Вам понравился сценарий? — спросил Тони.
— Она в восторге, — быстро сказал Гарри, опередив меня.
— Неужели? — заговорил, наконец, Джон. Интонация его мне совершенно не понравилась. Он ясно давал понять, что сомневается, будто кто-либо, обладающий хорошим вкусом, способен придти в восторг от сценария. И, к сожалению, он был совершенно прав. Я встретила его взгляд и сказала:
— Не совсем.
Гарри затих и напрягся.
— А что вы в действительности думаете? — спросил Джон.
Я успокоила себя мыслью, что все равно, так или иначе, эту роль я не получу, и сказала:
— Сценарий — большой кусок дерьма. Возможно, коммерчески выгодного дерьма, но в любом случае — дерьма.
Тони торжествующе сказал, глядя на брата:
— Ясно? Я же сказал тебе, что ей понравится! Я рассмеялась. Он, действительно, был ненормальным. По глазам Джона я поняла, что и он смеется. Тони обернулся ко мне.
— Как вы считаете, вы сможете сыграть эту роль? Я молча кивнула, отлично понимая, что такую, с позволения сказать, роль может сыграть любая девчонка с хорошей фигурой.
— Мы можем добавить немного диалога. Понимаете? Чтобы дать вам как актрисе возможность показать себя.
— Было бы неплохо.
— Вы не могли бы встать? Я поднялась на ноги.
— Будьте добры, снимите туфли. Хотя в тот день на мне были туфли без каблуков, я без слов сбросила их. Он обратился к брату:
— Не слишком высока, как ты думаешь? Джон молча покачал головой.
— Грудь своя? — спросил Тони. — Ну, вы не носите накладные сиськи?
— Я не ношу бюстгальтер. Конец абзаца, — сказала я терпеливо.
Тони без улыбки поглядел мне, прямо в глаза.
— Вы же понимаете, что я должен был спросить.
— Понимаю, — сказала я. — Поскольку из сценария я уяснила, что в картине моим костюмом будет в основном лифчик и трусики.
— У вас есть с собой бикини? Я молча кивнула.
— Вы можете переодеться вон там, — он указал мне на незаметную дверь в дальнем конце просторного кабинета.
Дверь вела в небольшую уборную. Я быстро переоделась и вернулась в кабинет. Прошла перед письменным столом, повернулась и остановилась.
— О'кей! — воскликнул он. — И еще один момент. Несколько сцен мы снимаем только для варианта, который пойдет в зарубежном прокате. У них там не такие строгие требования — без всех этих нюдофобий. Не то, что у нас тут, в Америке. Вы не станете возражать против нескольких сцен, так сказать, ню?
Я молча уставилась на него;
— Ничего вульгарного, — добавил он торопливо. — Пристойно. С хорошим вкусом. Но — сексуально. Вы понимаете? Вроде Бриджит Бардо или Джины Лолло-бриджиды. Высокий уровень!
Гарри вскочил на ноги.
— Исключается! — заявил он и повернулся ко мне. — Одевайтесь, Джери-Ли. Мы уходим.
Я покорно двинулась в направлении уборной. Вошла. Через закрытую дверь до меня донеслись громкие протесты Тони. Но когда я вышла к ним, все уже утихло.
— Все в порядке, — сказал Гарри. — Вам не придется играть сцены голышом.
— Я передумала, — сказала я. — Я вообще не хочу сниматься в этой роли.
Гарри уставился на меня, разинув рот. Я посмотрела с высоты своего роста на Тони.
— Было очень приятно познакомиться с вами обоими. Желаю удачи вашей картине, — взяла сумочку и вышла.
Гарри догнал меня у лифта.
— Я тебя не понял! — сказал он. И, действительно, в-глазах его читалось недоумение. — Я выбил для тебя тридцать пять сотен, а ты уходишь!
— Я не кусок мяса, — сказала я. — Если ему нужна телятина — пусть обратится в ближайшую мясную лавку.
Дверь лифта открылась. Я вошла, и он вслед за мной.
— Ладно, что мы теперь будем делать?
— Это ты мне должен сказать, — ответила я. — Ты мой агент.
— Попробую подумать еще о чем-нибудь.
Когда я пришла домой, меня уже ждало сообщение, записанное автоматическим секретарем: «Позвоните Джону Стайлзу».
Я поколебалась недолго и набрала номер.
Ответил Джон Стайлз.
— Говорит Джери-Ли Рэндол. Вы просили меня позвонить.
Его голос звучал мягко и спокойно:
— Мне очень неприятно, что мой брат вас расстроил, мисс Рэндол. Я был бы признателен, если бы вы согласились сыграть эту роль. Я бы хотел, чтобы вы передумали.
— Ради чего? Вы же знаете, что я думаю о сценарии.
— Сценарий — это слова. А фильм — это средство самовыражения режиссера. Кроме того, сценарий можно и изменить. Поскольку режиссер — я.
— Вы хотите сказать, что согласны переписать сцены с моим участием для меня?
— Нет, мисс Рэндол, не для вас, а для себя, — ответ прозвучал безукоризненно вежливо.
— Но моя роль недостаточно значима для такого утверждения.
— Согласен. Однако в контексте всего фильма она может стать очень значимой. И как мне кажется, именно вы могли бы сделать эту роль такой, какой она мне видится.
— У меня есть время подумать?
— Не очень много. Мы должны получить ваш ответ завтра утром. Мы выходим в павильон в понедельник.
— Утром я позвоню вам.
— Благодарю вас, мисс Рэндол.
— Благодарю вас, мистер Стайлз, — я нажала на рычаг и тут же набрала номер Гарри.
— Джон Стайлз только что позвонил мне, — сказала я.
— Я знаю. Он звонил мне, и я позволил ему уговорить меня дать ему твой телефон.
- Предыдущая
- 45/109
- Следующая