Судьба моряка - Мина Ханна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/49
• Следующая

Человек тот — среднего роста, крепкого телосложения, седовласый, с огрубевшими руками, руками механика. Он серьезен и рассудителен, сразу внушает уважение. Я спросил его: «Ты давно работаешь на фабрике?» — «Десять лет». — «А давно борешься?» — «Еще раньше начал…» — «И ты знал, что столкнешься со всеми этими трудностями?» — ’Только приблизительно». — «И все это время ждал, что образуешь профсоюз?» — «Да, конечно». — «У тебя поразительное терпение! Ждать так долго». — «Ничего, такова жизнь… Без борьбы какая от нас польза? Разве что-нибудь изменится, если мы не будет бороться? Разве могли бы мы выгнать французов? Ты слышал о сирийской революции? Так вот, мы получили независимость лишь через двадцать лет после нее…»

Потом он спросил: «Ты, я вижу, все близко к сердцу принимаешь. Что так?» Я ответил: «Не знаю… Наверное, потому что я моряк, потому что это моя страна и все, что в ней происходит, меня интересует, Я хочу, чтобы все было лучше, но я не умею ждать. Ради дела я готов умереть хоть сейчас… Но ждать десять, двадцать лет! Как вы все только это выносите?» Он улыбнулся и искренне посоветовал: «Работая, человек забывает о времени. Главное — работать, и — всему свое время. Ты моряк, любишь море. Я тоже люблю море, тоже много путешествовал и знаю, что такое море. Будь хорошим моряком, будь солидарен с моряками, и все будет в порядке. Полюби, женись, пусть у тебя будут дети. Поступай, как велит тебе совесть, и будь честным всегда и во всем. Не будь подлецом. Ну, до встречи!»

Саид глубоко вздохнул. Он вдруг обнаружил, что ушел далеко в сторону от палаток. Приближается вечер, с запада повеяло ночной прохладой. Пакет с бутылками холодного пива — в правой руке. Далеко же увели его эти мысли! Тот рабочий, да и та встреча, — не случайность. Саид знал многих, ему подобных, и всегда питал к ним особое уважение. Он не может бороться, как они, но одобряет их борьбу. Он хорошо запомнил этот совет, всегда вел себя достойно, не бросал моряков в серьезном деле или в беде, поступал как настоящий товарищ. Однако он не может, не умеет долго ждать. Неумение терпеть — его большое несчастье. Как с этим справиться? Как научиться забывать о времени и работать на втором дыхании? Позже он услышал, что того рабочего упрятали в тюрьму за политику, говорили, что он принадлежал к какой-то партии. У него хватало терпения заниматься партийной и профсоюзной работой, бороться, Саид спросил об этом у одного из портовиков: «Какой прок от того, что рабочий борется за свои права на фабрике и начисто забывает о своих правах гражданина? Вот создали профсоюз, ну а дальше что? Чего же они хотят после этого?» Рабочий задумался: «Не знаю. Если в стране неблагополучно, не может быть хорошо и на фабрике… Фабрика, порт, железная дорога — все это единое целое. Говорят, что рабочие всех предприятий, всех городов, всех уголков страны должны быть солидарны между собой. И еще говорят, что профсоюз ничего не стоит. Важно, чтобы родина стала свободной и развивалась. Ну а будет прогресс на родине, и нам всем будет лучше».

Саид подумал: «Все только и твердят: прогресс, прогресс. Где же он, этот прогресс? Почему он не совершится раз и навсегда, чтобы мы могли отдохнуть? Все наши усилия бессмысленны, если положение не станет таким, каким мы хотим его видеть. А то получается, что все досталось какой-то кучке, которая вдруг разбогатела да только и знает, что попивает себе виски и болтает… Пора бы их поставить на место».

Он вспомнил того рабочего, все эти разговоры о профсоюзе, о фабрике, социализме. Сколько времени пройдет, прежде чем все это осуществится? «Работай, забудь о времени, будь хорошим моряком… А как забыть о времени? Сегодня я прошел хорошую проверку, доказал, что я моряк. Моряк-то моряк, но старый… Может, не такой еще старый, но скоро уже буду таким… О время, время!»

Вновь нахлынули воспоминания, и он понял, что мгновения, когда он отдается им, — это не настоящее, а в определенном смысле возврат в прошлое. Напрасно он столько думает о своем возрасте и терзается из-за него. Новый день только тогда приносит радость и наслаждение, когда встречаешь его с надеждой и оптимизмом.

Он вошел в палатку, не зажигая света. В темноте отдыхать лучше. Снова приложился к бутылке пива, коротая время в одиночестве. Стоит только зажечь свет, как все узнают, что он вернулся, и, пожалуй, придут к нему. Придет та девчушка и спросит, поймал ли он для нее красную рыбку. Еще попросит взять ее с собой во дворец к морской принцессе. Как ей все объяснить? Рассказать о том, что произошло в кафе? А если бы он ввязался в драку и пострадал, интересно, стала бы она его жалеть? А если бы он погиб? Она, безусловно, горевала бы, но не столько по нему, сколько по своей разноцветной рыбке, по своей несбывшейся мечте. Ну а женщины? Те сказали бы, что он проиграл и в море, и на суше. Погорюют немного, потом забудут. Грусть в нашем веке непродолжительна… Да и с какой стати им горевать из-за него? Кто он для них? Был попутчиком, да и то неудачным. Проигравшим моряком. Так, пожалуй, скажет тот мужчина, да и, наверное, будет доволен тем, что избавился от Саида.

Внутри палатка была удобной, пол из тонкой пленки, укрепленной снаружи колышками, посредине металлический столб. Он специально поставил палатку у самого моря. При желании можно поиграть сыпучим песком, посмотреть, как вздымаются и опускаются сверкающие волны, послушать их монотонные стоны — такую приятную его душе музыку.

Из кафе донеслась песня Фейруз[3] «О Мария, ты свела с ума капитана и всех моряков, о Мария, ты свела с ума капитана». Он не был капитаном, и не было ему суждено им стать, но песня эта — как она выражала душу моряка и душу моря! Красавица только тогда докажет, что она действительно красива, если может околдовать самого капитана. Капитан только на море хозяин. В море он полный повелитель. Кто с ним сравнится? Капитан — это благородство, это достоинство, это смелость и великодушие. Ведь, прежде чем стать командиром корабля, он проходит сквозь бурю, смертельные опасности, ощущает дыхание смерти, ее объятия, учится побеждать ветры и волны, познает законы моря. Получив боевое крещение, он становится любимым сыном бездны. В разгар шторма, когда дождь сечет обшивку корабля, когда ветер хлещет в лицо и едва не выдирает волосы с корнем, когда рвутся канаты и судно превращается в щепку в руках урагана, — в такую непогодь не случай приносит спасение, не брань или молитва капитана, не то, как он управляет командой — силой или мольбой. И то и другое бесполезно. Что толку от кнута или слов?! Только жизнь, жизнь капитана, его хладнокровие и решительность способны вдохнуть во всех волю к победе, без слов заставить всех подчиниться. Моряки — это одна семья. Встречаясь со смертью, они борются за жизнь и, только сплотившись, могут бросить вызов природе, коварные силы которой в едином порыве обратили свой гнев на моряков. Человек может совершить чудо. Он либо опускает руки и гибнет, либо рычит, как истыканный стрелами лев, и сопротивляется. А что же капитан? Он царь, полновластный правитель племени, находящегося на корабле. Он легендарный вождь, рожденный быть рыцарем. Море — тоже царь, его свита — это все силы природы. Перевес на его стороне: вода — это его царство, а человек — пришелец, завоеватель. Оружие человека лишь корабль, плавающая деревяшка, на которой он стоит, до боли вцепившись в нее руками и ногами. Если ветер его испугает, он сломлен, если сорвет, он погиб, а если сумеет своими звериными когтями выцарапать ему глаза или вырвать сердце, судно уйдет на морское дно, унесется в небытие. В этой схватке главное для человека — неустрашимость. Опираться на силу в таких условиях — глупо и неразумно, если сила не рождена уверенностью в победе… Убежденность и сила духа в смертельном бою — близнец храбрости, ее внутренний двигатель. Капитан, прежде чем стать таковым, претерпевает все эти ужасы, его капитанское звание, подобно стали, проходит закалку огнем и водой, мужество обретается годами страданий.

• Предыдущая
• 9/49
• Следующая