Книга теней - Риз Джеймс - Страница 124
- Предыдущая
- 124/197
- Следующая
Когда для Николо и Лючины приблизился долгожданный финал, Т. подсказала им приподняться. Со всех сторон доносились оглушительные, возбуждающие крики. Я отвела взгляд от группы терзающих себя сестер, стремящихся к заветной цели, словно пущенные из лука стрелы, и посмотрела на центральную пару. Тогда я вновь стала самой собой, и смех замер на моих губах. Мне стало стыдно… Со всех сторон раздавались приветственные возгласы, свист, смех. Все закончилось.
…И снова я не могу сказать, сколько прошло времени. Я потеряла ему счет.
И тут моя Т. распорядилась, чтобы я приготовила для обоих моих утомленных и взмокших друзей ванны. Она велела сделать это как можно скорее, потому что сестрам вскоре предстояло продолжить делиться тайными знаниями и всем пришлось бы меня ждать. Но я все-таки отважилась заговорить в ванной комнате с Николо, дерзнула сказать ему, что не вечно сиять огнем этим глазам, похожим на драгоценные камни, что можно попробовать уломать Т., чтобы та…
— Я знаю, — прервал он меня, — но разве само уламывание не чудесная забава? — И на губах Николо заиграла улыбка. Теперь он превратился в того самого юношу, которого я знала прежде, и величайшим искушением для меня стали слова, сказанные им приглушенно и торопливо: — А почему бы тебе не возвратиться с нами в Венецию, где мы сможем предаться нашим прежним развлечениям?
Затрепетав, я не дала никакого ответа: не оставалось времени. Теоточчи звала нас идти в залу. Лючина и я поспешили туда, оставив усталого Николо отдыхать в ванной, освещенной светом восковых свечей. Мы вступили в залу под гром аплодисментов. Конечно же, они предназначались не мне, а шедшей рядом Лючине; та принялась раскланиваться, будто находилась на сцене Ла Скала. «Браво!» — кричали все.
Эсбат продолжался, хотя с этого места записи становятся краткими и неряшливыми. (Едва ли стоит напоминать, что теперь я была уже не той резво строчившей хозяйкой Эсбата, как раньше.)
Прошло уже более половины моего Эсбата, прежде чем я запомнила имена всех ведьм, и поскольку новые чувства обуревали меня, а все говорили быстро, перебивая друг друга, то и дело бросая реплики в сторону… Я только хочу сказать, что не случится ничего страшного, если в протокол вкрались какие-нибудь ошибки — например, если слова одной ведьмы я приписала другой, — потому что, хотя этот шабаш и имел дурные последствия — и все из-за того безумного, совершенно безумного поступка, — никого из ведьм ошибки те не коснулись. Во всяком случае, они не коснулись меня. Я никогда больше не виделась ни с одною из них. Теоточчи вскоре погибла: когда она безмятежно пила чай на Рива дельи Скьявони, ее внезапно постигло фатальное истечение крови. Что же касается Лючины, я знаю о ней только то, что передают сплетни да лживые статейки в журналах… Нет, сестры, побывавшие на Эсбате 1788 года, никогда не соберутся в прежнем составе, и поделом. Мы и так натворили дел.
Выписки из протокола содержат имена семи ведьм, побывавших на нем. Кроме Теоточчи там присутствовали одетая в желтое ведьма, которую звали Клеофида, — на ней еще были рябиновые бусы; полная южанка невысокого роста по имени Зелия; затем две элегантные парижанки, Германсия и Марите, первая рассказывала о праздниках ведьм, а вторая о цветных свечках; потом эта жуткая София со своей «Десницею Славы» — эта ведьма, как я узнала, приехала из страны басков; и, наконец, Лючина.
Старуху, жившую в чаще Булонского леса, звали Инесса. Еще присутствовали Джулиана и Рената, они приехали откуда-то с севера Италии, и парижанка Мариетта — монахиня, вызывавшая у меня жуткий страх, — а также Леокадия, которая приехала из какого-то дальнего уголка Франции. (Леокадия по какой-то известной лишь ей причине сперва назвалась Изабо; собственно, на протяжении того вечера она фигурировала под тремя именами, но сейчас я стану ее называть Леокадия… нужно сказать, мне она совсем не понравилась — ей доставляло слишком большое удовольствие пользоваться любой возможностью посмеяться над моим абсолютным непониманием сути Эсбата, — так что далее, пожалуй, она появится в моих записях как вдова некоего Ж. Ф. Боннегена, председателя Энского гражданского суда, скончавшегося от чрезмерного употребления снадобий, призванных «усилить его любовь».)
Итого одиннадцать. А если считать Теоточчи и меня, то тринадцать. Но только в отношении Лючины я почувствовала, что мы с ней в чем-то сродни. Конечно, эти парижанки, Марите и Германсия… первая из них была вхожа в окружение королевы — по линии медицины, она даже приторговывала пузырьками с ее «голубой» королевскою кровью, а вторая, говорят, имела шестерых детей… дружелюбные, с тонким вкусом, но… Все же не то. По правде сказать, очень немногие из присутствовавших вызвали у меня чувство приязни.
Надо, однако же, сознаться и в том, что и ко мне никто из сестер не воспылал любовью. Ложное чувство близости, возникшее во время сцены любовных утех, скоро развеялось. Некоторые ведьмы не скрывали презрительного ко мне отношения и отпускали язвительные замечания по поводу того, что я живу «в роскоши, как благородная». Другим казалось, что я из тщеславия могу невзначай выдать их, а значит, иметь со мной дело рискованно и опасно. А что заботило меня? Еще несколько часов, говорила я себе, и моя дверь закроется за ними навсегда. И от всего, что происходило сегодня, не останется ничего, кроме этой повести, записанной мною в моей «Книге теней». И главным стало не то, что это был мой Эсбат, мой шанс встретиться с сестрами, многому научиться и… Нет. Самым важным для меня стало тиканье часов на каминной полке. Как мне хотелось, чтобы их стрелки двигались быстрее. Я желала только одного — просто чтобы настал конец этому вечеру, этой ночи.
Ах, если бы он действительно просто настал и сестры попросту незаметно выскользнули из моего дома в ту темную ночь накануне Дня Всех Святых, в ночь Хэллоуина, чтобы я в скором времени позабыла о них. Но вместо этого в тот вечер произошло нечто, совершенно переменившее всю мою жизнь. Совершенно всю! И никакое ведовство, никакое гадание, в котором были так сведущи самые опытные, самые искушенные из нас, не смогло бы помочь предугадать, что нас ожидало. Но даже если бы мы сумели предвидеть то, что случится, мы не поверили бы, потому что не смогли бы даже представить размах того… тех событий, которым предстояло свершиться в последующие дни, недели и месяцы. Я иногда задаюсь вопросом: а что если бы хоть одной из нас удалось предвидеть все те беды, которые пляска ведьм сумела навлечь на наш город, на всю Францию, — стали бы мы плясать? Не сомневаюсь, что если бы я все это предвидела, я сразу все прекратила бы и вышвырнула ведьм из дома, невзирая ни на какие последствия… Увы, никого из нас в тот вечер не посетило пророческое видение, и потому…
- Предыдущая
- 124/197
- Следующая
