Тезей - Проталин Валентин - Страница 32
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
За акт творенья. И не роковыми
Становятся поступки, каковыми
Всегда являлись; и не со спины
Былое узнается. Мы верны
Самим себе. Как по огню, босыми
Ступаем... Вечность эта миг лишь длится.
Опять земные различимы лица,
Как в зеркале... Что на него пенять.
В какой-то миг рукой коснешься света.
И что еще ? Любовь, доступно это
Для тех, кто свой удел готов принять.
Пещера кентавра Хирона преобразилась. Если прежде ее высокие потолки пропадали во тьме, поскольку языки светильников не могли до них дотянуться, то теперь они терялись в сгустившемся свете. Не слепящем, но непроглядном, словно скорлупа гигантского яйца. Овальное днище пещеры представляло собой нарядную и красочную картину, верх которой обрамлял полукруг из двенадцати тронов для главных олимпийцев. За ними свет как-то еще более сгущался и уходил ввысь.
С двух боков пещеры, напротив друг друга, разместились Посейдон и Аид. Они церемонно отстранялись от свадебного пиршества. Владыка морей с женой Амфитридой возлежали в светящейся зеленью раковине с выпуклым днищем. Аид и Персефона восседали в двугорбой пещерке, сверкавшей изнутри чернотой. От этого кожа Персефоны, дочери Деметры, притягивала взоры особенной белизной.
В центральной части пещеры - ряды столов для остальных приглашенных. Количество рядов не поддавалось счету. И не потому, что не сосчитать, а оттого, что число гостей в любой момент могло прирасти.
Чем ближе к тронам олимпийцев, тем больше за столами богов. Чем дальше - тем чаще герои. Впрочем, и между богами, и между героями - множество нимф, наяд и нереид, поскольку смертных женщин здесь были единицы.
И наконец, там, где пещера закруглялась плавно, там, где должна была бы располагаться воздушная перемычка между двумя мирами и где в яйце положено трепыхаться возможному зародышу, то есть довольно далеко напротив богов-олимпийцев, устроились жених и невеста. За отдельным столом, как на островке, отстраняясь и от общего застолья. Справа, рядом с Фетидой Гефест, слева, рядом с Пелеем - дед его кентавр Хирон.
Троны олимпийцев все были заняты, кроме одного. Услужливый Гермес стоял около Геры с брачным факелом в руках.
Было чинно и тихо, и стало еще тише, когда плавно поднялась Гера.
- Вставай и ты, - мысленно, чтобы никто другой не услышал, передала она Зевсу, - если я - посаженая мать, то ты - посаженый отец.
- Вот как, - тоже мысленно капризно ответил ей владыка всего, - тогда я, скорее, посаженый осел.
Однако поднялся. И даже, неожиданно для себя, с полным благоволением. Роскошный мягкий свет и свадьба, как обрамленная теплым небесным молоком, еще не смешавшимся с винными парами, располагали к дружелюбию.
Гера приняла из рук Гермеса брачный факел, подержала его над собой и отпустила. Выскользнув из ладоней великой богини, он поплыл над застольем и завис на середине него.
- Твое слово, - как и перед этим, неслышно для других обратилась Гера к мужу.
- Дети мои, - обратился всецарь к собравшимся и не без значения уточнил. - Я имею в виду и смертных, и бессмертных, всех... Ибо кто вам всем отец? Вот так-то... Хотя что касается смертных детей моих, я могу вызвать к себе любого и после его ухода из земных долин... Могу. Мало вы об этом знаете, да и не вашего ума такое дело. Я имею в виду земных детей, меньших наших... Однако не только... Так вот, сегодня событие, какого больше никогда не будет... А кто из вас может сказать, чем все это кончится?
- Пьянкой, - охотно откликнулся Дионис.
- Для того, чтобы сказать такое, и богом быть не надо, - заметил всецарь.
- Как Зевс, отец наш, скажет, так и будет, - посчитал нужным вставить Арес.
- Ну вот и загуляли..., - улыбнулся всецарь. - Допустим, что мы сейчас попали в уголок на земле, оставшийся от Золотого века. Так называют то время смертные. В Афинах даже завелись два чудака, - улыбнулся опять Зевс, которые считают себя его наследниками... Пусть так... Пусть боги общались тогда со смертными, как сейчас здесь, за этим застольем. По разумению наших земных гостей, мед в Золотом веке капал прямо с деревьев, желуди были съедобны, а люди жили в согласии, как пчелы.
- А разве боги со смертными не общались? - вырвалось у кого-то из смертных.
- Гермес, объясни, - кивнул всецарь Гермесу, все еще стоящему рядом.
- Пониманию не поддается, - охотно произнес сообразительный сын Зевса.
- Однако для всех нынче разрешаю праздничное опьянение. Как для богов, так и для детей меньших наших. Тут и соединимся, так что смешивайте земные вина с нектаром и амброзией. И пьянеть можно всем одинаково.
- И что выйдет? - спросил Автолик, слывший самым хитроумным среди земных героев.
- Пониманию не поддается, - сделав серьезное лицо, повторил Гермес.
И если в первый раз, когда произнес он эти слова, земные герои, вдумчиво притихли, то теперь отозвались веселым гулом.
- Восславим же невесту и жениха, - провозгласил наконец всецарь, - и мужественного Пелея, и дивную Фетиду, и их брачное ложе, которое сегодня увидит распущенным пояс нашей красавицы.
Последнее развеселило богов и богинь, поскольку им-то, что ни говори, было известно, что ложе, и не одно, уже не раз видело пояс на красавице Фетиде распущенным рядом с Пелеем. Однако божественные смешки быстро потонули в общем гуле поздравлений и величаний. Опустошались чаши с земным вином, смешанным с божественными нектаром и амброзией. Свояки жениха, ближе других сидевшие к новобрачным, грянули свадебную песню, которую хором, быстро обретшим стройность, подхватила вся пещера. Новые родственники, земные и бессмертные, наперебой славили Фетиду и Пелея. Столы словно сами раздвинулись, образовав свободное пространство, покрытое плотным ковром белого песка, и пятьдесят нереид - сестры невесты - пустились в пляс.
Когда смолк хор и оборвался танец, и столы неощутимо снова сдвинулись, Зевс, обращаясь больше к смертным гостям, благодушно заметил:
- Видите, как все хорошо, хорошая свадьба, и все есть, и не надо сватовства, расспросов о богатстве и происхождении, не надо ни посулов, ни обмана, ни заговоров, ни склок...
- Замечательно! - опять первым из смертных героев отозвался Автолик, у нас на земле такие мирные свадьбы бывают только у самых бедных.
И пещера разразилась громовым хохотом.
- Гуляйте, гуляйте, - неопределенно улыбнулся всецарь.
И эта его улыбка адресовалась не только к смертным, но и к богам.
Тезей сидел рядом с Гераклом. К ним присоединилась охотница Аталанта, одна из тех немногих земных женщин, что попали сюда. И каждый из троих вспоминал, как они втроем, покинув аргонавтов, встретили ночь на склоне горы в лесу, на берегу моря. Остальные земные гости - кто с кем прибыл, тот с тем и сидел, кроме нимф, расстроивших мужские ряды. Тут были и водные нимфы океаниды и нереиды с наядами; и горные - орестиады; и лесные - альсеады, дриады, гамадриады и даже мелиады, которым из всех деревьев позволялось общаться только с ясенями. Смертным мужчинам здесь разрешалось выбирать, кого хочешь. Но они устраивались в обществе очаровательных нимф - богинь, может быть, и невысокого ранга, но ведь бессмертных. По крайней мере, в глазах людей. И более далеко их желания не распространялись.
К тому же к земным мужчинам подсели и богини покруче: Эвринома, Эос, Эрато. Эрато в бывшей неразлучной троице сумасбродных подруг заменила вступающую сейчас в брак Фетиду. Но и это не внесло никаких эксцессов в празднество. Смертные понимали свое место среди богов.
И вдруг равновесие, сообразность желаний, общее умиротворение за свадебными столами разрушились. И поводом тому, кто бы мог подумать, стала сама Гера. Гера неожиданно для всех на своем божественном троне, поощрительно улыбаясь, подкатила прямо к Гераклу. Трон всецарицы, словно для него здесь место заранее было приготовлено, подъехал прямо к краю стола, плавно встроившись между земным сверхсилачем и охотницей Аталантой. Рядом с ней оставался теперь только Тезей.
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
