Похороны викинга - Рен Персиваль - Страница 61
- Предыдущая
- 61/69
- Следующая
Это было великолепное зрелище – отступление роты легионеров. По быстрому приказу офицера они развернулись, согнувшись добежали до оазиса и мгновенно исчезли за прикрытиями. Минуты через две после первых наших выстрелов никого не было видно.
– Чисто сработано, – сказал Дигби. – Там они и останутся, пока форт сгорит… А мы сможем войти в оазис и сделать вид, что мы часовые, у которых верблюды были убиты туарегами во время перестрелки. Если нам удастся надуть часового и сочинить хороший рассказ, то нам, может, удастся достать себе парочку верблюдов.
– Лучше сперва пойти одному из нас, – сказал я. – Если один не вернется, то другой пойдет пешком или попробует устроить какой-нибудь новый фокус.
– Правильно, – согласился Дигби. – Я пойду первым. А теперь расскажи мне все, что с тобой случилось.
И я дал ему подробный отчет обо всех происшествиях после нашей разлуки, когда его отослали в школу конных разведчиков. Затем он рассказал обо всем, что случилось с ним. Его отряд был внезапно переведен из Таннут-Аззала в Токоту. Там он встретил того самого офицера спаги, который когда-то посещал Брендон-Аббас. Теперь он был уже майором. Это было удивительно. Встретить того самого де Божоле, которого мы помнили с детства. Майор, конечно, не узнал Дигби, и Дигби не узнал майора и никогда не узнал бы, если бы не услышал его имени. Майор был прислан из своего полка спаги, чтобы организовать отряды всадников на верблюдах для борьбы с кочующими туарегами во время «мирного проникновения» в сторону Тимбукту и озера Чад.
В Токоту были получены сведения о нападении на Зиндернеф огромного отряда туарегов, и Божоле немедленно выступил на помощь. Остальное я знал. Я видел, как Дигби, который был трубачом у Божоле, влез в форт.
– Ты знаешь, что я увидел на крыше, – сказал Дигби. – И можешь представить, что я почувствовал, когда увидел труп Майкла… Я бросился вниз, потому что думал, что ты где-нибудь лежишь раненый. Внизу я понял, что раненых нет, что весь гарнизон мертвый стоял на этой страшной крыше… Это означало, что ты бежал и что твой штык украшал грудь Лежона… Кроме того, никто кроме тебя, не мог прибрать тело Майкла. Я страшно беспокоился о тебе и о Майкле во время похода. Я просился у Божоле, чтобы он послал меня на крышу, но Божоле разыгрывал трагедию с Растиньяком… Можешь себе представить, что я чувствовал, когда увидел, что Майкл убит, а ты исчез.
Я понял, что ты заколол Лежона за то, что тот убил Майкла и пытался расправиться с тобой, чтобы получить этот проклятый бриллиант… Я совершенно реально увидел твою схватку с Лежоном и чуть не сошел с ума.
Как бы то ни было, я должен устроить ему похороны викинга, поклялся я. Боюсь, что эту фразу я прокричал вслух. А потом я должен найти Джона… Ты знаешь, Майк всегда беспокоился, что с тобой что-нибудь приключится. Он все время мучился, потому что считал себя ответственным за твой побег из дому… Ты осел, Джонни.
Итак, я решил сперва устроить ему погребение, а потом последовать за тобой. Я догадался, что это ты стрелял, чтобы предупредить Божоле, и что теперь ты прячешься где-нибудь поблизости.
Потом я услышал, как кто-то с трудом карабкается на стену, и бросился вниз в надежде спрятаться, а потом поджечь этот чертов форт. Больше я ничего не мог сделать для Майка… Я вбежал в карцер и спрятался за открытой дверью. Для того чтобы меня увидеть, надо было войти в карцер и закрыть за собой дверь.
Вскоре я услышал голос Божоле. Он звал меня и, судя по его интонации, чувствовал себя не лучше моего. Того, что он увидел на верху, было достаточно, чтобы встряхнуть его нервы. Потом я услышал, как он разговаривал со своим сержант-мажором. Они искали меня. Они даже заглянули в мой карцер, но он был пуст. Старик сержант Дюфур, по-видимому, чувствовал себя хуже, чем сам Божоле. Вскоре они ушли, и наступила полная тишина. Я понял, что они установили, что Лежон был убит кем-то из своих солдат. Его гибель была для них загадкой. Они не могли понять, кто был его убийцей. Кроме того, мое исчезновение тоже заставило их призадуматься. Мне показалось, что если я уничтожу Лежона, то сделаю невозможным осуждение тебя военным судом… Имей в виду, что я двадцать четыре часа подряд был в походе и, разумеется, соображал не слишком хорошо.
Когда я решил, что форт пуст, я выполз из своего карцера, влез на крышу и осмотрелся. У ворот стоял часовой, и весь отряд находился в оазисе. По-видимому, Божоле решил позволить им выспаться перед вступлением в форт. Я взял Майкла и на руках снес на его собственную койку в казарме. Под койку я набил хворосту и дров, которые принес из кухни. Дрова я полил керосином. Я решил устроить ему настоящие похороны викинга. Я очень жалел, что у меня не было флага, чтобы его завернуть, я прикрыл его тело и костер простынями. Все было совершенно белым… Ни дров, ни керосина не было видно… Было хорошо… хорошо… хорошо…
Дигби начал кивать головой, он говорил как во сне, и я попытался его остановить…
– Замолчи, Джон, дай мне собраться с мыслями… Майк! Майк! Я сделал все, что мог, старина… Не было ни коня, ни копья, ни щита, но я все же положил собаку у твоих ног… И твоя винтовка и штык были вместо меча и копья…
Я испугался, мне показалось, что он сходит с ума.
– Собака? – сказал я. – Какая собака?
– Да, собака… собака у его ног лежащая головой у его ног…
Становилось страшно.
– Я не нес собаки вниз, я взял ее за ногу и стащил по лестнице…
– Лежон, – прошептал я.
– Да, Лежон, с твоим штыком в груди. Теперь он не сможет свидетельствовать против тебя… А Майклу я устроил похороны викинга… с собакой у ног…
Я больше не мог выдержать и сильно ударил Дигби в бок.
– Рассказывай толком и не хнычь, – прикрикнул я.
– На чем я остановился? – спросил Дигби таким голосом, как будто проснулся. – Да… Когда все было готово, я сел на соседнюю койку и сказал Майклу, что не имею ни малейшего понятия о деле «Голубой Воды» и о роли, которую он в нем играл. Что я знаю лишь одно, а именно, что он действовал отнюдь не из каких-либо сомнительных соображений, что все, что он делал, он делал из самопожертвования. И потом я уснул, Джон. Уснул и спал до вечера. Я проснулся освеженным и вышел на крышу, чтобы посмотреть, что происходит. Через амбразуру одной из стен я увидел наш отряд, выстроенный фронтом, и понял, что вовремя проснулся. Я сбежал вниз и зажег погребальный костер Майкла. Потом облил керосином нагроможденную мной заранее в соседней комнате мебель и тоже поджег ее. Третью банку керосина я поджег под лестницей, а последнюю вылил на основание деревянной вышки. Ее я тоже поджег. Было столько огня, что всей воды в Сахаре не хватило бы на то, чтобы его потушить… Это были похороны викинга… Я решил, что мне пора бежать. – Он зевнул. – Тогда я пошел искать тебя, Джон… Искать…
Дигби уснул. Мне самому страшно хотелось спать, но это было невозможно. К утру, вся местность вокруг будет кишеть разведчиками, надо бежать ночью. Я решил дать Дигби поспать часа два, а потом разбудить его и сказать, что я отправляюсь за верблюдом.
Стояла необычайная тишина. Казалось невероятным, чтобы в черном, молчаливом оазисе прятался целый отряд. Даже верблюды и мулы вели себя так, будто понимали, что эта ночь необычна. Они не издавали ни звука. Мне вдруг пришло в голову, что каждому солдату было приказано позаботиться, чтобы его верблюд молчал, и что они завязали им рты. Это было до того нелепо, что я рассмеялся. В оазисе не было никакого света и никакого движения – вероятно, Божоле ожидал нападения туарегов.
Но как же тогда войти в этот оазис за верблюдом? Пройти по ярко освещенному луной песку, когда сотни глаз внимательно смотрят из темноты оазиса? Меня, несомненно, поймали бы… Я рассчитывал войти в обычный сонный лагерь, а никак не в этот страшный, настороженный оазис.
Может быть, в конце концов, все же лучше поспать, а утром сделать попытку обмануть стоявший у верблюдов караул. Утром отряд успокоится и вернется к будничной жизни. Но как же тогда бежать? А может быть, следовало отказаться от мысли похитить верблюда и пойти пешком… Я решил, что Дигби достаточно поспал, и разбудил его.
- Предыдущая
- 61/69
- Следующая
