Черный охотник (сборнник) - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 31
- Предыдущая
- 31/138
- Следующая
Его спутник был невысокого роста и почти юношеского сложения. Но в его осанке тоже было столько гордости и спокойствия, что невольно забывался его маленький рост.
Полковник Ташеро, секундант противника, прикоснулся к руке Давида.
— Прошу прощения, лейтенант Рок, — холодно начал он. — Солнце начинает заходить, и нам нужно торопиться, а потому давайте скорее обсудим детали. Вы, конечно, знаете, что мой друг, как сторона, которой был брошен вызов, имеет право выбора оружия, а также ему предоставляется право назначить расстояние и выбрать форму поединка. Мы решили драться на пистолетах, расстояние — десять шагов. И, кроме того, мой друг будет драться инкогнито, не снимая маски, к чему его вынуждает высокое положение в обществе.
— Боится снять маску! — прошипел сквозь зубы Пьер Ганьон — Одно оскорбление за другим!
Полковник Ташеро ничем не показал, что слышал его замечание, и спокойно продолжал:
— Противники будут стоять лицом друг к другу. Мы будем считать до трех с промежутком в пять секунд после каждого счета. При команде «три» противники могут стрелять. Я полагаю, что это все. Вы готовы, джентльмены?
Давид не в состоянии был выжать из себя слова. И Пьер ответил за него:
— Мы готовы, полковник.
Давид чувствовал какую-то ноющую боль в груди; это было еще хуже, чем экзекуция. Если бы только это был не Пьер… Лучше бы он сам, Давид Рок!
Полковник Ташеро в это время отмерил расстояние, тщательно обозначив обе черты. Доктор Куэ опустился на колени и стал приводить в порядок инструменты. Ташеро поднял руку, и более высокий из двух мужчин, стоявших у опушки, направился к своему противнику. Давид посмотрел на своего друга и, к изумлению своему, увидел довольную улыбку на его губах. Пьер даже почти смеялся, когда занял свое место и взял пистолет из рук Давида.
— Когда он будет мертв, мы увидим, кто скрывается за его маской, — сказал он.
Давид отступил назад и стал рядом с полковником Ташеро, стоявшим наготове с часами в руках.
— Готовы, джентльмены?
— Готовы, — ответило два голоса.
— Хорошо. Начинаем! Раз!
«Тик-тик-тик» — слышал Давид, как отстукивали часы в руке Ташеро, и вместе с тем он слышал, как неистово билось его собственное сердце.
— Два!
Одновременно с этим счетом высокий человек поднял руку и сорвал маску с лица. Тем же движением он сбросил с себя плащ и шляпу. Все это произошло в две-три секунды.
— Теперь, мсье, вы можете увидеть мое лицо! — воскликнул он.
Давид, совершенно ошеломленный, глядел на своего друга. Казалось, Пьер Ганьон потерял способность мыслить, говорить и двигаться. Его нижняя челюсть повисла, рот широко открылся, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит, а пистолет висел в безжизненно опустившейся руке.
— Три!
Это слово, словно пушечный выстрел, раздалось в ушах Давида. Пьер все еще стоял не шевелясь, и его лицо, которое несколько секунд тому назад улыбалось, сейчас было мертвенно-бледно и выражало дикий ужас. «Он сейчас будет убит!» — подумал Давид и, не отдавая себе отчета в своем поступке, кинулся между дуэлянтами.
И в это мгновение он увидел, что пистолет выпал из безжизненных пальцев Пьера, который повернулся и, как предсказывала Нанси Лобиньер, направился к лесу, все ускоряя шаг, и, наконец, бросился бежать без оглядки.
Давид Рок переводил глаза с одного из присутствующих на другого. Высокий мужчина, сорвавший с себя маску, глядел на него и улыбался. Доктор Куэ посмеивался и кудахтал, как курица. Даже суровое лицо полковника Ташеро озарилось улыбкой.
Противник Пьера протянул руку Давиду и просто сказал:
— Я — отец Нанси Лобиньер. Надеюсь, вы не будете очень сердиться на нас за то, что мы сыграли такую шутку с вашим другом. Он горел желанием убить человека, которого столько раз целовала моя дочь. Это я и есть. Прошу вас, простите нам нашу невинную шутку.
— Я бесконечно рад, что это так кончилось, — ответил Давид.
Он случайно посмотрел туда, где стоял у опушки второй человек в маске, и заметил, что тот машет ему рукой. Давид подумал, что это не относится к нему. Он понятия не имел о том, кто этот незнакомец; а пока он стоял в нерешительности, тот повернулся кругом, вошел в лес и скрылся из глаз.
Мсье Лобиньер еще раз извинился перед Давидом. И он и полковник Ташеро весело смеялись.
— Я вряд ли гожусь в качестве секунданта, — сказал Давид. — Я совершенно забыл о своих обязанностях, а потому, если вы простите меня, я постараюсь догнать мсье Ганьона.
Он быстрыми шагами пустился в лес, но едва прошел шагов двадцать, как из-за кустов выскочила чья-то фигура и подбежала к нему. Это был тот молодой человек, который раньше махал ему рукой.
И тут перед глазами Давида Рока разыгралась самая удивительная часть необычайной сцены. Незнакомец сбросил с себя плащ, сорвал маску и шляпу, и по плечам его рассыпались золотистые волосы.
— Нанси! — воскликнул Давид.
Девушка была бледна как мел и вся дрожала, но в то же время она улыбалась и сияющим взором глядела на Давида.
— Я еще никогда в жизни не испытывала такого испуга, — сказала она, и в ее голосе послышалось рыдание. Она протянула руку Давиду, словно нуждаясь в опоре. — Я не думала, что они зайдут так далеко в своей шутке. Я просила отца снять маску, как только он станет лицом к лицу с Пьером, а он ждал, пока Ташеро не произнесет этого страшного «два». Я чуть было не закричала! Но каким молодцом вел себя Пьер, правда? Пока он не увидел, что это мой отец.
Не дожидаясь ответа, она быстро добавила:
— Пойдемте скорее, Давид. Вы мне нужны.
Юноша последовал за ней, и вскоре они вышли на дорогу, где ждали два экипажа. Нанси села в один из них, и Давид сел рядом с ней. И только тогда молодой охотник вздохнул свободно и сам тоже рассмеялся.
— Бедный Давид! — заметила Нанси. — Вы, наверное, не меньше меня испугались.
— Да, вы правы.
— А Пьер! — восторженно воскликнула Нанси. — Подумайте только, он стоял и улыбался, когда даже самые храбрые люди бледнеют в таких случаях. О, как это было красиво! Я знаю, что он будет долго злиться на меня, но я одержала победу. Я знаю, что Пьер сдержит свое слово и никогда больше не будет драться на дуэли. Я так ненавижу эти поединки.
— Он говорил мне про данный вам обет.
— И он сдержит его! Потому-то я и люблю его.
Заметив, что Давид смотрит на нее с недоумением, Нанси призналась:
— Да, это правда, Давид, я люблю его. И я хочу, чтобы вы так передали Пьеру. Скажите ему, что я давно уже люблю его, но этого мало, — я должна питать также уважение к любимому, и я не могла бы уважать человека, который живет только для того, чтобы драться на дуэли и бездельничать. И вы можете еще подтвердить ему, что вы, мой отец и Пьер — единственные мужчины, которых я когда-либо целовала. Я сейчас так счастлива, что почти готова еще раз расцеловать вас, Давид.
— Один поцелуй уже чуть не погубил меня, — с суровой усмешкой сказал Давид. — Но я сейчас в таком отчаянии, Нанси, что, пожалуй, рискнул бы еще на один.
Нанси весело расхохоталась.
— О, вы в скором времени будете самым интересным кавалером в Квебеке, Давид! Вы делаете большие успехи.
— Только назад, — заметил Давид и тотчас же поведал ей обо всем, что произошло между ним и Анной, и о своих подозрениях касательно Биго.
— Я день и ночь не переставала молить судьбу, чтобы у вас наконец открылись глаза, пока еще не поздно, — ответила Нанси, выслушав его, и лицо ее приняло напряженное выражение. — Давид, теперь, когда вы угадали часть этой тайны, я хочу изложить вам всю правду, как бы это ни было больно. Я боюсь за Анну. Она слишком любит Новую Францию, и ничто не сможет поколебать ее веры в Биго, пока она смотрит на него как на полубога, которому суждено вести Новую Францию к победе и славе. Биго — чудовище, его порочности нет границ. Я могла бы еще понять его отношение к Анне. Но мне никак не постичь, чем объясняется его очевидный интерес к вам, Давид. Вот тайна, которую вы должны разрешить, и я убеждена, что вы это сделаете. Но за Анну, повторяю, я боюсь. Она любит вас, я это знаю. Но Биго умеет оказывать влияние на людей, и влияние его всегда было роковым. Вы не сердитесь на меня, Давид, за то, что я вам это говорю?
- Предыдущая
- 31/138
- Следующая
