Выбери любимый жанр

Полосатая спинка. Рассказы - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 18


Изменить размер шрифта:

18

— Десятый! Десятый! — Иринка, бежавшая за Витей, схватила смельчака на руки, но тут же вскрикнула и уронила его: кролик хрюкнул и больно цапнул её за палец. Но она не очень обиделась на него: палец заживёт, пустяки!

— Не трогай его, — сказал Витя, — видишь, как он рассердился, опять укусить может. Только я его больше трусом называть не буду. Знаешь, ты его Десятым тоже больше не зови. Пусть он будет Голубой Храбрец.

— Очень хорошо! — обрадовалась Иринка и, помолчав немного, тише добавила: — И, пожалуйста, про лягушек тоже забудем. Я ещё немножко подрасту и бояться их совсем не буду. Хорошо?

— Ладно! — великодушно пообещал Витя и даже кулаком о ладошку стукнул для крепости.

А Голубой Храбрец опять хрюкнул и крепко хлопнул задней лапкой по земле, точно и он расписался под обещанием.

ПИП И ТЯПКА

Полосатая спинка. Рассказы - pic10.png

Тётя Зина из третьей квартиры открыла кухонную дверь, чтобы выйти, и остановилась.

— Тряпку, что ли, под ноги кинули! — сердито сказала она.

— Мяаауу, — ответила тряпка, шмыгнула через порог на кухню и уселась у плиты, словно век тут сидела.

— Вот оно что! Так я тебя сейчас настоящей тряпкой прогоню, чтобы по чужим кухням не лазила! — окончательно рассердилась тётя Зина, шагнула к плите и от удивления сердиться перестала: — Как тебя разрисовало!

Кошка, и правда, оказалась препотешная: чёрная с рыжим, и каждая половина тела разрисована по-особенному, не так, как другая. Даже лапки были разные: правая — рыжая, левая — чёрная.

— Мя-я-а-а, — сказала кошка и посмотрела на тётю Зину правым жёлтым глазом. Левый у неё был зелёный, как изумруд.

— Ну и кошка, — протянула тётя Зина. — Ты что ж это? На квартиру к нам переехала? Живи, коли так.

А кошка полизала рыжую лапку и усердно стала тереть ею правую половину мордочки — черненькую.

Так они с тётей Зиной и поладили, а остальные жильцы это одобрили — очень уж всем смешно показалось, как тётя Зина живую кошку за тряпку приняла. Даже Марья Афанасьевна из первой квартиры не спорила, хоть и была самая капризная и со всеми ссорилась.

— Пускай уж ваша Тряпка живёт, — согласилась она. — Крыс ловить будет. А то их в подвале ужас сколько. Ещё в комнаты заберутся.

— Мамочка, — тихо сказал Игорёк из второй квартиры. — Тряпка — это обидно. Лучше мы её Тяпкой назовём. Дай, я ей молочка налью.

Тяпка выпила молоко, съела котлету и свернулась в уголке клубочком.

День прошёл спокойно, но на следующее утро все всполошились от страшного крика. Марья Афанасьевна босиком с визгом влетела на кухню и прыгнула на стул.

— Ай-яй-яй, — вопила она. — Тряпка ваша крысищу мне в туфлю запрятала. Я ногу сунула, а там… Выкиньте её! Сейчас выкиньте на помойку!

— Вы бы с моего стула слезли, — сердито сказала тётя Зина. — Пять пудов в вас весу! А крыс на помойку таскать я не нанималась.

— Не слезу! — кричала Марья Афанасьевна. — Пускай у вашего стула все ножки отломятся. Так вам и надо, сами вы эту негодницу в кухню заманили!

И она простояла на стуле до тех пор, пока её муж, весёлый дядя Саша, щипцами захватил крысу и вынес её к мусорной куче.

А Тяпка сидела у плиты и смотрела на Марью Афанасьевну то жёлтым, то зелёным глазом.

«Крыса такая хорошая, толстая, из-за чего же шум поднимать?» — наверно думала она.

Игорёк очень расстроился.

— Тяпочка, не огорчайся, — уговаривал он её. — Мамочка, ведь у Тяпки очень трудная работа, таких страшных крыс ловить. А на неё ещё кричат так неприятно…

Огорчалась Тяпка или нет — неизвестно, но от своей работы не отказалась. День она спала на коврике около кровати Игорька, иногда даже соглашалась попрыгать за бумажкой на верёвочке. Но наступал вечер, и её разноцветные глаза загорались хищным огнём. Она царапалась в кухонную дверь, мяукала и, как только дверь открывалась, стремглав летела по лестнице вниз, в тёмную глубину подвала.

— Как она не боится! — удивлялся Игорёк. — Она ведь одна там, в подвале.

Теперь каждое утро Тяпка сидела у порога и умильно заглядывала в дверную щель, а перед ней лежали то одна, а то и две огромные крысы — её ночная работа.

Марья Афанасьевна ни за что первая на лестницу выходить не решалась. Шёл дядя Саша и щипцами относил Тяпкину добычу в мусорный ящик.

Однако Тяпка духом не падала. Выкинули? Ну, крыса от того хуже не стала. И она упрямо тащила её обратно, но теперь уже хитро прятала за дверью в уголок и опять садилась караулить. Кто-нибудь обязательно зазевается, дверь закроет не сразу, да ещё отвернётся, а ей того и надо: скорее в кухню, оттуда тихонько по стенке вдоль коридора, и вот уже великолепная толстая крыса засовывается в чей-нибудь ботинок или под коврик у кровати.

Марья Афанасьевна начала свою дверь запирать и ключ прятала в карман. Дяде Саше она не доверяла:

— Ты не лучше Игорька, забудешь дверь закрыть, и ваша поганая Тяпка сейчас мне крыс во все уголки натащит. А у меня сердце, я уж знаю, трах… и лопнет!

Игорёк услышал это и очень испугался.

— Слыхала? А если у неё сердце правда лопнет? — упрекал он Тяпку. — Лучше ты сама тащи своих крыс на помойку.

Как-то раз мама Игорька принесла с чердака ящик, положила в него мягких тряпок и поставила под кровать.

— Это для Тяпки, — сказала она. — У неё будут котята.

Игорёк очень обрадовался. Даже ночью слезал с кровати и в темноте шарил рукой в ящике — не появились ли там котята? Но котят не было, да и сама Тяпка вдруг куда-то подевалась.

Игорёк две ночи плохо спал от волнения. Утром сам в ночной рубашонке бежал отворять дверь — не вернулась ли Тяпка? И наконец дождался…

Грязная, худая, с прокушенным носом, она вбежала в кухню, прихрамывая, кинулась в комнату Игорька, прыгнула в ящик под кроватью и опять выскочила из него.

— Тяпочка, что ты? Тяпочка, что с тобой? — в ужасе повторял Игорёк.

Но она уже пробежала обратно в кухню и отчаянно царапалась в дверь. Потом с жалобным мяуканьем кинулась вниз по лестнице и исчезла.

— Что с ней, тётя Зина? Почему она такая? — волновался Игорёк.

— Крысы, видно, котят у неё слопали, — ответила тётя Зина и сердито поставила сковородку на плиту. — Так ей и надо! Чего дома не сидела?

— Котяток? Съели! — с отчаянием повторил Игорёк.

— Так ей и надо! — сердито повторила тётя Зина и протянула уже руку, чтобы закрыть дверь, как Тяпка снова появилась на пороге, держа во рту что-то маленькое, розовое. По прежнему хромая, она промчалась по коридору и исчезла по кроватью Игорька.

— Крысёнка потащила, — сказала тётя Зина. — Съест его наверно.

— Мамочка! — в ужасе проговорил Игорёк, — ты слышала? Крысы у Тяпки котяток съели. Неужели она им за это крысёнка есть будет?

Все жильцы столпились у кроватки Игорька. Выдвинули ящик… и что же? Тяпка, маленькая искусанная Тяпка, нежно лизала лежавший около неё крошечный розовый комочек.

— Кормит! — тихо сказала мама Игорька.

— На помойку! — взвизгнула Марья Афанасьевна.

Игорёк быстро оглянулся на тётю Зину. Её он побаивался больше других.

— Крысы её обидели. Детей съели! А она… вот мать-то настоящая! Дитя их своим молоком кормит. Только троньте! Посмейте!

Игорёк перевёл дух и нерешительно взял тётю Зину за руку.

— Спасибо, тётя Зина, — проговорил он. — Я вам за это бабочку подарю. Живую, которая у меня в коробке. Она вам может даже очень много червяков народить, и все они будут ваши.

— Спасибо, Игорёк, только я этих, как их, бабочкиных детей, воспитывать не умею. Пускай уж они лучше у тебя останутся, — отказалась тётя Зина.

Игорёк был этим очень доволен: нелегко ведь отдавать бабочку и всех её будущих детей в придачу.

Ящик опять осторожно задвинули, и все ушли из комнаты. Игорёк один остался сидеть на коврике около кровати. Каждую минуту он осторожно поднимал край одеяла и спрашивал:

— Тяпочка, тебе, может быть, темно? Тяпочка, тебе дать молочка?

18
Перейти на страницу:
Мир литературы