Школьная любовь (сборник) - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/62
- Следующая
– Вот и не знаю, что теперь будет, – грустно подытожила я. – Я ж теперь посмешищем на весь класс стану. А Смирнов вообще затаит злость и отомстит…
– А почему тебе-то? – удивился Лешка. – Пусть этому Орещенко и мстит.
– Ага, а меня опять к директору?
– За что?
– Провоцирую мальчиков на драки, – процитировала я.
– Фигня, – авторитетно заявил Лешка. – Даже не парься, ты тут вообще ни при чем. Один чувак свинья, другой – нет. Пусть между собой и разбираются. Кстати, это какой такой Орещенко? – вдруг заинтересовался он. – Который тогда во дворе к тебе подкатывал?
– Угу, – не стала отпираться я. И уныло протянула: – Легко сказать – не парься. А я даже не знаю, как завтра в классе показаться…
– Как ни в чем не бывало, – уверенно сказал братец. – Вот увидишь, никто не подойдет и ничего не спросит.
– А Смирнов?
– А что Смирнов? Он хоть и скотина, но не совсем же болван, понимает, что не по делу выступил. Наоборот, теперь побоится к тебе лезть.
– Ага, Орещенко испугается!
– А почему бы и нет? Мы, парни, знаешь ли, только силу и понимаем, – самокритично признал он.
– Ну наконец-то ты с темы женской глупости свернул!
– Да ладно тебе, – совсем по-взрослому сказал Лешка. – Вот увидишь, все нормально будет.
В чем я лично, честно говоря, сильно сомневалась.
7 Француз Жак Иванов
К счастью, наутро нам с Иркой снова надо было драить коридор. Я не ожидала, что так быстро опять подойдет наша очередь. Казалось, что еще очень не скоро, я даже на всякий случай с графиком сверилась – нет, все правильно. Но сейчас я даже была этому рада – не придется идти в класс, ловить там любопытные взгляды, что-то объяснять девчонкам, которые наверняка не преминут высказаться… Нет, конечно, ничего не помешает им высказаться позже, на перемене, но это будет уже не то, основной запал пройдет…
К тому же дополнительный плюс, что первый урок – физика. А физика – это вам не английский. Как раз опрос пройдет, и мы культурно появимся аккурат к объяснению новой темы. И ничего не потеряем.
– Это я виновата, – сокрушалась Ирка, возя по полу намотанной на швабру тряпкой.
– Почему это? – удивилась я.
– Если бы я за телефоном не пошла, ничего бы не случилось.
– Ну вот еще не хватало, чтобы ты себя виноватой чувствовала! – с досадой сказала я.
– Ну как же, если бы я не ушла, мы бы с тобой там не сели, и ничего бы не случилось.
– А почему это мы бы там не сели? – возмутилась я. – Мы что, люди второго сорта? И наше место на задворках? Тоже мне господа нашлись!
– Все равно нас вдвоем он бы не послал! – упиралась Ирка.
– Уверена? – прищурилась я. – А по-моему, ему абсолютно все равно.
– Даже если так, за меня Орещенко заступаться бы не полез! – хитро усмехнулась она.
– Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно переспросила я.
– Насть, ну неужели не понятно, что это он все из-за тебя, а вовсе не ради борьбы с мировым злом и восстановления вселенской справедливости!
– Откуда ты знаешь, может, как раз из-за борьбы, – смущенно проговорила я. – И восстановления.
– Ага, как инспектор Виктор Крон!
– Вот-вот!
Я оглянулась – вымыта была лишь ничтожно малая часть нашего участка коридора. Такими темпами мы вообще на физику не попадем, не то что на опрос! А самостоятельно изучать новую тему, как ни крути, удовольствие ниже среднего.
– Ирк, давай быстрее, – поторопила я, и мы с удвоенными силами взялись за швабры.
Нет, это просто наказание какое-то – по только что вымытому полу протопали грязные ботинки.
– Опять? – возмущенно бросила я. – Ну ты и…
– Здравствуйте, – ответили мне тихим вежливым голосом.
Я подняла глаза и буквально онемела – передо мной стоял историк.
– Здрасть… – пролепетала я. – Извините. Мы вот тут пол…
– Хорошо учитесь, – невозмутимо кивнул он и пошел к лестнице своей фирменной походочкой.
Я остолбенело смотрела ему вслед, смысл произошедшего доходил до меня медленно, но верно.
– Все, Ирка, – наконец грустно сказала я. – Со мной надо что-то делать. Второй день подряд накалываюсь по-крупному…
– Да ладно тебе, – отмахнулась она. – Ничего не будет. Ты что, Яблокова еще не изучила?
– А ты изучила?
– По крайней мере вижу, что жаловаться и скандалить он не будет. Слыхала, как он обо всем этом поломойстве отозвался? «Хорошо учитесь»!
– Вообще да…
– Ладно, давай, правда, домывать, а то времени уже… – Ирка бросила выразительный взгляд на большие часы над входом. Мы, конечно, знали, что наши куранты спешат, но даже с учетом этого они показывали, что большая, очень большая часть физики уже безвозвратно миновала.
Оглушительно хлопнула входная дверь, протопали и остановились шаги. Я медленно повернулась, удостоверилась, что на этот раз передо мной действительно Ромка, а не, скажем, физик Жак Ардолеонович, который сейчас, наверное, как раз к новой теме переходит. Ссадина на его физиономии подсохла, но, конечно, все еще отлично просматривалась, и это придавало Орещенко какой-то браво-романтичный вид. Прямо как у… инспектора Виктора Крона из «Магия бесмертна»! Вот же меня занесло. А все Ирка виновата!
Мы стояли и молча смотрели друг на друга, и это было ужасно глупо.
– Ты всегда опаздываешь? – все-таки первой отмерла я.
– Только когда ты дежуришь, – ухмыльнулся он.
Брякнуло ведро. Это Ирка, оказывается, домыла коридор и пошла в туалет выливать воду. Типа, я не в курсе, но мне неинтересно!
Орещенко тоже не задержался – кивнул мне, так и не придумавшей никакого остроумного ответа, и, что-то напевая, пошел к лестнице. Как будто вовсе не опаздывал на физику. Без уважительной причины, в отличие от нас!
Ирка все сделала сама – вылила воду, отжала тряпки и отнесла ведро со швабрами в кабинет информатики. Хорошо хоть недалеко, по лестнице не тащить. А может, площади для поломойства распределяются как раз в зависимости от того, на каком этаже классный кабинет? И нам достался этот грязнущий вестибюль не потому, что мы старший класс, а из-за Дормидонтовны? Так вот кто нам удружил!
Я намеренно забивала голову не относящимися к делу глупостями – чтобы не думать о Ромке. Поэтому к кабинету физики подошла с абсолютно пустой головой. И, как оказалось, напрасно.
Мы с Иркой тихо проскользнули за свою парту – благо она совсем рядом с дверью – и затаились. Физик расхаживал у доски и что-то вещал. Ну, здорово, значит, опрос закончился и теперь новая тема, мы даже не очень опоздали. Очень хотелось обернуться и посмотреть, на месте ли Ромка, но я запретила себе это делать.
К чудному имени физика – Жак Ардолеонович – приделывалась самая что ни на есть простецкая фамилия – Иванов. В его внешности французского тоже не было ни на грош – нос картошкой, светло-рыжие кудряшки. А вот Жак Ардолеонович, и все тут!
В классе поднялась какая-то странная суета. А, это физик отчего-то замолчал и двинул к своему столу.
– Ну вот и все по вектору электромагнитной индукции, – сказал он. – А сейчас давайте вернемся к теме прошлого урока.
И взялся за журнал!
Мы с Иркой ошарашенно переглянулись и принялись дергать Светку с Ольгой:
– А что, еще не спрашивали?
– Нет, – отмахнулись они, хватаясь за учебники.
– К доске пойдет… – задумчиво проговорил физик.
Класс замер. Я давно заметила – вот в такие секунды тишина бывает самой полной, глубокой, ничем не нарушаемой. Все замирают, склоняются над партами и тупо таращатся в заданный на дом параграф. Смысл его не очень-то доходит, особенно не запоминаются формулы, но есть наивная надежда, что в памяти отложится хоть что-то.
– Так, тема сложная, думаю, надо спросить кого-нибудь из мальчиков, – сказал тем временем физик. И опять уткнулся в журнал.
Девчонки облегченно вздохнули. А он объявил:
– Смирнов.
По классу снова пронесся облегченный вздох, но обрадовались мы рано, потому что Смирнов встал и честно сказал:
– Я не готов.
- Предыдущая
- 9/62
- Следующая
