Школьная любовь (сборник) - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/62
- Следующая
– Два, – в том же телеграфном стиле ответил Жак и нарисовал в журнале закорючку.
– Тогда к доске пойдет…
Я боялась, что вызовут Ромку. Вряд ли он физику выучил, учитывая все вчерашние события. А мне почему-то жутко не хотелось, чтобы он вот так же, как Смирнов, стоял дурак дураком и говорил, что не готов.
– Крохин.
Крохин в отличие от Смирнова не просто встал, но и прошел к доске.
– Сме-е-ертник, – пронеслось по рядам.
– Ни пуха! – подбодрили откуда-то с задних парт.
Но, как оказалось, снова напрасно – Крохин помялся-помялся, да и пошел себе восвояси.
– Вижу, мальчики что-то нас подводят, – хитро усмехнулся Жак. – Придется позвать на помощь девочек!
Парни, надо сказать, нисколько не расстроились, наоборот, выдохнули и расслабились. А мы снова уткнулись в учебники, глаза судорожно забегали по странице… Не раз уже замечала: за какие-то доли секунды каким-то шестым или седьмым чувством понимаешь – тебя.
– Антипова!
Уже вставая, последний взгляд на страницу. Тревожный шепот Ирки:
– Знаешь?
Отвечать было некогда. Проходя мимо первой парты, я услышала ободряющий шепот Светки с Ольгой:
– Подскажем!
Это утешает, но, в принципе, я справилась и так: законную «четверку» получила. И когда после урока мы толпой выходили из класса, Орещенко тихо сказал:
– Молодец, – и тут же стал остервенело проталкиваться к выходу.
А я так и осталась с раскрытым ртом. Как будто не по физике ответила, а экзамен по высшей математике сдала!
Да и вообще день прошел вполне мирно, напрасно я боялась – никто на меня косо не смотрел, не лез с вопросами. Только перед физрой случился казус.
Когда мы пришли в раздевалку, там еще были «ашки». Счастливые, у них физра уже кончилась… Я, как обычно, спряталась в угол за вешалку – никогда не могла заставить себя переодеваться на виду у девчонок.
– Ну, как там у вас Яблоков? – услышала я из своего угла, высунулась и увидела Олеську Петренко – самую отвязную девчонку из «ашек».
– Нормально, – откликнулась Юлька Щеглова. – Нас он больше любит!
– Ну да, – усмехнулась Олеська. – Куда нам против тебя.
– Ты что это? – вдруг толкнула меня Ирка.
Я обнаружила, что вылезла из-за вешалки и стою посреди раздевалки с колготками в руках, не сводя взгляда с болтающих девчонок.
– Ревнуешь? – не отставала она.
Я смутилась и отошла к стене:
– Нет, что ты.
– Что у него за жена! – продолжала тем временем Петренко. – Такому мужику рубашки погладить не может!
И тут уж я не выдержала, снова вылезла из-за вешалки:
– Какое ваше дело? Только и знаете в грязном белье ковыряться!
– Да, и постирать рубашки тоже не мешало бы, – невозмутимо кивнула Олеська.
– Да что вы вообще понимаете, – отмахнулась я.
– Ой, конечно, ты-то про своего любимого историка все понимаешь!
– Я его как человека и личность уважаю, – твердо сказала я. – Не то что вы…
– Да конечно, рассказывай!
Короче, мало мне было вчерашнего скандала, так сегодня в новый ввязалась. Ну что я за человек такой, а?
А когда мы с Иркой снова драили коридор, на этот раз заключительно – после уроков, – я снова встретилась с Лешкой.
– Ты чего опять так поздно? – осведомилась я, орудуя шваброй.
– Давай домывай быстрей, по дороге расскажу, – заговорщицки оглянулся он.
– Умный какой – домывай! Хочешь быстрее, помогай.
– Ну давай швабру, – на удивление быстро согласился он.
– А швабры у нас лишней нету, – развела руками я.
– А может, ну его? – выдвинул рациональное предложение Леха. – И так чисто!
– Ирка, слышишь? – с сомнением оглянулась я.
– И так, – без промедления согласилась подруга.
Оглядевшись и не заметив поблизости никаких заинтересованных лиц, мы досрочно свернули поломоечную деятельность и, не привлекая внимания, тихо разошлись по домам.
– Ну колись, – сказала я по дороге. – Чего опять натворили?
– Ты только никому, – дежурно предупредил Леха.
– Обижаешь!
– Короче, приходим мы сегодня, смотрим – лужи нет, а стулья стоят на своих местах. Миха предположил, что Елена до сих пор сидит в классе, не зная, что вода высохла, и питается цветами из горшков и мелом, но ее там почему-то не оказалось. А вскоре появилась бригада сварщиков! – торжествующе объявил он.
– И что? – не разделила его восторга я.
– Да ты что! – возмутился Леха. – Сварщики – это же выдающиеся люди! Температура сварки две тысячи градусов, поэтому они рано уходят на пенсию. На руках сохнет кожа, устают глаза, так что сварщики – люди нервные и раздражительные. Поэтому они все время матерятся.
– Что? – возмутилась я.
– Мы сами слышали, в столовой. Они варили во время уроков, чтобы никто не видел, и мы смогли как следует рассмотреть их только в столовой. Они сидели в грязных спецовках и матерились.
– А я ничего такого не видела, – удивилась я.
– Просто наши столы рядом стояли. Ну так вот. Миха Бондаренко увидел провода, сказал, что они хотят взорвать школу, и решил им помешать. На следующей перемене мы спрятались за угол аппендикса и увидели, как невеселые сварщики тащатся с двадцатикилограммовым мотком провода, разматывая его на ходу. Мишка подождал, когда они отойдут подальше, наступил на провод, а потом потянул на себя. Скоро из-за угла показался сварщик. Увидев Миху, он сказал: «Не балуйся» и обматерил его.
– Да ладно! – усомнилась я.
– Не веришь – спроси Миху, – горячо возразил Лешка.
Спрашивать странноватого Миху я, естественно, не собиралась, поэтому братец продолжал рассказ:
– Миха сказал: «Хорошо, хорошо», но вернулся, когда сварщик ушел, и снова натянул провод. На этот раз мы успели убежать, но сварщик остался караулить. Так что на той перемене мы уже ничего не смогли сделать. Но к следующей тупые сварщики все забыли, и мы начали по новой.
– И как?
– Да на каждой перемене этим и развлекались. А после уроков, – Леха сделал интригующую паузу, – мы долго следили за сварщиками, выбирая момент, когда они отвлекутся. И тогда Миха зацепил провод за ручку двери нашего кабинета русского, где сидела классная.
– И что? – невольно заинтересовалась я.
– Да мы сразу убежали, так что не знаю, чем дело кончилось.
– Ну вы даете, – вздохнула я.
– Ты обещала – никому, – еще раз предупредил Леха.
– Да что толку, если вас там и так видели.
– Я же имею в виду – дома, – расплылся в улыбке он.8 Зима на Меркурии
Астрономию у нас вел все тот же Жак Ардолеонович.
– На этот предмет нам выделена всего одна четверть, – сразу предупредил он. – Поэтому будем двигаться ускоренными темпами и на сегодняшнем уроке рассмотрим параграфы с первого по пятнадцатый.
Мы и ахнуть не успели, как понеслось. Периоды обращения планет, масса, скорость света и звука… Все это даже было бы интересно, если бы не формулы. Такие же, как на физике, даже еще сложнее!
– А еще, – сказал Жак в конце урока, – каждый из вас должен будет сделать доклад по различным небесным телам. Начнем, конечно же, с планет Солнечной системы и будем двигаться сверху по алфавиту.
Я фыркнула и собралась было записать это выдающееся высказывание в специальный блокнотик для маразмов, как до меня дошло, с какой первой по алфавиту планеты Солнечной системы начнет Жак.
– Итак, на следующем уроке Антипова Анастасия сделает нам доклад о Меркурии.
– Ну, спасибо, – прошипела я. – Ох, кому-то, кто журнал заполнял, надо руки оторвать!
Светка с Ольгой синхронно оглянулись и захихикали.
– Да ладно, – попыталась меня утешить Ирка. Видимо, чувствовала себя виноватой оттого, что на моем месте должна была быть она. – Всем же когда-нибудь придется. А так отделаешься, и все.
Физик тоже, видимо, заметил мою излишне бурную реакцию на Меркурий и успокоил:
– Я книжку дам, по которой можно готовиться.
И на том спасибо!
– Сразу предупрежу на будущее, чтобы морально подготовить, – усмехнулся Жак и заглянул в журнал. – Через урок мы послушаем доклад Александровой Ирины о второй планете Солнечной системы – Венере. Потом книгу передашь, – кивнул он мне.И Ирка сразу перестала меня утешать.
- Предыдущая
- 10/62
- Следующая
