Осколки чести - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 35

• Предыдущая
• 35/58
• Следующая

– Понятно, – довольно невыразительно отозвалась Корделия. Она откашлялась. – Вы еще не слышали? Барраярцы полностью изгнаны из пространства Эскобара. Они, наверное, уже отправили своих представителей для заключения мира и окончательных переговоров.

Наступила ошеломленная тишина, через минуту взорвавшаяся ликованием: люди смеялись, обнимали друг друга, кто-то побежал сообщить новость соседним убежищам, а оттуда она разлетелась по всему лагерю. Корделию осаждали просьбами сообщить подробности. Она коротко пересказала, как шла битва, обойдя молчанием собственные похождения и источник, откуда черпала информацию. Их радость заставила ее – впервые за последние несколько дней – почувствовать и себя немного счастливее.

– Ну, теперь понятно, почему эти бандиты вдруг стали такими паиньками, – сказала лейтенант Альфреди. – Наверное, раньше они и мысли не допускали, что им придется перед кем-то отчитываться.

– У них новый командующий, – объяснила Корделия. – А у него пунктик насчет пленных. Победа или поражение, все равно под его началом наступили бы перемены.

– В самом деле? И кто же этот джентльмен? – скептически осведомилась Альфреди.

– Некий коммодор Форкосиган, – сдержанно ответила Корделия. Ее собеседница ахнула.

– Форкосиган, Мясник Комарры? О Господи! Ну, теперь мы пропали.

Видно было, что она всерьез напугана.

– Мне кажется, сегодня утром вы получили убедительное свидетельство его добрых намерений, – удивилась Корделия.

– А по-моему, это доказывает только то, что он псих, – непреклонно заявила лейтенант Альфреди. – Начальник лагеря не принимал участия в этих безобразиях. Он был далеко не худшим из барраярцев.

– Он был командиром. Если он знал о них, то обязан был их прекратить. Если не знал – значит, не соответствует должности. В любом случае он в ответе за подчиненных. – Тут она сообразила, что сейчас не время оправдывать Форкосигана, и закруглилась: – В конце концов, барраярцам видней, за что ставить друг друга к стенке.

Снаружи донесся многоголосый шум, и в их палатку ввалилась депутация пленных, которым хотелось самим услышать сенсационную новость. Охранники отошли к ограждению и не мешали событиям развиваться своим чередом. Корделии пришлось еще дважды повторить краткое изложение последних событий. Со стороны мужских палаток явились члены ее экипажа во главе с Парнеллом.

Парнелл вспрыгнул на койку и, перекрикивая шум, обратился к толпе:

– Эта леди о многом умалчивает. Я-то знаю, как было дело, мне все рассказал один из охранников. После того как нас взяли на борт флагмана, она улизнула и лично убила барраярского главнокомандующего, адмирала Форратьера. Вот почему их наступление захлебнулось. Да здравствует капитан Нейсмит!

– Ничего подобного, все было не так! – протестовала Корделия, но ее заглушили восторженные крики. – Я не убивала Форратьера. Эй! Отпустите, поставьте меня! – Ее экипаж, подначиваемый Парнеллом, подхватил Корделию на руки и понес по всему лагерю. – Это неправда! Прекратите это! Как вам не стыдно!

Но с таким же успехом можно было вычерпать море с помощью чайной чашки. Романтическая история пролилась на души измученных пленных целительным бальзамом, и они превратили ее в собственную месть – пусть совершенную чужими руками. Повесть о похождениях капитана Нейсмит передавали из уст в уста, приукрашивали, снабжали подробностями, так что не прошло и суток, как она стала чем-то вроде священного эпоса. Через несколько дней Корделия прекратила попытки опровергнуть легенду.

Правда была слишком двусмысленна, чтобы встретить сочувствие. Да и как расскажешь, если надо скрывать все, что имеет отношение к Форкосигану. Ей страстно хотелось попасть домой, побыть со своими рассудительными матерью и братом, и чтобы в голове появилась хоть одна мысль, которая перетекла бы в другую, не потянув за собой целой цепи тайных ужасов.

Вскоре лагерь снова вернулся к обычной жизни – или к тому, что заменяло здесь обычную жизнь. Шли недели томительного ожидания; каждый строил и оттачивал планы возвращения домой. Постепенно у Корделии установились почти нормальные отношения с соседками по убежищу, хотя они все еще порывались навязать ей особые привилегии. От Форкосигана не было никаких известий.

Однажды днем она лежала на койке, притворяясь спящей, когда ее разбудила лейтенант Альфреди.

– Здесь барраярский офицер – якобы хочет с вами поговорить. – Альфреди семенила за ней к выходу, на лице ее читались подозрительность и враждебность. – По-моему, вам нельзя идти одной. На вас у них точно есть зуб.

– Все в порядке, Марша.

У входа стоял Форкосиган в зеленой форме генерального штаба. Как всегда, его сопровождал Иллиан. Форкосиган казался напряженным, почтительным, усталым и замкнутым.

– Капитан Нейсмит, – официально обратился он к ней, – могу я с вами поговорить?

– Да… но не здесь. – Корделия слишком остро ощущала на себе взгляды остальных пленных. – Можем мы пойти погулять или что-то в этом духе?

Он кивнул, и они двинулись вперед в дружеском молчании. Он заложил руки за спину. Она засунула свои в карманы оранжевой куртки. Иллиан тащился сзади, как преданный пес. Они вышли за ограду и направились к лесу.

– Я рада, что вы пришли, – сказала Корделия. – Я собираюсь кое о чем вас спросить.

– Да. Мне хотелось увидеться с вами раньше, но было много работы.

Она кивком указала на его желтые нашивки:

– Поздравляю с повышением.

– А-а, это. – Он небрежно прикоснулся к одной из них. – Ерунда. Простая формальность, чтобы легче было заниматься моим теперешним делом.

– Которое заключается?..

– В расформировании эскадры, в охране пространства вокруг этой планеты, в улаживании политических разногласий между Барраяром и Эскобаром. Генеральная уборка после окончания бала. Ну, и надзор за обменом военнопленных.

Они шли по лесной тропе, бежавшей через лес вверх по склону кратера.

– Я хотел извиниться за то, что допросил вас под действием медикаментов. Мною двигала необходимость.

– Вам не за что извиняться. – Она обернулась на Иллиана. «Я должна узнать…» – Абсолютно не за что. Со временем я это поняла.

Он молчал.

– Ясно, – наконец отозвался он. – Вы очень проницательны.

– Наоборот. Я вконец запуталась.

Он повернулся к Иллиану:

– Лейтенант, у меня к вам просьба. Мне надо провести несколько минут наедине с этой леди, чтобы обсудить один очень личный вопрос.

– Я не имею права, сэр. Вы же знаете.

– Когда-то я просил ее стать моей женой. Она так и не ответила мне. Если я дам вам слово, что мы не будем обсуждать ничего, кроме этого, можем мы провести наедине несколько минут?

– О-о… – Иллиан нахмурился. – Ваше слово, сэр?

– Да. Слово Форкосигана.

– Ну… наверное…

Иллиан с мрачным видом уселся ждать на поваленном дереве, а они пошли по тропе дальше.

Они нашли знакомый выступ на краю кратера – то самое место, где Форкосиган планировал, как захватить свой корабль. Сев на землю, они с минуту наблюдали за беззвучной – из-за отдаленности – жизнью лагеря.

– Раньше вы бы этого не сделали, – заметила Корделия. – Не нарушили бы данного слова.

– Времена изменились.

– И не стали бы меня обманывать.

– Это так.

– И не расстреляли бы человека без суда – за преступления, в которых он не участвовал.

– Не без суда. Приговор был вынесен военным трибуналом. И благодаря этому здесь все быстро наладилось. Кроме того, его казнь удовлетворит межправительственную комиссию. С завтрашнего утра еще и она на мне повиснет: расследование дурного обращения с пленными.

– Мне кажется, жизни отдельных людей начинают терять для вас значение.

– Да. Их было так много. Наверное, настало время уходить.

И лицо его, и слова были совершенно невыразительными.

– Как императору удалось склонить вас на это… на такое невероятное убийство? Вас! Это была ваша идея? Или его?

• Предыдущая
• 35/58
• Следующая