Наш друг граммпластинка. Записки коллекционера - Железный Анатолий Иванович - Страница 6

Когда Эдисон с помощью специальной ручки начал вращать цилиндр, игла стала вычерчивать на фольге спиральную бороздку. Затем он пропел над мембраной несколько слов из популярной в то время детской песенки «Marie had a little lamb» («У Мэри был маленький ягненок»). Тогда конец иглы запечатлел колебания мембраны на фольге в виде разных по глубине и протяженности штрихов. А через минуту, поставив цилиндр в исходное положение и вновь вращая ручку, Эдисон отчетливо услышал свой голос. Так родилась первая, по-настоящему «говорящая машина».

И в заключение скажем, что имя Л. Скотта, изобретателя фоноавтографа (почти фонографа) оказалось незаслуженно забытым, именем Шарля Кро названа Французская музыкальная академия, а приоритет изобретения звукозаписи всецело принадлежит Томасу Эдисону.

Не будет преувеличением сказать, что самой большой сенсацией 1877 года было появление фонографа Томаса Эдисона. Даже привыкшая к техническим новинкам американская публика была потрясена. Огромные толпы любопытных хлынули в селение Менло-Парк, где размещалась лаборатория изобретателя, в надежде увидеть собственными глазами «чудо XIX века». Небольшой аппарат без устали с документальной точностью повторял только что произнесенные и записанные на валик слова и фразы.

Слух о чудесном аппарате вскоре достиг Европы. Уже через три месяца, в марте 1878 года фонограф демонстрировался во Французской академии наук. Мнения членов Академии в оценке новинки разделились. А академик Жан Бульо громогласно обвинил техника, демонстрировавшего аппарат, в мошенничестве и чревовещании. Даже авторитетная комиссия, созданная для изучения фонографа, не смогла переубедить упрямого Бульо: он так и остался в твердом убеждении, что фонограф «является лишь акустической иллюзией».

Между тем фонограф быстро завоевывал популярность. Для эксплуатации своего изобретения Эдисон организовал компанию «Edison Busines Phonograph», и вскоре тысячи фонографов стали покорять страну за страной.

Немало изобретателей пытались внести свой вклад в дело усовершенствования фонографа. Наибольших результатов, пожалуй, достиг Чарльз Тайнтер, создавший свою оригинальную модификацию аппарата под названием «графофон». Собственно, это был тот же фонограф, но вместо стеклянной мембраны Тайнтер впервые применил слюдяную пластинку, а вместо электрического привода — часовой пружинный механизм с центробежным регулятором. Слюда более чутко реагировала на звуковые колебания, а центробежный регулятор обеспечивал равномерное вращение цилиндра. Часовой же механизм позволил избавиться от громоздкой гальванической батареи, что сделало аппарат более компактным и мобильным.

Еще одним серьезным достижением Чарльза Тайнтера была замена звуконосителя из оловянной фольги (станиоля) на более эластичный материал — пчелиный воск с добавлением парафина и других веществ. Эдисон, будучи опытным предпринимателем, немедленно перекупил патенты Тайнтера и внес соответствующие конструктивные изменения в свой вариант фонографа.

Естественно, что первым человеком, определившим назначение нового аппарата, был сам изобретатель. Все названные им десять случаев применения фонографа сводились, в сущности, к скромной роли хранителя речевых текстов.

По мере того, как росла слава фонографа, расширялся и диапазон его применения. На фоновалики стали записываться видные политические деятели, известные артисты, поэты, писатели, проповедники. Во Франции Шарль и Эмиль Пате образовали общество «Братья Пате». Поначалу они демонстрировали купленный в Америке фонограф на ярмарках, народных гуляниях, выставках, а затем начали записывать и изготовлять собственные валики. Открытый ими в 1899 году на Итальянском бульваре в Париже «Патё-Салон-Дю-Фонограф» никогда не пустовал. Сеансы прослушивания валиков происходили так же, как сейчас киносеансы. Слушатели занимали места на скамейках, надевали наушники, соединенные резиновыми трубками с воспроизводящей мембраной фонографа, техник ставил валик и включал аппарат. Одновременно запись могли слушать 10–12 человек.

Кроме таких коллективных сеансов прослушивания записей, братья Пате занимались записью фоноваликов на продажу. При этом они впервые применили способ одновременной записи сразу нескольких валиков.

Распространению фонографа в России в немалой степени способствовал этнограф Ю. И. Блок, являвшийся одновременно доверенным фирмы Эдисона. Получив однажды из Америки партию новых аппаратов, он пригласил Льва Николаевича Толстого к себе на квартиру. Аппарат так понравился писателю, что он тут же выразил желание записать свой голос. После нескольких репетиций он наговорил на трех фоноваликах свой рассказ «Кающийся грешник». А вскоре у Льва Николаевича появился и свой собственный фонограф — подарок великому русскому писателю от прославленного американского изобретателя Томаса Эдисона.

Но, пожалуй, больше всего оценили фонограф фольклористы. Цель их работы — разыскать и спасти от забвения народные песни, многие из которых со временем забываются, уходят вместе с людьми, знавшими их. Однако далеко не просто записать песню «на слух», со всеми ее оттенками, интонациями. Здесь возможны неточности, ошибки. Фонограф оказался незаменимым подспорьем для фольклориста. Появилась возможность сначала записать песню на валик фонографа, а затем «расшифровать» ее, то есть с максимальной точностью переписать мелодию на нотную бумагу.

Впервые фонограф был применен для записи народных песен профессиональной оперной певицей и знатоком устного народного творчества Евгенией Эдуардовной Линевой. А знаменитый русский ученый и путешественник Н. Н. Миклухо-Маклай вместе с бесценными этнографическими материалами демонстрировал в Русском географическом обществе и фонографические валики с записью диалектов Новой Гвинеи.

Нелегок был труд фольклориста в те времена. Не сразу и не всегда удавалось убедить певца или сказителя не бояться невиданного аппарата, для этого требовалось много терпения и такта. Но вскоре фольклорные экспедиции перестали быть чем-то необычным даже в самых отдаленных уголках России. С легкой руки журналиста и писателя В. А. Гилляровского быстро распространилось крылатое выражение «из Москвы за песнями». Замечательный русский певец, создатель профессионального хора М. Е. Пятницкий широко использовал фонограф в своей работе. По достоинству оценил новое изобретение и Н. А. Римский-Корсаков. В альбоме отзывов Томаса Эдисона, хранящемся сейчас в одной из библиотек Нью-Йорка, есть собственноручная запись композитора следующего содержания[3]:

Журнал «Граммофон и фонограф» в январе 1904 года рассказал своим читателям об одном из необычных случаев применения фонографа:

«Конрад, директор американской оперы „Metropolitan Opera House“ нашел необходимым пригласить кое-кого из европейских певцов для гастролей у себя в Америке. Но для этого потребовалось бы или самому совершить поездку в Европу, или послать доверенное лицо. Но для этого надо было потратить и деньги, и время. Первые бы он не пожалел, но второе для американцев дороже денег, и догадливый янки решил попробовать обойтись без поездки. Списавшись с представителем одного фонографического общества, директор Конрад поручил ему записать на валике гремевшего тогда в Италии тенора Карузо. Валик был отослан в Америку, одобрен, и Карузо получил ангажемент, вызвав бурю восторгов в Новом Свете».