Улица Грановского, 2 - Полухин Юрий Дмитриевич - Страница 58

«В ночь с 19 на 20 апреля 1945 года, после полуночи, я услышал сильную стрельбу, доносившуюся со стороны вокзала Наммеринга. Громко трещали автоматы. Одновременно в тишине раздался грохот многочисленных железнодорожных вагонов, передвигавшихся по запасным путям. Ночь была тихая, в небе – ни одного самолета, не было также никаких оснований предполагать, что здесь начались военные действия. На следующее утро люди рассказывали, что на вокзал Наммеринга прибыл транспорт с заключенными. Сначала я подумал, что это – военнопленные. Но затем стали говорить, что это были заключенные из концентрационного лагеря Бухенвальд. Потом сообщили, что в 5 минутах ходьбы от Наммеринга, в заброшенной каменоломне сжигают трупы, и действительно, из-за леска все время поднимался дым.

Стрельба несколько раз с большими перерывами возобновлялась, и по этому поводу люди рассказывали, будто каждый раз там расстреливали заключенных. Говорили, что транспорт охраняется эсэсовскими солдатами, которыми командует офицер.

Для того чтобы лично выяснить, что же в этих слухах соответствует истине, а так же из-за того, что совесть требовала от меня, здешнего священника, чтобы в случае действительной необходимости я оказал помощь, если можно было чем-то помочь, я отправился в Наммеринг, находившийся на расстоянии 2,5 километра.

Там я увидел, что даже самые нелепые слухи подтвердились. Предыдущей ночью на вокзал Наммеринга из концентрационного лагеря Бухенвальд прибыл транспорт, состоявший из 40 железнодорожных вагонов.

Из Бухенвальда он вышел 7 апреля. Число заключенных в нем при отправке составляло 4480 человек. Примерно 4000 из них, по-видимому, прибыли в Наммеринг еще живыми. Работники вокзала сообщили мне, что несколько вагонов были наполнены трупами, которые и сжигались в вышеупомянутой каменоломне».

«На самом вокзале моим глазам представилось страшное зрелище. На железнодорожное полотно выходили тощие, высохшие до костей фигуры. Один вагон, наполненный трупами, как раз в этот момент разгружали. Мертвых людей, как поленья, бросали на дроги, реквизированные у окрестных крестьян. Некоторые умерли или были убиты уже много дней назад. Связки частей тела у них уже ослабли, и то там, то тут можно было видеть то ногу, то руку или голову, отделенные от тела. Кровь, трупная жидкость и экскременты просачивались сквозь пол вагона. На рельсах валялись комки запекшейся крови убитых или застреленных людей.

Я посетил затем также и место, где сжигали трупы, и увидел, что там сооружены колосники из железнодорожных рельсов, положенных на большие камни, под которыми оставлено место для костра. На этих колосниках в тот момент как раз лежало примерно 20 трупов, которые буквально жарились на них, потому что никаких вспомогательных средств вроде керосина и т. п. уже не было. Около 150 трупов, предназначенных для сожжения, были свалены в кучу как попало, словно выгруженные дрова.

Я попытался связаться с начальником транспорта, и это мне с трудом удалось. Когда я спросил, почему расстреляно так много заключенных, мне ответили, что эти люди с голоду напали на надзирателей и их пришлось за это наказать. Одновременно я узнал также, что этим людям на дорогу от Бухенвальда до Дахау выдали только скудную однодневную норму продовольствия, а поезд из-за многочисленных разрушений в результате воздушных налетов на районы центральной Германии вынужден был идти в Саксонию и уже оттуда направиться в Дахау через Чехословакию, Эйзенштейн, Платтлинг. Вокзал в Платтлинге оказался разрушенным, так что транспорт был дальше направлен кружным путем по ветке Даггендорф – Кальтенэк. После этого он остановился в Наммеринге, где из-за каменоломен имелась разветвленная сеть запасных путей. В тех случаях, когда люди были при смерти, я предложил свои услуги, как священника, потому что среди заключенных наверняка были такие, кому нужен был религиозный обряд. Мне ответили: «Это не предусмотрено нашими служебными предписаниями». Я указал также на то, что эти изголодавшиеся, смертельно истощенные люди, уже третью неделю не получавшие пищи и выехавшие из Бухенвальда уже в истощенном состоянии, вряд ли могли бы причинить какой-либо вред 150 хорошо вооруженным, откормленным эсэсовцам. На это мне ответили: «У них есть оружие». Я возразил, что ведь можно было осмотреть вагоны. На это мне сказали, что оружие заключенным совали со стороны. В ходе дальнейших переговоров можно было даже услышать требование, чтобы всех этих людей расстреляли. Когда я спросил, на каком же основании собираются это сделать, мне ответили, что с голоду эти люди в конце концов разбегутся и станут убивать местное население. Поэтому, сказали мне, было бы лучше предупредить их действия и перебить раньше.

На это я сказал: «Тогда поставьте меня первым среди тех, кого вы собираетесь убить, прежде чем я допущу такой позор и такое преступление в нашем городе и приходе!»

Мои усилия были направлены сначала к тому, чтобы дать этим людям возможность выйти из зараженных, невероятно грязных вагонов. Бараки трудового лагеря в Титтлинге стояли в то время пустые. Однако моя поездка в Пассау и обращение к тогдашнему управлению ландрата были безрезультатными. Тогда я объявил в церкви сбор продовольствия, который прошел с большим успехом, так что теперь имелось продовольствие на несколько дней и таким образом можно было удовлетворить самую острую нужду в нем… В воскресенье 22 апреля – в этот день в противоположность предыдущим холодным и ветреным дням стояла благодатная теплая погода – после полудня добрые баварцы двинулись целой процессией, чтобы доставить продовольствие на вокзал Наммеринга… Тогда же и я получил возможность пойти к заключенным, которые готовили еду в больших баках для стирки белья, предоставленных им населением Наммеринга. Плача, шли мне навстречу многие из них и выражали свою благодарность. На мой вопрос, нет ли среди заключенных священников, мне ответили отрицательно. В понедельник, 23 апреля, начальник транспорта оберштурмфюрер Мербах пришел ко мне в мой пастырский дом в Айхе и принес извинения в связи с тем, что утром этого дня ему пришлось вынести из вагонов 33 трупа людей, умерших от голода. Для них, к сожалению, наша помощь была запоздалой. Ведь врачебной помощи и диетического питания, к сожалению, не было. Остальные 3100 человек Мербах, как сообщили мне американцы во время процесса по делу о злодеяниях, совершенных в Бухенвальде, благополучно доставил в Дахау. Число умерших в Наммеринге американцы определили первоначально в 1000 человек. На пяти кладбищах, отведенных для этих покойников в Фюрстерштейне, Наммеринге, Ренхольдинге, Айхе и Эгинге, были похоронены, если учесть количество использованных гробов, 524 человека. Сожжено было, по данным эсэсовцев, 270 человек – число, которое, по некоторым наблюдениям, вероятно, соответствует действительности. Таким образом, общее число людей, погибших в Наммеринге, составляет 794… Подумать только, что эти 794 человека были убиты в течение двух дней…»