Волчье племя - Поддубный Олег - Страница 31

• Предыдущая
• 31/60
• Следующая

— Не захочет сказать, так я его заставлю! — произнес Малышев.

Невысокий и крепко сбитый, с мускулистыми руками и лицом боксера, он напоминал мини-трактор.

— Теперь о Светлове, — перешел к личности солдата Шторм. — Надо известить о нем командира части майора Стрельцова. Это сделает старший лейтенант Никитин. Пусть его офицеры и солдаты тоже примут активное участие в розыске этого начинающего бандита!.. Передайте Стрельцову, Олег Игоревич, что мы очень надеемся на его помощь.

— Почему вы говорите только о Светлове, Алексей Николаевич? — послышался голос Никитина. — А остальные бандиты разве не в счет?

— Остальные, — усмехнувшись, обронил полковник, — и так уже приговорены всеми нами к смерти!.. Да и не только нами, но и заключенными лагеря. Им не простят стольких убийств заключенных, которые, по сути дела, для них были своими.

— Вот уж поистине волки! — раздался чей-то голос. — Бегут и режут всех подряд, не глядя, кто перед ними, — свои или чужие!

— Пожалуй, более точного сравнения не подобрать, — согласился полковник, — хотя я мало что знаю о повадках этих животных! Но речь сейчас не об этом, — как будто спохватился он. — Я полагаю, все меня поддержат, если я скажу, что в случае задержания бандитов — а они, как известно с оружием и вряд ли его сложат — живыми никого не брать, стрелять только на поражение.

Обведя всех взглядом, Шторм облегченно вздохнул:

— Значит, единогласно!..

Его прервал вошедший в кабинет секретарь.

— Алексей Николаевич, к вам на прием хочет попасть следователь прокуратуры Смольников.

— Что ему надо?

— Он говорит, что вы ему недавно предлагали свою помощь, и еще Каравайцев должен был снять для него копии с личного дела Золотого — Седых Антона Владимировича.

У Шторма на лице появилась гримаса удивления.

— Во! — воскликнул он. — Каравайцев уже и сюда добрался!.. Ну надо же!.. Везде успевает!

— Раздавить гадюку! — раздалось с разных концов кабинета.

— Убить сволочь!..

Успокоив оперативников, Шторм ответил:

— Выпишите Смольникову пропуск и скажите, что я приму его после совещания.

Секретарь удалился, и начальник колонии, поговорив еще о некоторых вопросах, касающихся профессиональной деятельности Каравайцева, лишний раз убедился во враждебном отношении к нему оперативников. Довольный общим мнением офицеров, он закончил собрание и отпустил всех.

Смольников зашел в кабинет после того, как его покинул последний оперативник. У него был удрученный вид. Поздоровавшись с полковником, он сразу выразил соболезнование по поводу случившегося.

— Я, наверное, не вовремя, Алексей Николаевич, — виновато сказал он, — вы уж меня извините. От ваших офицеров на контрольно-пропускном пункте я слышал, что очень много жертв пало от рук бандитов. Сочувствую.

— Да, — кивнул головой Шторм. — Проходите, присаживайтесь. Много погибло людей, но ничего не поделаешь: такая уж у нас работа."

Вы ко мне по делу, Петр Алексеевич?

— Да.

— И у вас что-то произошло, судя по вашему выражению лица?

Смольников натянуто улыбнулся.

— У нас всегда что-нибудь происходит, — вяло проговорил он, — но если вы позволите, я сразу перейду к делу.

— Я слушаю.

Старший следователь прокуратуры раскрыл на столе папку, которую он принес с собой, и, пробежав взглядом по документам, заговорил:

— Я недавно связывался с одним из ваших оперативников — Каравайцевым, и он обещал мне снять копию с личного дела Седых Антона Владимировича по кличке Золотой, — прочитал он в документе. — Мне это необходимо для ведения следствия.

— Золотой? — потирая ладонью лоб, невозмутимо спросил Шторм. — Очень интересно!

И что же за ним числится у вас?

— В общем-то пока ничего, — ответил Смольников, закрывая папку, — но мне хотелось не только видеть его личное дело, но и с ним самим поговорить.

— Что же все-таки произошло? — не унимался полковник.

— Я, как вы знаете, Алексей Николаевич, веду дело о нападениях волков на людей, — ответил Смольников, — и мы установили некоторые личности погибших — двое из них бывшие дружки Золотого. Мне хотелось бы встретиться с ним и поговорить о его взаимоотношениях с бывшими дружками.

— Вы ставите под сомнение, что их гибель от волчьих зубов — случайность? — догадался Шторм.

— Да, — подтвердил Смольников. — Все в этих смертях.., ну, сценарно, что ли?.. А потом меня настораживает несколько деталей: выеденные конечности, лица и внутренности! Нет никакой возможности опознать погибших даже по медицинским картам, хранящимся в поликлинике. Такое впечатление, что дикие животные хорошо знают, в каких местах надо увечить свои жертвы, чтобы потом следствию нельзя было идентифицировать их. И заметьте, Алексей Николаевич, они их не съедают, а увечат!

— Да, весьма любопытно, — согласился Шторм.

Он сразу вспомнил ту стаю волков, от которой ему пришлось ретироваться домой, и как потом из окна своей квартиры он наблюдал за человеком, уводящим за собой стаю. От воспоминаний о пережитом ужасе по его телу пробежала дрожь.

— А вы разговаривали на эту тему с охотниками, Петр Алексеевич? — поинтересовался он.

— Со многими разговаривал, но никто ничего вразумительного мне так и не сказал, — грустно ответил Смольников. — Ваш ветеринар и смотритель за питомником Тоцкий заявил, что все убийства — это проделки росомахи, а другие охотники опровергают его предположение. Говорят: росомаха настолько осторожный зверь, что и близко не подойдет к человеческому жилью. Вот и не знаю, кого слушать, приходится самому до всего доходить!

«Тоцкий! Этот может наговорить!» — подумал полковник.

— Вы знаете, Петр Алексеевич, — сказал он, — я полагаю, дружки Золотого могли стать жертвами заказного убийства из-за внутренних разборок между собой. Это не исключено.

— Вот я и хочу не только ознакомиться с личным делом Золотого, но и поговорить с ним самим. Может быть, этот разговор прольет хоть какой-нибудь свет на смерть его дружков. Или хотя бы на их деятельность.

— Боюсь, ни Золотого, ни Каравайцева, обещавшего вам копию с личного дела Седых, вам не увидеть.

— Почему?

— Потому что наших сотрудников убил Золотой, и он сейчас в бегах!.. Мы предпринимаем усиленные попытки отыскать его и тех, кто с ним бежал, — холодно ответил Шторм. — А Каравайцев заключен под стражу: он подозревается в организации побега и содействии бандитам, убившим наших сотрудников!.. Хотя копию с личного дела Седых я, думаю, смогу вам дать для ознакомления.

У Смольникова от изумления вытянулось лицо.

— Не может быть! — только и сказал он.

— И мне до сих пор не верится, Петр Алексеевич, — со скорбным видом произнес Шторм. — Каравайцев считался у нас лучшим работником, и вот те на!.. — развел он руками.

— Значит, теперь мы можем вместе искать Золотого?

— Если есть желание, то пожалуйста, — равнодушно бросил Шторм. — А кроме ваших домыслов, Петр Алексеевич, больше нет никаких намеков на то, что люди погибли в результате заказных убийств? Я имею в виду обученных волков, — снова вспомнил волчью стаю полковник.

— Больше никаких намеков, Алексей Николаевич, — уныло ответил Смольников. — Правда, есть любопытная деталь, которая не дает мне покоя: найденная шерсть в руке одного из убитых. Понимаете, Алексей Николаевич, она за очень короткий срок поменяла свой цвет, и эксперты сейчас не могут точно сказать, какому животному принадлежал этот клок шерсти.

Перед глазами Шторма сразу встали вольеры кинологического питомника, где он увидел пегих собак, от которых Тоцкий его ревностно отогнал. Сомнений нет, Смольников ведет речь именно об этих животных. «И как он недалек от них, — с иронией подумал он. — Плохо только, что его черти сюда принесли!» И тут же пожалел, что минуту назад так необдуманно позволил Смольникову участвовать в поисках Золотого, ведь именно сейчас ему не нужны никакие «хвосты»!

— Вот черт! — непроизвольно вырвалось у него.

— Что с вами?

• Предыдущая
• 31/60
• Следующая