Жизнь как в сказке - Плахотникова Елена - Страница 13
- Предыдущая
- 13/87
- Следующая
Ну, я за большее разнообразие.
Вернулся Малек и полмешка асты принес. А мне-то всего горсть или две надо. Обратно нести Малек не стал. Сказал, что там еще много. Ладно, в хозяйстве все пригодится. Добавил я асту и кое-что из Рануловых специй — мы ведь не только жрали вместе, но и говорили о жратве. Хороший фарш получился. Кажется, я превзошел сам себя. Я фарш еще в листья дряфути завернул. Большие они, и для желудка полезные.
Короче, ужин получился на славу. От одного запаха чуть крышу не сорвало. На него, наверное, все мои знакомые и собрались. Раз уж человек возле костра сидит, значит, ждет гостей. Вот если б я в шатре жевать стал… Блин, не додумался. Хорошо хоть, что в гости здесь с пустыми руками не ходят. Совсем, как у нас, хочешь, чтоб тебя в гостях накормили, приходи со своей жратвой. А хочешь уйти пьяным… Для чего еще Первоидущий кувшин вина приволок? Литров на двенадцать. И как узнал, что я тифуру предпочитаю?
И козленка умяли и то, что гости с собой притащили. Малек еще за кувшином сбегал. Так Первоидущий под второй петь начал. Помесь частушки и анекдота. Классный у него голос оказался. Громкий. С таким парадом командовать можно. Без микрофона.
Хорошо посидели, душевно. Думал, гостей разносить придется или у себя оставлять. Обошлось. Сами, своими ножками убрались. Вот только Крант немного подпортил веселье.
Я ведь не сразу сообразил, почему за столом вдруг тихо стало. Оказалось, оберегатель мой подошел. Слишком близко. Подошел и смотрит. То на гостей, то на меня. И эта жертва низкого гемоглобина не только пялилась, но и весьма активно облизывалась. Как говорится, чуть не захлебывалась собственной слюной.
А вся остальная компания так же активно начала беспокоиться. Вся, кроме меня. Я жую кровяную колбаску, слизываю сок с пальцев, и чуть не млею от удовольствия. Опасность ситуации доходит до меня в самую последнюю очередь. Похоже, Крант был настолько голодный, что вся его хваленая невозмутимость куда-то подевалась. Нортор явно хочет ням-ням и глазет на своего нутера. Мол, нельзя же так издеваться: и корма лишил, и кормишься в моем присутствии.
А глаза у Кранта красным уже поблёскивают.
Блин, и как я дожил до сегодняшнего вечера? С таким-то чувством самосохранения! Наверно, я очень везучий сукин сын.
— Крант, ко мне! — сунул ему блюдо с охотничьей колбасой. — Держи!
Оберегатель подозрительно на всех посмотрел. Но блюдо взял. Одной рукой.
— Садись, ешь. Малек за тебя подежурит. Немного. Правда, Малек?
— Слышу и слушаюсь, господин!
Крант спорить не стал. Сел рядом со мной, начал есть. Маленькими кусочками. Тщательно пережевывая. И подливку вылизал. До последней капли. Не замечал раньше, что у него такой длинный черный язык.
— Спасибо, нутер.
— На здоровье. Вина хочешь?
— Если есть тифура…
— Эй, красненькое у нас осталось?
Поискали и быстро нашли.
Пока Крант допивал, мои гости вежливо прощались и уходили. И никого не качало. Умеют люди пить. Сколько приняли, и пьяных нет.
А вот Кранта на разговоры потянуло. После одной-то чаши…
Странные сказки у норторов есть. Страшные. Об умирающем мире и гаснущем солнце. А еще о чудовищах, что рождаются под этим солнце, и убивают всё живое. И о норторах, что уходят от чудовищ всё глубже в землю, всё ниже… ярус за ярусом. А потом чудовища начали рождаться среди норторов. Земля перестала защищать своих детей. И дети оставили ее. Это было время Большого Перехода.
— Давно это было?
— Давно, нутер. До войны Мостов и Башен.
— А потом?
— Потом была война. Рухнули Башни и Мосты, погибли Хранители, и на норторов легло их проклятие.
— Какое?
— Ты не нортор…
Так вежливо мне намекнули, чтоб не совал нос не в свое дело.
— Ладно, не хочешь говорить, не надо. Давай просто так посидим. Спать-то сейчас нельзя.
И мы посидели, посмотрели на огонь. А Санут смотрел на нас. Потом Крант опять заговорил.
— Ты не нортор. Но кормишься, как оберегатель.
— Иногда, — поправил я.
— Иногда, — согласился он. — Я расскажу тебе про оберегателей.
— Если хочешь…
— Хочу.
Каждый оберегатель был когда-то нортором. Но не каждый нортор может стать оберегателем. В канун Батура и сам Батур рождаются они. Ирторы. Зачатые все в одну ночь. Рождаются, когда старый год сражается с новым. Когда скалы содрогаются от мощных приливов, когда волны поднимают из Глубин чудовищ и выбрасывают их на берег, когда всё живое словно теряет разум, и делает то, чего в другие дни и ночи ему не свойственно. Третья луна — редкая гостья на небе, но три ночи подряд она бывает только в Батур. Когда старый год умирает, а новый рождается. А вместе с ним рождаются новые оберегатели. У специально отобранных жен, от специально подготовленных мужей. После особого Ритуала. Ради особой и невозможной для других службы. Для тяжких тренировок и пугающей участи. Пугающей для обычных норторов.
Один оберегатель родился уродом.
Среди норторов любое отклонение от совершенства считается уродством. Таких уродцев оставляют солнцу. Или позволяют съесть матери.
— Съесть?!
— Да, нутер. Норторы охотники. Их притягивает живая и горячая кровь.
— И все матери у норторов…
— Все.
— А как же?.. У норторов же есть дети или…
— Есть. Родившегося сразу уносят. Очень быстро.
— И мать не… мешает?
— Ей оставляют другого ребенка. Не нортора.
— Ага.
— Пока она кормится…
— Кормится?!
— Норторы охотники, нутер. Они не кормятся мертвыми. Ты тоже охотник…
— Ладно, Крант. Забудь. Это я так спросил.
Всё нормально, Лёха, чего ты разволновался? И в твоем мире животные так регулируют рождаемость. Избавляются от слабых и лишних. Среди людей тоже такое практикуется. Кажется, был на Земле народ, где неполноценных детей уничтожали. Правда, другим способом, но… И каннибализм на Земле есть, даже сейчас. Так что дыши глубже, Лёха, и успокойся.
— Крант, а как же тебя… то есть, некондиционного мальца живым оставили?
— Урода нужно убить, но оберегателя нельзя. Его жизнь принадлежит тиу.
— Но ты же не был тогда оберегателем.
— Рожденный оберегателем — уже оберегатель.
- Предыдущая
- 13/87
- Следующая
