Торнсайдские хроники - Куно Ольга - Страница 28

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая

— На интервью? — хитро прищурилась я.

— Так и знал, что ты предложишь что-нибудь непристойное! — возмутился Кентон.

— Что ты тогда сам предлагаешь?

— Ну, например, на поцелуй.

— До чего же интересно, — восхитилась я. — То есть если я проигрываю, то ты целуешь меня, а если я выигрываю, то я целую тебя? Мне даже страшно подумать, что происходит в случае ничьей!

— Не хочешь на поцелуй, давай на что-нибудь еще, — пожал плечами Кентон.

— Нет, отчего же! Больше, кажется, все равно не на что. Но с условием: один поцелуй только за три выигрыша подряд.

— Годится.

Стоит ли уточнять, что этот шулер обыграл меня три раза подряд без малейшего труда?

Поджав губы, я недовольно стрельнула в него глазами.

— Можешь расплатиться как-нибудь в другой раз, — отмахнулся Кентон, принимаясь снова сдавать карты.

— Ты что же, считаешь меня неплатежеспособной?

Я почувствовала, что начинаю злиться.

Отложив карты в сторону, Кентон посмотрел на меня с видимым интересом.

— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Вовсе нет! — воскликнула я. — Но проигрыш в карты — это вопрос чести. К тому же я терпеть не могу влезать в долги. С них потом набегают проценты. Более того, ты можешь поставить свой выигрыш на кон в игре с кем-нибудь другим. И если проиграешь, мне придется целоваться совсем уж с первым встречным. А если он окажется какой-нибудь косой или кривой? Первые встречные всякие бывают, уж я-то знаю!

— Так и быть, на твой поцелуй я буду играть только с писаными красавцами, — язвительно пообещал он.

— Послушай, — в моем голосе прозвучала угроза, — либо ты берешь свой выигрыш прямо сейчас, либо можешь забыть о нем раз и навсегда.

Я, конечно, понимаю, что сегодня не в лучшей форме, но в конце-то концов, что у меня, рога на голове выросли, что ли?

— Так бы сразу и сказала.

Кентон перебрался поближе, положил руку мне на затылок, на мгновение заглянул в глаза, а потом коснулся моих губ своими. Интеллигентный человек, возможно, счел бы, что такой оплаты достаточно, но этот особой добропорядочностью явно не отличался. Поэтому он принялся закреплять успех, настаивая, завоевывая, захватывая то мою нижнюю губу, то верхнюю, то обе сразу… что же касается меня, то я поступила так, как если бы мы сыграли вничью. А что, это хоть как-то компенсировало уязвленную проигрышем гордость.

В тот час проходившие через главную площадь люди могли наблюдать возле позорного столба совсем уж странное зрелище.

— Теперь ты согласишься дать мне интервью? — спросила я, когда наши губы разъединились, но лица по-прежнему оставались очень близко одно к другому.

— Даже не надейся, — заявил он.

И снова принялся сдавать карты.

Первую партию я в очередной раз с треском проиграла. На второй к нам присоединился стражник, до тех пор неторопливо прохаживавшийся по площади. Заглянул в мои карты, потом в карты Кентона. Внимательно следил за ходом этой игры, потом следующей. Проиграла я в обеих.

— Неправильно, не шестерки надо было объявлять, а дамы! — горячо воскликнул он. — Вот давайте я с вами сыграю, — это он уже обратился к Кентону, — я точно выиграю!

— Э нет! — возмутилась я. — У нас уговор: пока я здесь, он играет только со мной!

— Ну всего один раз! — жалобно попросил стражник.

— Нет!

Я была неумолима.

— Хорошо, а если я ее отпущу, вы со мной сыграете? — спросил у Кентона стражник.

— Если отпустишь — сыграю, — милостиво согласился тот.

Должна сказать, что я впечатлилась. Шутки шутками, а чтобы Алисдейр сел играть в карты с простым солдатом?! Однако он даже виду не подал, что такой выбор партнера нарушает все существующие нормы, разве что так, слегка поморщился.

Обрадованный стражник перерезал веревку, связывавшую меня со столбом. Я принялась торопливо развязывать узел, чтобы освободить от обрывка руку, но веревка никак не поддавалась, лишь портила ногти. Кентон извлек из-за пояса все тот же кинжал, оттянул веревку и перерезал, аккуратно просунув лезвие между ней и моей кожей.

— Иди отсюда, и лучше побыстрее, — негромко посоветовал он.

— Хорошо, только один вопрос… На что вы будете играть?

— Ты еще здесь?

Я послушно ретировалась.

Два с половиной часа, проведенные у позорного столба, все-таки не прошли бесследно. Не знаю, что за мерзавец успел так неудачно дыхнуть в мою сторону и чем именно он болел, но уже назавтра у меня был жар, кружилась голова, а уровень жизненных сил опустился на низшую отметку. То есть практически ушел в минус.

Прошло два дня, а я так и валялась в постели, едва находя в себе силы, чтобы подняться и сделать себе чаю или что-нибудь перекусить.

Во входную дверь постучали.

— Войдите! — крикнула я, не вставая с кровати.

Вернее попыталась крикнуть. Если учесть мой осипший голос, то, что получилось, значительно больше походило на шепот. Поэтому когда дверь все-таки открылась, а посетитель вошел в прихожую, а затем и в комнату, это было никак не благодаря моему ответу.

Вошедший оказался мужем Рози, а по совместительству — молодым и перспективным лекарем.

— О, надо же, еще жива! — первым делом воскликнул он, в предвкушении потирая руки. Словно собирался в срочном порядке исправить такое положение вещей.

— Это только по инерции, — просипела я, с неподдельным трудом приподнимаясь на локтях.

— Лежи-лежи, трупы не встают из вежливости, — отмахнулся он. — А что, хорошо выглядишь. Еще немножко добавить белил, и можно приглашать сюда принцев, чтобы целовали тебя в холодные уста.

— Где ж ты был три года назад, когда у нас в стране еще имелся хотя бы один принц? — попеняла я.

— Прости, тогда я еще не был знаком с Рози и потому устроить твое счастье тоже не мог.

Тед — так звали лекаря — пододвинул к кровати стул и водрузил на него свой рабочий саквояж.

— Только умоляю тебя, не вытаскивай оттуда свои инструменты, — поморщилась я. — Мне кажется, они мало отличаются от орудий пыток.

— Все зависит от применения, — философски пожал плечами Тед. — Но ладно, в случае, если тебе понадобится делать кровопускание, я могу воспользоваться кухонным ножом. Ты какой предпочитаешь: хлебный или мясной?

— А без кровопускания никак нельзя? — слабым голосом спросила я.

— Поживем — увидим, — оптимистично заявил Тед. — Перейдем-ка к делу. Давай я тебя осмотрю.

— Мне раздеваться?

— Пока необязательно.

— Я тебе прямо удивляюсь. Молодая красивая женщина лежит в постели и сама предлагает раздеться, а ты отказываешься. Как тебя Рози терпит?

— Это издержки профессии, — рассмеялся он, начиная осмотр. — Рози сказала, что ты лежишь тут при смерти.

— Это не она сказала, это наш районный лекарь.

— Так прямо и сказал? — осведомился Тед, щупая мне шею, а затем заглядывая в левый глаз, предварительно оттянув нижнее веко.

— Ну, почти. Заявил, что есть вероятность летального исхода. Он был прав?

— Ну, что я могу тебе сказать… — задумчиво произнес Тед. — Пожалуй, да.

— Да? — глухо переспросила я. А я ведь возлагала на мужа подруги такие надежды…

— Угу, — уверенно кивнул он, щупая мне пульс. — Есть только одна неточность. Твой лекарь сказал, что летальный исход возможен. На самом же деле он неизбежен.

— Это почему? — нахмурилась я.

— Потому, что ты жива, — ответил Тед, продолжая свою работу. — А жизнь иначе, кроме как летальным исходом, не заканчивается.

Я ругнулась, используя те слова, которые при Рози произносить бы постеснялась.

— И сколько мне, по-твоему, осталось жить?

— Не знаю, — отозвался Тед. — Я же не кукушка. И не гадалка. Но я бы на твоем месте сосредоточился на гораздо более насущных вопросах.

— Это каких? Покупке гроба и выборе места для могилки? — подозрительно спросила я.

— Нет, покупке гардероба, выборе мужа, написании статей и откладывании денег, — посоветовал он. — Думаю, еще несколько десятков лет в твоем распоряжении есть.

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая