Сокровенное таинство - Питерс Эллис - Страница 5

• Предыдущая
• 5/54
• Следующая

– С вашего позволения, я сообщу аббату Радульфусу о вашем прибытии, – предложил Кадфаэль. – Как доложить о вас?

– Скажи ему, что братья Хумилис и Фиделис, прибывшие из лежащего ныне в руинах приората Хайд, во имя нашего святого ордена взывают к его милосердию и с покорностью молят о покровительстве и защите.

Кадфаэлю подумалось, что в прошлом смиряться и покоряться этому человеку приходилось нечасто, но, похоже, ныне ему не чужды эти добродетели.

– Я передам твои слова в точности, – промолвил Кадфаэль и обернулся к молодому монаху, ожидая от него знака одобрения или согласия. Тот только склонил прикрытую капюшоном голову, но не проронил ни слова.

– Прошу тебя, – сказал брат Хумилис, стоявший рядом со своим белоснежным мулом, – не таи обиды на моего юного друга. Брат Фиделис не может словами поблагодарить тебя за заботу – он нем.

– Приведи этих братьев ко мне, – озабоченно распорядился аббат Радульфус, с удивлением выслушав сообщение Кадфаэля о прибытии путников и краткий рассказ о том, что вынудило их пуститься в дорогу. Отодвинув в сторону пергамент и перо, аббат поднялся из-за стола и подошел к окну – его высокая прямая фигура четким контуром обозначилась в лучах солнечного света.

– Господи, надо же было такому случиться! И город, и святая обитель лежат в руинах! Безусловно, мы будем рады приютить своих братьев, пусть остаются у нас навсегда, если пожелают. Приведи их ко мне, Кадфаэль, и побудь здесь. Я с ними побеседую, а потом ты покажешь им обитель и отведешь к приору Роберту. Нужно будет подготовить для них кельи.

Кадфаэль, весьма удовлетворенный тем, что его не отстранили от дальнейшего участия в судьбе приезжих, отправился выполнять поручение. Он провел новоприбывших братьев через монастырский двор туда, где в тени небольшого сада располагались аббатские покои. Монаху не терпелось вызнать все, что возможно, о случившихся на юге событиях – будь на его месте Хью Берингар, тот бы чувствовал то же самое. Ибо, к сожалению, новости в последнее время доходили до Шрусбери с большим опозданием, не поспевая за происшествиями. Это касалось и событий в Винчестере. Бог знает, что еще могло случиться с тех пор, как несчастные братья из Хайда рассеялись по свету, ища прибежища где придется.

– Отец аббат, это брат Хумилис и брат Фиделис, – представил прибывших Кадфаэль.

После заливавшего двор яркого солнечного света здесь, в маленькой, обшитой деревом комнате, царил полумрак. Хумилис и Радульфус на мгновение замерли, вглядываясь в лица друг друга, – оба высокие, властные, в чем-то похожие. Аббат сам выдвинул стулья и жестом аристократической руки пригласил гостей садиться, однако молодой монах почтительно отступил назад и замер стоя. Вероятно, он предпочитал держаться в отдалении, поскольку все равно не мог принять участия в разговоре. Радульфус еще не знал о его немоте, однако не высказал ни одобрения, ни порицания странному поведению гостя.

– Братья, – сказал аббат, – мы от всего сердца приветствуем вас в стенах нашей обители. Все, что мы имеем, в вашем распоряжении. Я слышал, что вам пришлось проделать неблизкий путь, знаю я и о несчастье, которое заставило вас пуститься в дорогу. Я скорблю по участи братьев из Хайда и надеюсь, что здесь вы обретете спокойствие и безопасное пристанище. Милостью Господней война обходит нас пока стороной. Ты, – он обратился к старшему, – верно, брат Хумилис?

– Истинно так, отец аббат. Со мной письмо нашего приора, в котором он вверяет нас твоей доброте.

Хумилис вытащил из-за пазухи свиток и положил его на стол перед аббатом.

Поколебавшись мгновение, он сказал:

– Как тебе, наверное, известно, наша обитель в Хайде уже более двух лет не имела аббата. Дело в том, что епископ Генри хотел присоединить аббатство к епископским владениям, а потому всячески оттягивал утверждение нашего духовного главы. Братия упорно противилась планам епископа, но он, очевидно, рассчитывал, что без пастыря нам не выстоять. Теперь же все это уже не имеет значения, ибо монастырь в Хайде сгорел дотла.

– Неужто он полностью разрушен? – нахмурясь, спросил Радульфус.

– Увы, полностью. Может быть, со временем на его месте и поднимется новая обитель, кто знает. Но от старого монастыря остался один пепел.

– Расскажи все, что тебе известно, – тяжело вздохнув, попросил Радульфус. – Слава Господу, что мы пока живем здесь мирно, вдалеке от этих страшных потрясений.

Брат Хумилис сложил руки на коленях и устремил на аббата взгляд глубоко посаженных глаз.

Интересно, подумал Кадфаэль, глядя на осунувшееся скорбное лицо приезжего, какое имя он носил в миру? Наверное, гордое и звучное. Отчего же при постриге он выбрал для себя имя Хумилис, что в переводе с латыни значит «униженный»? На тонзуре монаха виднелся бледный шрам – след давно зажившей раны. Рубец от удара клинком, безошибочно определил Кадфаэль, причем не мечом, какой носят христианские рыцари, а изогнутым клинком – саблей, что в ходу у сарацин. Кадфаэля не слишком удивило это открытие. Теперь понятно, где приобрел Хумилис свой некогда бронзовый загар.

– Точной даты я не припомню, – начал Хумилис свой рассказ, – но ближе к концу июля императрица со своим войском вступила в Винчестер и заняла королевский дворец у западных ворот. Оттуда она отправила гонца к епископу Генри с повелением явиться к ней, но тот, по слухам, прислал ответ, в котором выражал покорность, но заверял, что вынужден повременить; какой уж предлог он придумал – не знаю. Повременил епископ изрядно и, судя по тому, что случилось потом, не терял времени зря. К тому моменту, когда терпение у императрицы лопнуло и она двинула на него войско, епископ успел надежно укрепить свой новый замок Уолвеси на юго-восточной окраине города и чувствовал себя в безопасности за крепкими стенами. К тому же в городе поговаривали, что королева со своими фламандскими наемниками спешит ему на выручку. Так это или нет – не ведаю, но у него самого в замке был сильный гарнизон, в достатке обеспеченный оружием и припасами. Прости, отец аббат, – мягко обратился Хумилис к Радульфусу, – что я столько говорю о делах военных. Тебе, должно быть, неприятны такие речи, но я слишком долго носил оружие, а человеку не дано напрочь забыть то, что составляло его жизнь.

– Боже упаси, – отозвался Радульфус, – чтобы человек забывал, что он делал, исполняя свой долг, с верою в сердце. В войске ли или в обители – все мы служим Всевышнему и нашей Англии. На это нельзя закрывать глаза, иначе трудно принести пользу кому бы то ни было. Продолжай, брат. Кто же нанес первый удар? Ведь не так давно они были союзниками.

– Начала военные действия императрица. Узнав о том, что епископ укрепился в замке, она немедля приказала своим людям окружить Уолвеси. Они использовали для осады все, что только можно, а начали с того, что снесли поблизости все дома, лавки и мастерские, чтобы расчистить пространство и подтащить поближе тараны и катапульты. Но в распоряжении епископа имелся многочисленный гарнизон, да и стены у замка прочные, совсем новые. Как я слышал, он начал возводить эти укрепления лет десять тому назад. Однако метательные машины сильно им досаждали, вот его люди и пустили в ход зажигательные стрелы. Начался пожар, и большая часть города выгорела – и женский монастырь, и церкви, и лавки. Огонь не натворил бы такой беды, да это лето, как на грех, выдалось такое жаркое и сухое…

– И Хайд Мид поэтому сгорел? – со вздохом спросил аббат.

– Да, наша обитель тоже заполыхала от зажигательной стрелы, и я не знаю, с чьей стороны она прилетела. К тому времени битва шла уже и за городскими стенами, и солдаты, как водится, грабили всех подряд. Мы боролись с огнем до последней возможности, но некому было прийти нам на помощь, а жар был такой свирепый, что мы не могли с ним совладать. Тогда приор велел нам покинуть обитель, и мы ушли. Увы, не все, – мрачно добавил Хумилис, – не обошлось без жертв.

• Предыдущая
• 5/54
• Следующая