Тайна Нефертити - - Страница 4

• Предыдущая
• 4/49
• Следующая

Скрывая вздох облегчения, я уткнулась в свой бокал с вермутом. Ему известна лишь та тщательно продуманная ложь, которую сочинил Джон. Я мысленно возблагодарила за это Бога.

— Ну что ж, — ровно лился голос Блоча, — в таком случае я рад спросить вас, не пожелаете ли вы присоединиться к нам завтра в небольшой прогулке. Я хочу, чтобы Ди посмотрела Долину царей[3] и некоторые достопримечательности на другом берегу реки. Мне-то все это давным-давно знакомо, но она ничего подобного не видела. Сказать по правде, мне никогда не надоедает Египет. Однако, боюсь, такому знатоку, как вы, надоели туристы.

— О нет, — возразила я, приходя в себя. Вот щелочка, которая мне нужна, — возможность перебраться через реку к Абделалу, не вызывая подозрений. Рано или поздно Джон обнаружит, что я здесь, — о, конечно, он это обнаружит. Но я не рискну вступить с ним в схватку без оружия, которым могу обзавестись. — Благодарю вас, мистер Блоч, я с удовольствием поеду.

— Славно. — Вежливая улыбка появилась на невозмутимом лице Блоча. — Тогда, может быть, вы и отобедаете в нашей компании? Я встречаюсь с Джоном и юным Майклом тоже. Для вас ведь институт — дом родной. Вы еще не звонили туда?

Я молча покачала головой.

— Кто такой этот Джон? — спросила Ди и получила мою искреннюю, хотя и не облеченную в слова благодарность. Этот вопрос и ответ на него дали мне время собраться с мыслями.

— Ну ты же, золотце мое, слышала о нем от меня. Джон Макинтайр — он главный человек в Луксорском институте, который относится к университету. Он тебе понравится. И... — добавил мистер Блоч, подмигнув, — тебе понравится его помощник Майк Кассата. Он больше подходит тебе по возрасту. Сколько лет Майку, мисс Томлинсон?

— Двадцать восемь... Мистер Блоч?

— Да, моя дорогая?

— Я... я путешествую как бы инкогнито... Не буквально — я была вынуждена назвать свое настоящее имя, в конце концов, оно указано в паспорте. Но пока я предпочла бы не встречаться с Джоном и... и с остальными. Мне бы хотелось несколько дней побыть одной, а потом я им позвоню.

Это была самая неуклюжая, шитая белыми нитками отговорка, какую мне когда-либо доводилось слышать. Но мистер Блоч принадлежал к тому редкому и исчезающему разряду мужчин, которые зовутся джентльменами. Он и глазом не моргнул.

— Ну что ж, я вас понимаю. Хорошо, не оброню ни слова. Хотите сделать им сюрприз, не так ли? В этом случае, моя дорогая, вам лучше сбежать отсюда. Джон может появиться с минуты на минуту.

В отличие от отца, Ди не потрудилась скрыть, что не поверила мне. Подперев рукой подбородок, она с легкой улыбкой скептически изучала мое лицо. Может, она подумала, что лет десять назад Майк соблазнил меня и бросил. Только такая причина могла прийти ей в голову. Мне было плевать. Это лучше, чем правда.

Условившись встретиться с дочерью и отцом утром следующего дня для обещанной прогулки, я поспешила удалиться. Если Джона поджидали в любой момент, мне следовало убраться как можно скорее. Однако нездоровое любопытство заставило меня задержаться у выхода, где большая безобразная пальма в кадушке отбрасывала достаточно тени, чтобы я почувствовала себя скрытой от случайных взглядов.

Я забыла, что взгляд Джона никогда не бывал случайным.

Увидев его, я помертвела: он совсем не изменился.

Седые волосы (он поседел рано, еще в мою бытность девочкой), как и прежде, составляли эффектный контраст с загорелой кожей лица и большими черными усами — объектом его особой заботы. Он сохранил ту же надменную осанку: подбородок вздернут, спина прямая, словно аршин проглотил. В темном костюме и галстуке он выглядел не столько не в своей тарелке, сколько раздраженным такими требующими траты времени пустяками, как чистка ботинок и глажение брюк. Одежда, которую он носил на раскопках, похоже, никогда и рядом с утюгом не лежала. В четырнадцать лет я влюбилась в него без памяти. В пятнадцать поняла, что ненавижу его, как никого в целом мире.

Кто переменился, так это его спутник. Я ни за что бы не поверила, что Майк когда-нибудь сможет стать настолько выше ростом. Десять лет назад он возвышался всего на фут над моими шестьюдесятью дюймами. Теперь же, в двадцать восемь, рост его превышал шесть футов на добрых четыре дюйма. Почти такие же белые, как у Джона, волосы, но не седые, а выгоревшие на солнце и коричневое от загара лицо придавали ему дурацкий вид. Я знала из университетских бюллетеней, что он уже получил звание адьюнкт-профессора и считается вторым человеком в Луксорском институте. В мою бытность Майк слыл юным гением на кафедре египтологии и был моим заклятым врагом. Будучи всего на три года старше меня, он вел себя покровительственно-снисходительно, словно повидавший жизнь старик. Называл меня не иначе как «чадо», а я мстила ему разными мелкими пакостями, как только могла. В его чае плавали резиновые пауки, манускрипты оказывались в чернильных пятнах, и где бы Майк ни сел, все под ним взрывалось или издавало неприличные звуки. По зрелому размышлению, он, возможно не без основания, называл меня «чадом».

Я позабыла о своей жалкой маскировке, о своей ненависти и о пальме в кадушке. У меня было ощущение, будто я стою совершенно голая посреди многолюдной площади. Тут Джон, который всегда обладал сверхъестественной способностью замечать то, что ему не полагалось видеть, начал обводить вестибюль пристальным взглядом.

Я была спасена мистером Блочем, неожиданно обратившимся в моего ангела-хранителя в несколько несообразном наряде. Он приподнялся, помахал рукой, и Джон заметил его. Лицо Джона, словно неожиданная вспышка, осветила улыбка — сверкнули белые зубы, углы рта раздвинулись, и от них пролегли две глубокие морщины, глаза заискрились. Он подошел к столику Блоча. За ним тенью нерешительно двинулся Майк.

«Прихвостень», — подумала я зло.

И тут же сковавшее меня напряжение улетучилось без следа. Худшее было позади. Я увидела их, и они оказались не демонами, а обыкновенными людьми. К тому же занятыми достаточно унизительным делом — они обхаживали богача явно в надежде, что он отвалит большую сумму на раскопки. Подобный род деятельности — неизбежная часть их профессии, поскольку для удовлетворения ненасытной страсти археологов к раскопкам денег никогда не хватает. Мой отец ненавидел это занятие, однако чаще всего оно поручалось именно ему, поскольку он был, по его собственным словам, «чертовски обаятелен».

О Джоне этого не скажешь. Он бросался на людей, как бык на красное, когда они его раздражали, а случалось это частенько, и набор ругательств, которые он пускал в ход, в его устах звучал особенно оскорбительно. Должно быть, к Блочу он испытывал симпатию, в противном случае его лицо не расцвело бы улыбкой во весь рот. Джон никогда не был мастером по части притворства.

Не обращая внимания на взгляды, которые я привлекала, стоя столбом в проходе, я с удовольствием отметила про себя, что моя уверенность в себе растет. Они меня никогда не узнают, ни за что на свете.

Тем не менее я подождала, пока вся компания рассядется, и только тогда прокралась в обеденный зал и заняла столик как можно дальше от них. Ди, насколько я заметила, нашла Майка, как и обещал ей отец, весьма привлекательным. Майк сидел ко мне спиной, но, как Ди изо всех сил старалась его очаровать, мне было хорошо видно. Она надувала губки, хлопала ресницами, томно вздыхала и все такое прочее, а он, как ни странно, не шарахался от нее в ужасе.

Я выскользнула из обеденного зала, когда они еще беседовали за кофе, и сразу поднялась в свой номер. Мне удалось обрести уверенность в себе, но не стоит испытывать судьбу. Я видела Джона, а он меня — нет, и это было очко в мою пользу.

• Предыдущая
• 4/49
• Следующая