Опасное окружение - Питерс Натали - Страница 57

• Предыдущая
• 57/115
• Следующая

– Ты смеешься надо мной! – взорвалась я.

К моему удивлению, Гарт пожал мне руку и, словно извиняясь, признался:

– Да, Элиза, боюсь, ты права.

Карета остановилась у гостиницы.

– Я, кажется, забыл у тебя портсигар. Ты не будешь возражать, если я заскочу на минутку?

– Конечно, нет.

Однако портсигара мы не нашли. Я предположила, что Гарт мог оставить его у адвоката.

– Да вот же он! – воскликнул Гарт, доставая коробочку из внутреннего кармана. – Какая забывчивость.

– Опять уловки, – грозно начала я.

– Старые трюки никогда не подводят, Элиза. Ты и сама ими пользовалась.

– Я никогда…

– Я просто хотел попрощаться наедине, без любопытной толпы зевак, заглядывающих через плечо.

– Твои…

– Я уважаю твои чувства, Элиза, и не хочу навязываться. Завтра я уезжаю в Батон-Руж, начинаются выборы, а я, боюсь, и так достаточно долго пренебрегал своими избирателями. Если позволишь, я навещу тебя как-нибудь по возвращении.

– Конечно, – неуверенно ответила я, озадаченная резкой переменой.

Гарт сжал мою руку.

– Ты правильно сделала, что не уступила мне. Я бы только испортил тебе жизнь. Мы не подходим друг другу.

Гарт поцеловал меня в щеку.

Он ушел, а я смотрела ему вслед со смешанным чувством удивления и досады. Я чувствовала себя одураченной и разочарованной. Я не ощущала себя победительницей. Более того, меня не оставляло чувство, что в итоге в выигрыше оказался он, хотя ни за что бы не взялась объяснить, как он меня победил и почему.

Впервые в жизни я была по-настоящему независимой. У меня был свой дом, слуги и неплохой доход.

– Я рад, что ты счастлива, Элиза, – говорил Лафит, когда однажды после полудня, примерно через месяц после переезда, мы пили чай на веранде моего нового дома, так удачно сосватанного мне Гартом. – Одного не пойму, где же наш общий знакомый мистер Мак-Клелланд?

– Не знаю, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой ответ прозвучал беспечно. – У нас ничего не получилось, да и не могло получиться. Слишком много тяжелых воспоминаний, слишком много обид. Правда, прелесть? – добавила я, обводя рукой дом.

– И вполовину не так прелестен, как его хозяйка, – тепло ответил Жан. – Элиза, тебе хватает денег?

– О, у меня их даже больше чем надо. Кстати, ты уверен, что моя часть прибыли от последней операции действительно так велика?

– Ты сомневаешься в точности ведения документов?

– Да, когда я больше не слежу за ними, – ответила я.

– Ты все так же дерзка, Элиза, – вздохнул Жан, откусывая приготовленное Саванной пирожное. – Кстати, я слышал, что Гарт навещает малышку Марию Дюплесси. Бедный парень. Жена у него, знаешь, страшно ревнива.

– Не знаю. Откуда мне знать, – сказала я, сразу насторожившись. – Мне нет дела до того, с кем встречается Гарт и что по этому поводу думает его жена. И потом, он не больше «бедный парень», чем ты!

– Он очень щедр к своим любовницам, – заметил Жан. И вновь я почувствовала, что ревную.

– Жан, скажи на милость, о чем мы говорим? Что, по-твоему, было бы лучше, если бы я позволила ему содержать себя? Ты не понимаешь, Жан. Я не хочу чувствовать, будто принадлежу ему.

– А со мной ты чувствовала, будто принадлежишь мне? – тихо спросил он.

– Нет, с тобой было все по-другому, Жан. Я не могу этого объяснить.

– Ты просто меня не любила, – чуть наставительно сказал Жан. – В этом вся разница.

– Неправда, – возмутилась я. – Только дура может влюбиться в Гарта. Я уверена, что Гарт Мак-Клелланд умеет быть с женщинами и нежным, и обходительным, но я никогда не видела его таким. И от такого человека я буду зависеть?

– Мы часто оказываемся в плену эмоций, – усмехнувшись, ответил Жан. – Я невзлюбил Гарта еще до встречи с ним, поскольку чувствовал в нем смертельную угрозу моей любви. Оглядываясь назад, я понимаю, что ошибался, мои мысли оказались замутнены пеной, поднимавшейся в сердце. Ты можешь думать, что ненавидишь его, презираешь, но…

– При чем здесь это, – вскипела я; щеки мои раскраснелись, я вскочила с кресла. – Я поражаюсь тебе, Жан. Раньше я не замечала, чтобы ты вмешивался в чужие дела!

– Прости меня, дорогая. – Жан поцеловал меня в щеку. – Я хотел как лучше, поверь. Я не хочу, чтобы ты была одинокой.

– Одинокой! Я вовсе не одинока, Жан. Джакоб Фоурнер, например, навещает меня чуть ли не каждый день и пишет мне красивые письма. И не он один. Сегодня я получила целых шесть писем…

– От мальчишек, Элиза, от детей, – покачал головой Жан. – А ты – женщина, а женщине нужен мужчина, чтобы сделать ее счастливой.

– Жан, еще немного, и я выставлю тебя за дверь! Ты… ты пошляк! Разве не может женщина довольствоваться дружбой с нежным, чувствительным молодым человеком? Больше не хочу слышать ни слова на эту тему.

– Мистер Фоурнер, мадам, – объявила Саванна. Жан со вздохом поднялся.

– Пора мне уходить, Элиза. Каждый раз, когда я вижу этого юнца, мне хочется дать ему такого пинка, чтобы он летел до Гранд-Терры. Никогда я не пойму вас, женщин, никогда.

– Бедный Жан, – сказала я, поцеловав его в лоб, – мальчик не так уж плох.

На веранде появился Джакоб. Мужчины холодно поклонились друг другу, Лафит остался еще на несколько минут, чтобы соблюсти формальную вежливость, и поспешил удалиться.

– Он ненавидит меня, – сказал Жак, – потому что все еще любит вас. Я понимаю его, Элиза. Не представляю, как можно разлюбить вас.

– Вы ошибаетесь, – ответила я. – Жан хорошо к вам относится, он вообще ни к кому не испытывает ненависти. Он просто очень занятой человек.

– И я был занят, Элиза. Я все утро трудился над поэмой, посвященной вам. Хотите послушать?

Пока он читал нараспев посвященную мне оду, я, стараясь сохранить на лице заинтересованное выражение, думала совсем о другом. Итак, Гарт навещает Дюплесси. Однажды я видела ее на балу. Красивая, юная девушка – всего шестнадцати лет от роду. Может быть, я подурнела? Господи, о чем я думаю, мне нет и двадцати! Что за негодяй! Он почти годится ей в отцы! И все же я чувствовала себя задетой тем, что он ни разу не навестил меня. Впрочем, это на него похоже. Попользовался мной одну ночь и пошел своей дорогой. Ему нет до меня дела, как не было и раньше. Право же, я не люблю его. Жан стал рассуждать как деревенская кумушка. Как может женщина в здравом рассудке любить такого, как Гарт!

– Вам понравилось, Элиза? Здесь все правда, до последнего слова.

Я тепло пожала Джакобу руку.

– Прелестно, Жак. Очень красивая ода. У вас прекрасное чувство стиля, изысканный слог.

– Вы считаете?

Для юноши мое одобрение было как хмельное вино: он вдруг упал передо мной на колени.

– Элиза, я люблю вас! Вы должны были об этом догадаться. Я никогда прежде не любил женщин, не любил так, как вас. Вы так красивы! Вы замечательная женщина, самое великолепное творение, созданное природой!

– Милый Джакоб, – запротестовала я. – Встаньте, прошу вас. Я, конечно, рада, но…

– Выходите за меня замуж, Элиза, – сказал он страстно. – Прямо сейчас, сегодня. Я изнемогаю от любви к вам. Дайте мне знак, скажите одно лишь слово. Молю вас, Элиза, скажите, что будете моей.

Я покачала головой.

– Это невозможно, Джакоб, невозможно. Вы так молоды…

– Я старше вас! – воскликнул он. – Мне почти двадцать шесть. Я не мальчик, Элиза. Я мужчина и отвечаю за свои слова. Я добьюсь вашей любви. У вас будет все, что вы пожелаете: кареты, слуги, наряды. Вы сможете хоть каждый день устраивать приемы. Только скажите, что пойдете за меня. Прошу вас!

– Встаньте, Джакоб. Женившись на мне, вы совершите большую ошибку, ведь меня считают дамой полусвета.

– Неправда! – решительно заявил Жак. – А даже если и так, какая нам разница! И потом все знают, что вы благородной крови, крестница Наполеона. Ну разве вы не блестящая партия для кого угодно? Элиза, вы сделаете меня счастливейшим человеком на земле. Я хочу вас, Элиза.

• Предыдущая
• 57/115
• Следующая