Под южным солнцем - Пембертон Маргарет - Страница 24

• Предыдущая
• 24/128
• Следующая

— Немедленно отвезите мою жену и дочерей назад в Илидцу, — приказал Алексий шоферу. Его лицо было напряжено, кожа стала пергаментной. Он повернулся к Зите:

— Я еду в резиденцию губернатора. Мне надо узнать, серьезно ли ранен эрцгерцог.

— И герцогиня, — добавила Катерина с мертвенным лицом. — Я видела, как она упала прямо на эрцгерцога, а ее шляпа скатилась на землю.

— Черт побери! — Впервые в жизни Алексий богохульствовал в присутствии жены и дочерей, но никто из них не обратил на это внимания.

— Не приведи Господи, чтобы покушавшийся оказался сербом, — сказала Зита.

Алексий уже ее не слышал. Он быстро шел к ближайшему свободному автомобилю.

Ни Зита, ни Катерина не подозревали о почти обморочном состоянии Натальи, когда автомобиль мчал их из Сараево в Илидцу. Они испытали глубокое потрясение и потому не находили ничего необычного в ее поведении.

Наталья чувствовала себя так, что, казалось, она вот-вот умрет. Ее спокойный, благополучный и упорядоченный мир перевернулся и опрокинулся в бездну. Никогда больше она не будет наивно верить, что славянский национализм олицетворяет возвышенные, благородные чувства и что никто не пострадает, никто не будет убит его приверженцами. Теперь она увидела обратную сторону их деятельности и поняла, какой глупой и по-детски легковерной была.

Наталья себе представила, что теперь будет с Гаврило, и тотчас выбросила мысль об этом из головы. Она не хотела думать о последствиях происшедшего, боясь потерять контроль над собой и сойти с ума.

Девушка неподвижно сидела, глядя невидящими глазами на лесистые склоны холмов, которые находила такими чудесными всего несколько часов назад. Может быть, Гаврило промахнулся, стреляя в эрцгерцога; может, выстрелы были холостыми и Гаврило намеревался только его попугать, а не убивать; может, как и после взрыва бомбы, все обстоит не так плохо, как могло показаться.

— Подайте чаю, — сказала Зита, как только они вошли в отель, — и сливовицы. — Она посмотрела на измученные, бледные лица своих дочерей. — Три рюмки, — добавила Зита, решив, что это хоть немного поможет ее девочкам.

— Я хочу лечь, — сказала Наталья впервые после длительного молчания. Ей очень хотелось побыть одной. Надо было как-то пережить эти томительные часы, пока не позвонит отец или не вернется с вестью о состоянии эрцгерцога и герцогини. Надо заставить себя не думать о происшедшем и успокоиться.

Она с облегчением услышала, как Катерина сказала:

— Я посижу с мамой. Надо, чтобы кто-то был с ней Радом, если позвонит папа.

Наталья поднялась в их спальню и закрыла за собой дверь.

— Все будет хорошо, — пробормотала она, садясь на край кровати и с такой силой сжав кулаки, что побелели суставы. — Эрцгерцог не пострадал. Сегодня он вернется в Вену, а мы уедем в Белград. На самом деле ничего не случилось. Просто я очень испугалась. Все будет хорошо!

Уже прошло время обеда, но телефонного звонка от Алексия все не было. Зита, сидя в гостиной своего номера, то и дело поглядывала на французские позолоченные часы и беспокойно крутила кольца на своих тонких пальцах. Было около одиннадцати утра, когда террорист открыл огонь, а сейчас почти два часа дня.

В начале третьего Наталья услышала звук приближающегося автомобиля. Она вскочила, подбежала к окну и увидела, как машина, проехав по обсаженной деревьями дорожке, остановилась перед отелем. Задняя дверца резко открылась, и появился отец с напряженным выражением лица и со сгорбленными плечами. Наталья не стала дожидаться, когда он войдет в отель, и поспешила к матери и Катерине.

— Он скончался! — Алексий вошел к ним с этими словами. — Он мертв и герцогиня тоже!

— Нет! Это невозможно! — Зита, вставая, пошатнулась. — Вероятно, это ошибка, Алексий! Они не могли оба умереть!

Алексий на мгновение прикрыл глаза рукой, стараясь взять себя в руки.

— Они умерли друг за другом с интервалом в несколько минут, — сказал он, как только обрел способность снова говорить. — Не было никакой надежды их спасти. Ни малейшего шанса.

Алексий нетвердой походкой подошел к буфету и налил себе стакан воды. По возвращении в Белград ему будет необходимо сделать подробный и точный доклад о случившемся королю, премьер-министру и членам правительства.

— Франц-Фердинанд был ранен в шею, — сказал он, сожалея, что при его рассказе присутствуют дочери. — Несколько секунд эрцгерцог продолжал сидеть, и генерал Потиорек сначала подумал, что тот не получил серьезного ранения, а затем увидел кровь, сочащуюся из его рта, и несколько минут спустя эрцгерцог потерял сознание.

— И больше не приходил в себя? — Зита широко раскрыла глаза от ужаса.

Алексий покачал головой:

— Нет. Потиорек говорит, что, когда герцогиня припала к мужу, тот сказал: «София, дорогая! Не умирай! Ты должна жить ради наших детей», а затем, когда граф Гаррак попытался его поддержать и спросил, испытывает ли он боль, эрцгерцог произнес слабым голосом: «Ничего. Ничего».

Все молчали. Никто не мог говорить. Наконец Зита спросила — А герцогиня? Что с ней?

Алексий побелел. Пересказывать подробности смерти эрцгерцога было достаточно тяжело, но говорить о том, как умерла герцогиня, — еще более тяжкое испытание. Стараясь по возможности сохранить самообладание, он сказал;

— Должно быть, она повернулась к эрцгерцогу, пытаясь защитить его, и пуля, пробив дверцу автомобиля и обшивку сиденья, угодила ей в крестец. Она умерла от потери крови. Врачи не сказали, но, вероятно, она умерла еще до того, как ее привезли в мэрию.

Зита опустилась на ближайший стул.

— Несчастные дети, — прошептала она. — Кто нам расскажет? Кто сообщит эту ужасную новость?

— Их наставнику послана телеграмма.

Алексий напрягся, и Зита, увидев выражение его лица, со страхом спросила:

— В чем дело? Почему ты молчишь? Есть еще убитые?..

— Убийца — серб. Боснийский серб, как и тот, что бросил бомбу. Я уже телеграфировал об этом в Белград. Одному Богу известно, что будет, когда случившееся станет общеизвестно.

• Предыдущая
• 24/128
• Следующая