Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 45
- Предыдущая
- 45/87
- Следующая
Когда на следующий день рано утром я встретился с моим другом, по его приподнятому настроению понял, что все хорошо, однако нас ожидал очень неприятный сюрприз. Пришел он в форме следующей телеграммы:
«Пожалуйста, приезжайте немедленно. Ночью ограблен дом клиентки. Полиция уже на месте. Сатро».
Холмс удивленно присвистнул.
— Похоже, наступает развязка, и быстрее, чем я предполагал. Тут чувствуется мощная движущая сила, Ватсон, и после того, что я узнал, меня это не удивляет. Сатро — это ее адвокат, разумеется, но, боюсь, я допустил ошибку, не оставив вас дежурить у нее. Этот парень оказался не таким уж надежным. Что ж, нам больше ничего не остается, как снова отправиться в Харроу-уилд.
Вилла «Три фронтона» теперь была совсем не похожа на тот старый тихий дом, каким она предстала перед нами вчера. У садовой калитки собралась небольшая группа зевак, несколько констеблей изучали окна и клумбы с геранью. Внутри мы встретили седовласого господина в летах, представившегося адвокатом, и суетливого инспектора со здоровым румянцем во все щеки, который приветствовал Холмса как старого знакомого.
— Боюсь, мистер Холмс, вас это дело не заинтересует. Самая обычная квартирная кража, с этим даже полиция вполне справится. Вмешательство крупных специалистов тут не требуется.
— Не сомневаюсь, дело находится в надежных руках, — благосклонным тоном произнес Холмс. — Стало быть, обычная квартирная кража?
— Да, мы даже уже знаем, кто это сделал и где их искать. Это шайка Барни Стокдейла поработала. Та, с чернокожим здоровяком… Соседи видели, как они вокруг дома ошивались.
— Превосходно! Что же они взяли?
— Ну, похоже, не много. Сначала они усыпили миссис Мейберли хлороформом, а потом… Да вот и сама леди.
В комнату вошла наша вчерашняя знакомая. Она была очень бледна, имела нездоровый вид и шла, опираясь на плечо девочки-горничной.
— Вы дали мне очень хороший совет, мистер Холмс, — сказала она, печально улыбаясь, — но увы, я им не воспользовалась. Не захотела беспокоить мистера Сатро, вот и осталась без защиты.
— Я об этом услышал только сегодня утром, — пояснил адвокат.
— Мистер Холмс посоветовал мне пригласить кого-то из друзей в дом, а я не послушалась его. Вот и поплатилась.
— У вас очень болезненный вид, — сказал Холмс. — Похоже, вы даже не сможете толком рассказать, что прои зошло.
— У меня уже все записано, — сказал инспектор и постучал пальцем по пухлой записной книжке.
— Это хорошо, но все же, если леди чувствует в себе силы…
— Да тут почти нечего рассказывать. Я не сомневаюсь, что это подлая Сьюзен рассказала им, как проникнуть в дом. Они вели себя так, будто знали мой дом как свои пять пальцев. Я почувствовала, как мне к лицу прижали тряпку с хлороформом, а потом… Даже не представляю, сколько я пробыла без сознания. Когда очнулась, один мужчина сидел рядом с кроватью, а второй вытаскивал какой-то сверток из вещей моего сына. Чемоданы и ящики были открыты и разбросаны на полу. Я вскочила и схватила его.
— Вы поступили весьма опрометчиво. Это было очень опасно, — сказал инспектор.
— Я вцепилась ему в руку, но он стряхнул меня, а второй, должно быть, меня ударил, и что было дальше, я не помню. Мэри, горничная, услышала шум и стала в окно звать на помощь. Ее крик услышали полицейские, но, когда они прибежали, этих бандитов уже не было.
— Что они унесли?
— Я не думаю, что пропало что-то ценное. В вещах моего сына не могло быть ничего такого.
— Эти люди оставили какие-то следы?
— Кажется, я выбила из руки того негодяя листок. Скомканная бумажка валялась на полу. Там что-то написано рукой моего сына.
— И это означает, что нам она вряд ли пригодится, — сказал инспектор. — Вот если бы мы заполучили почерк преступника…
— Да, действительно, — кивнул Холмс. — А еще лучше, самого преступника… Но я все же хотел бы увидеть листок.
Инспектор извлек из записной книжки сложенный лист бумаги.
— Я никогда ничего не оставляю без внимания. Даже мелочь, — значительным голосом произнес он. — Это вам мой совет, мистер Холмс. Двадцать лет службы меня кое-чему научили. Всегда есть шанс обнаружить какой-нибудь отпечаток пальца или что-то в этом роде. Холмс тщательно изучил листок.
— Что это, по-вашему, инспектор?
— Похоже на окончание какого-то странного романа.
— Да, это в самом деле может оказаться окончанием необычной истории, — сказал Холмс. — Вы обратили внимание на цифру вверху страницы? Двести сорок пять. Где же остальные двести сорок четыре страницы?
— Я полагаю, их забрал грабитель. Что и говорить, ценное приобретение!
— Вам не кажется довольно странным, что ради этих бумаг они пошли даже на незаконное проникновение в дом? Вам это о чем-нибудь говорит, инспектор?
— Говорит, сэр. Они схватили первое, что попалось под руку. Как говорится, на здоровье.
— Но почему они решили рыться в вещах сына? — спросила миссис Мейберли.
— Очевидно, внизу ничего ценного они не нашли, поэтому решили попытать счастья наверху. Я себе это так представляю. А вы, мистер Холмс?
— Мне нужно все это обдумать, инспектор. Ватсон, пойдемте к окну.
Когда мы подошли к окну, он прочитал отрывок текста, записанного на странице, который начинался с середины предложения. Вот что там было написано:
«… лицо заливала кровь из порезов и ссадин, но только он не замечал этого, потому что сердце его облилось кровью в тот миг, когда он увидел эти прекрасные глаза, глаза, ради которых он готов был отдать жизнь, глаза, которые теперь взирали на его унижение и муки. Она улыбнулась… О да, сомнений быть не могло, она улыбнулась, как бессердечный демон, когда он посмотрел на нее. И это был тот миг, когда любовь умерла, и родилась ненависть. У мужчины должна быть в жизни цель. Если это не будут ваши объятия, миледи, пусть же моей целью станут месть и ваша погибель».
— Странная грамматика! — усмехнулся Холмс, возвращая бумагу инспектору. — Вы заметили, как « он » неожиданно превратился в « моей »? Автора так увлекло его же собственное повествование, что в самый напряженный момент он представил себя на месте персонажа.
— Да и вообще написано так себе, — заметил инспектор, пряча лист обратно в записную книжку. — Вы что, уже уходите, мистер Холмс?
— Раз дело находится в таких опытных руках, я думаю, мне здесь больше делать нечего. Да, миссис Мейберли, вы, кажется, говорили, что хотели бы повидать свет?
— Я всю жизнь об этом мечтаю, мистер Холмс.
— И куда бы вы хотели отправиться? В Каир, на Мадейру {84} , на Ривьеру?
— О, если бы у меня были деньги, я бы объездила весь мир.
— Понятно. Весь мир. Ну что ж, всего доброго, вечером я, возможно, еще свяжусь с вами.
Когда мы проходили мимо окна, я краем глаза заметил, как инспектор, улыбаясь, покачал головой. «И почему все умные люди немного сумасшедшие?» — было написано у него на лице.
— Итак, Ватсон, наше небольшое приключение подходит к концу, — сказал Холмс, когда мы снова оказались в самом сердце вечно шумного Лондона. — Я думаю, нам не стоит откладывать дело в долгий ящик. Покончим с этим как можно скорее, и было бы хорошо, если бы вы отправились вместе со мной, поскольку встречаться с такой леди, как Айседора Кляйн, безопаснее в присутствии свидетелей.
Мы взяли кеб, Холмс назвал какой-то адрес на Гроувенорсквер и почти всю дорогу сидел, погрузившись в раздумья.
Но неожиданно он очнулся.
— Да, кстати, Ватсон, я полагаю, вам уже все ясно?
— Честно говоря, нет. Я только могу догадываться, что мы направляемся к леди, которая стоит за всем этим.
— Совершенно верно. Но неужели имя Айседоры Кляйн вам ничего не говорит? Она ведь в свое время была первейшей красавицей. С ней не могла сравниться ни одна женщина. Она чистокровная испанка, ее род ведет свое начало от грозных конкистадоров {85} , и предки ее несколько веков были правителями Пернамбуку. Она вышла замуж за старого немца, сахарного короля Кляйна, и вскоре стала богатейшей и красивейшей вдовой в мире. Потом какое-то время она посвятила удовлетворению своих прихотей. Сменила нескольких любовников, и Дуглас Мейберли, один из самых ярких мужчин Лондона, оказался в их числе. Только он воспринимал их отношения намного серьезнее. Он ведь не был пустым светским красавцем. Это был сильный и гордый мужчина, который отдался своему чувству полностью и ожидал того же в ответ. Но, увы, эта женщина — настоящая «belle dame sans merci» [7] , о которых так любят писать в романах. Удовлетворив каприз, она выбрасывает мужчину, как старую ненужную вещь, и, если ему недостаточно ее слов, она знает, как объяснить это ему доходчивее.
- Предыдущая
- 45/87
- Следующая
