Полночь и магнолии - Пейсли Ребекка - Страница 64
- Предыдущая
- 64/79
- Следующая
Нет, она не будет плакать. С чего бы это? Слишком много хорошего было вокруг. И она не собиралась рыдать. Ее ноги перестали дрожать, но руки все еще дрожали. Одна горячая слезинка соскользнула по щеке на руку.
Дрожащие конечности… Это был еще один типичный признак «типинозиса». И ни одна травинка на этой грешной земле не поможет ей избавиться от этой чудовищной болезни!? Она сама так много помогала людям и животным, а перед своей болезнью была беспомощна. Она повернулась к окну, так как хотела, чтобы солнечные лучи, которые согревали ее лицо, смогли также согреть сильную боль, которая росла внутри нее.
Она вспоминала прошедшую ночь, ее ночь с Сенекой, полную страсти и любви, смеха и веселья.
— Мне не так уже много отведено таких ночей, дружище, — обратилась она к своей белке. — Не так много мне осталось слышать его признаний в любви, и что я — лучший его друг. И это тогда, когда в жизни складывается все так чудесно?!
«Боже праведный! Она вскоре попадет в чистилище». В мыслях она уже была готова ко всему худшему. Ей, конечно же, придется оплатить все по счетам: она ужасно вела себя с Виридис (за это ей дадут несколько миллионов лет в чистилище), она чуть было не ударила короля (за это, по крайней мере — «миллион» лет) и крестьяне… Она игнорировала их жалобы и просьбы целых три недели, пока училась манерам. Нет более тяжкого греха на свете, чем оставлять без помощи нуждающихся людей. Нет, она не будет жариться в чистилище, она сгорит там ярким пламенем за свои грехи. Очень скоро она окажется там. И это сейчас-то, когда ее жизнь похожа на рай, ей придется уйти из жизни.
Она всхлипнула и была готова разрыдаться, когда на пороге ее комнаты внезапно появился Сенека. Он был чем-то расстроен, глаза его лихорадочно бегали. Она бросилась к нему и спросила:
— Сенека! Что случилось?..
— Отец… — только и произнес он. Его голос дрожал.
— Твой отец? Что с ним? — переспросила она.
— Медики… Они сказали… Они не знают, что делать… — сказал он и в сердцах схватился за голову. — Они осматривают его…
— Осматривают? — переспросила Пичи. — А что с ним случилось? Сенека, скажи мне.
Он пожал плечами.
— Я знаю, что ты ненавидишь его. Я знаю, что он жестоко обращался с тобой с тех пор, как…
— Забудь все, Сенека, что, черт побери, с ним случилось?
Сенека тяжело вздохнул:
— Сердце… Его сердце едва прослушивается… Пичи… Дорогая… помоги ему!
Когда Пичи вошла в королевские покои, то увидела, как Тиблок накладывал компресс на голову короля. Руки Тиблока тряслись. Он причитал:
— Его величество всегда был доволен мной. Что он будет делать без меня? Он никогда не сможет так взбить подушки, как это делаю я, — сказал он и поправил ему подушку.
Пичи заметила, что лицо Тиблока было таким же белым, как и у короля.
— С тобой все хорошо, Тиблок?
— Я заботился о нем двадцать один год, — продолжал Тиблок. — Его величество — это моя семья.
— С тобой, действительно, все в порядке? — переспросила его Пичи.
— Да, — наконец-таки ответил Тиблок. — Все в порядке. Король был бледен и слаб, слаб настолько, что не мог ничего говорить.
Пичи вливала королю лекарства по капельке. Это был сбор из листьев наперстянки и сердечного листа. Через небольшой промежуток времени она повторяла все вновь. Сенека стоял рядом, наблюдая за тем, не стало ли его отцу лучше. Но признаков улучшения не наступало. Лицо отца было бледно как чистая простынь, его дыхание было едва слышно. Но Сенека не терял надежды, ведь Пичи оказывала ему помощь.
Король вдруг тяжело вздохнул, его массивное тело содрогнулось, а лицо — передернулось. Тиблок едва не упал, ухватившись за кровать:
— О, Боже! Он умер…
Пичи подняла голову и посмотрела на слугу, который чуть было не упал в обморок, переживая за короля.
— Он не умер, — сказала Пичи. — Он придет в себя через несколько минут, он чувствует боль в суставах. Он не лечил их так, как я ему велела, да?
Тиблок покачал головой.
— Он… Он сказал, что они не будут ходить, если воспользуется вашим лекарством.. — сказал он и весь затрясся.
— Слушай, что я тебе скажу. Сходи и принеси те лекарства, слышишь? Сейчас самое время втереть ему растирку, и он настолько слаб, что не сможет помешать нам.
Слуга скоро вернулся с растиркой и по приказу Пичи начал очень осторожно втирать лекарство в ноги и суставы. Король судорожно задергался, а у Тиблока чуть было не началась истерика.
— Тиблок, — сказала Пичи, — если ты не успокоишься, то мы вынуждены будем дать тебе сердечные капли.
— Я не вынесу этого, — сказал Тиблок. — Когда я дотрагиваюсь до него, то я причиняю ему сильную боль. Я просто не могу делать ему больно, — сказал Тиблок и отвернулся.
Пичи видела, как на глазах у него выступили слезы. Она дала сердечные капли Сенеке и сказала:
— Давай эти капли своему отцу, а я помогу Тиблоку с растиранием.
Наступил вечер. Сенека уже закончил давать отцу лекарство, а Пичи с Тиблоком — растирания. Слуги принесли подносы с едой.
— Ешь, Пичи, — предложил Сенека.
— Не хочу, — ответила она.
— А ты, Тиблок? — предложил Сенека слуге.
— Я не голоден. Ваше Высочество, — ответил тот. Пища осталась нетронутой. Лунный свет осветил комнату. Тиблок уснул в кресле перед кроватью короля. В полночь Сенека настоял на том, чтобы Пичи прилегла на диване в гостиной. Она поспала всего несколько часов, а затем встала для того, чтобы продолжить лечение короля. Сенека не отдыхал совсем. Его единственный родитель лежал и умирал. Этот человек всегда уделял сыну мало внимания, но это был его отец. И, глядя на него, он вспоминал себя маленьким мальчишкой и страстное желание назвать своего отца папой. Сенека наклонился к отцу и произнес:
— Всегда… Всегда я хотел назвать тебя папой. Но… если ты… если ты умрешь, мой шанс назвать тебя так умрет тоже.
Прошло три дня, прежде чем король поддался лечению с помощью лекарств Пичи. Прищурившись, он старался рассмотреть трех человек, стоящих у его кровати. Сенека первым понял, что отцу становится лучше.
— Отец! — позвал он и радостно улыбнулся, когда король взглянул на него.
Тиблок совсем потерял голову: он упал на мраморный пол и запричитал:
— Ваше Величество! Она смогла, смогла…
— Бога ради, Тиблок, прекрати причитать! — прошептал король. — Что ты делаешь на полу? Тиблок, не медля, вскочил на ноги.
— Ваше Величество! Я глубоко сомневался, что она сможет, но она смогла. О, Боже! Она и вправду смогла.
Пичи озабоченно посмотрела на лицо короля. Она была удовлетворена осмотром: цвет лица возвращался к королю.
— Как Вы себя чувствуете? Вы голодны? — спросила она у короля. Король уставился на нее:
— Что ты делаешь здесь?
— Три дня назад твое сердце почти совсем перестало биться, — пояснил Сенека. Твои медики старались помочь тебе. Пичи приготовила тебе лекарства. Она спасла тебе жизнь, отец!
Сенека взял Пичи за руку. Он ждал, как прореагирует на новость король.
— Что? — громко воскликнул король. — Ты позволил ей давать мне те противные лекарства из трав?
Сенека сказал твердым голосом:
— Лекарства помогли. Отец… Ты остался жив благодаря ей. У тебя нет слов благодарности? Король взглянул на Пичи и скомандовал:
— Убирайся отсюда вон! И немедленно!
Пичи собралась уйти, но Сенека перехватил ее за руку .
— Если я не уйду отсюда, он разволнуется и его сердце не выдержит, — сказала она Сенеке.
Еще раз взглянув на порозовевшие щеки короля, она отошла от кровати и сказала Тиблоку:
— Ему нужно давать больше сердечного лекарства. Каждые два часа по столовой ложке. Да, и принесите ему что-нибудь поесть. Можно и супа. И еще, не забудьте про те другие лекарства, что я приготовила для него. Я думаю, что травы ему помогут.
Тиблок послушно закивал головой и дружелюбно дотронулся до нее рукой, а потом боязливо отдернул. Пичи поняла, что означал этот жест: он по-своему благодарил ее. Она улыбнулась и вышла из комнаты.
- Предыдущая
- 64/79
- Следующая
