Темный карнавал - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 21
- Предыдущая
- 21/84
- Следующая
— Мистер Ветмор, прежний съемщик этой комнаты, учился у камнереза, это была его первая работа, он просиживал над нею с резцом каждый вечер с семи до десяти.
— Что ж… — Лиота быстро огляделась в поисках мистера Ветмора. — Где он? Тоже умер? — Она упивалась этой игрой.
— Нет, он разочаровался в резьбе по камню и пошел работать на упаковочную фабрику.
— Почему?
— Он сделал ошибку. — Хозяин комнаты постучал по мраморным буквам. — Здесь высечено «УАЙТ». И это неправильно. Нужно было «ВАЙТ». «В», а не «У». Бедный мистер Ветмор. Комплекс неполноценности. Ерундовая оплошность — и он уже сдался.
— Будь я проклят, — проговорил Уолтер, шаркающей походкой пересек порог и, оборотившись спиной к Лиоте, принялся распаковывать рыжевато-коричневые чемоданы.
Хозяину между тем хотелось досказать историю.
— Да, мистер Ветмор легко сдался. Судите сами, как он был чувствителен: он имел обыкновение процеживать утренний кофе, и если прольет хоть чайную ложку, делал из этого настоящую катастрофу, выливал кофе в раковину и несколько дней потом его не пил! Только подумайте! Он ужасно огорчался, когда совершал ошибку. Если мистер Ветмор по оплошности надевал левую туфлю прежде правой, то отказывался дальше обуваться и полсуток ходил босиком — и утренний холод его не останавливал. А если отправитель, надписывая конверт, делал ошибку в его имени, мистер Ветмор возвращал письмо в почтовый ящик с пометкой «ТАКОЙ ЗДЕСЬ НЕ ПРОЖИВАЕТ». Да, большой был чудак этот мистер Ветмор!
— Ну и что нам с того, — отрезала Лиота. — Уолтер, что ты там затеваешь?
— Вешаю в стенной шкаф твое шелковое платье — красное.
— Брось, мы не остаемся.
Хозяин квартиры резко выдохнул, не понимая, как земля носит такую глупую женщину.
— Объясняю еще раз. Мистер Ветмор занимался дома своим ремеслом; однажды он нанял грузовик и привез сюда это надгробие, я же тем временем вышел в бакалейный магазин купить индейку, возвращаюсь, а по всему этажу слышен стук — мистер Ветмор начал обтесывать мрамор. Он был так горд, что у меня не хватило духу возразить. Но он был ужасный гордец: когда обнаружил в надписи ошибку, то, не предупредив ни словом, сбежал. Квартплата была внесена по вторник, возврата он не потребовал, а нынче я договорился с водителем, что завтра с самого утра он пригонит грузовик с подъемником. Вы ведь не откажетесь проспать одну ночь в комнате с камнем? Наверняка нет.
Супруг кивнул.
— Поняла, Лиота? Никакой покойник под ковром не прячется.
В его голосе звучало такое сознание превосходства, что Лиоте захотелось его лягнуть.
Она не верила ему и не собиралась сдавать позиции. Она уставила указательный палец в хозяина квартиры:
— Вам нужно получить деньги. А ты, Уолтер, ты хочешь забраться в постель и выспаться. Оба вы лжете, с начала и до конца!
Не дожидаясь, пока жена умолкнет, оклахомец устало вручил хозяину плату. Хозяин, не обращая на Лиоту внимания, словно она была невидимкой, пожелал постояльцу доброй ночи, закрыл дверь и, сопровождаемый выкриком Лиоты: «Лжец!», удалился. Муж разделся, лег в постель и сказал:
— Хватит стоять и глазеть на надгробие, выключай свет. Мы уже четыре дня в дороге, я ног под собою не чую.
Ее перекрещенные и тесно прижатые к тощей груди руки задрожали.
— Никто из нас троих, — она кивком указала на камень, — этой ночью не уснет.
Через двадцать минут, разбуженный шумами и какой-то возней, оклахомец откинул с себя простыни; веки на украшенном ястребиным носом лице растерянно моргали.
— Лиота, ты все еще не легла? Я сто лет назад велел тебе выключить свет и отправляться в постель! Чем ты там занимаешься?
Чем она занималась, можно было определить с первого взгляда. Ползая на четвереньках, она расставляла у надгробного камня цветы: кружку со свежесрезанной геранью, красной, белой и розовой, а также, в ногах воображаемой могилы, жестянку со свежесрезанными розами. На полу лежала пара мокрых от росы ножниц, с которыми она только что выходила во двор.
Закончив с цветами, Лиота принялась мести маленькой метелкой цветной линолеум и потертый коврик; при этом она вроде бы молилась, но слов было не слышно. Поднявшись на ноги, она проговорила: «Ну, дело сделано», осторожно, словно бы опасалась осквернить могилу, обошла камень по большому радиусу, выключила свет и улеглась в постель под скрип пружин. Муж, в тон пружинам, взвизгнул:
— Да что это, бога ради!
И жена откликнулась, оглядывая окружающую тьму:
— Нелегко покоиться, когда прямо над тобой расположились на ночь незнакомцы. Я постаралась скомпенсировать ему неудобство, украсила его постель цветами, а то как бы он не поднялся в полночный час и не стал греметь костьми.
Уставив взгляд на то место во мраке, где она должна была находиться, он думал что-то сказать, но не измыслил ничего подходящего и просто выругался, застонал и склонил голову на подушку.
Не прошло и получаса, как Лиота схватила мужа за локоть, повернула его к себе и поспешно, боязливо зашептала ему прямо в ухо (так кричат в пещеру):
— Уолтер! Проснись, проснись!
Она готова была при необходимости шептать так всю ночь, лишь бы испортить его исполненный самодовольства сон.
Он оттолкнул ее руку.
— Что случилось?
— Мистер Уайт! Мистер Уайт! К нам идет его призрак!
— Ох, спи и ни о чем не думай!
— Я не выдумываю! Послушай его!
Оклахомец прислушался. Под линолеумом глухо и печально звучал мужской голос. Говоривший, как можно было предположить, находился футах в шести ниже пола. Это было всего лишь неразборчивое грустное бормотание.
Оклахомец сел в постели. Заметив, что он пошевелился, Лиота зашипела яростно:
— Слышал, слышал?
Оклахомец спустил ноги на холодный линолеум. Голос снизу заговорил фальцетом. Лиота захныкала.
— Заткнись, а то я ничего не разберу, — злобно рявкнул ее муж.
В тревожной тишине он наклонил ухо к полу, и Лиота крикнула:
— Не опрокинь цветы!
— Заткнись! — снова бросил он и напряженно вслушался. Затем выругался и перекатился на спину.
— Это всего лишь нижний жилец, — пробормотал он.
— Вот и я о том же. Мистер Уайт!
— Никакой не мистер Уайт. Мы находимся на втором этаже многоквартирного дома, внизу живут соседи. Послушай. — Фальцет внизу не умолкал. — Это жена соседа. Небось учит его, чтобы не заглядывался на чужих жен! Похоже, оба пьяны.
— Врешь! — не сдавалась Лиота. — Делаешь вид, будто тебе все нипочем, а сам трясешься как осиновый лист. Это привидение, вот что это такое. Разговаривает на разные голоса, вроде бабушки Хэнлон — она встанет, бывало, на церковную скамью и давай говорить за всех подряд: за черного, за ирландца, за двух женщин и древесных лягушек, что у нее в зобу! Говорю тебе, этот мертвец, мистер Уайт, злится на нас за то, что мы к нему въехали! Слышишь?
Словно бы подтверждая ее слова, голоса внизу заговорили громче. Оклахомец, опираясь на локоть, безнадежно затряс головой; ему хотелось смеяться, но мешала усталость.
Что-то с грохотом упало.
— Он шевелится в гробу! — вскричала Лиота. — Злой до безумия! Бежим, Уолтер, а то нас назавтра найдут мертвыми!
Еще грохот, стук, голоса. Потом тишина. И шаги в воздухе над головой. Лиота заскулила:
— Он выбрался из гроба! Взломал крышку и теперь ходит по воздуху у нас над головами!
Оклахомец к тому времени успел одеться. И стал обуваться, стоя рядом с кроватью.
— В этом здании три этажа, — сказал он, заправляя рубашку. — Над нами живут соседи, они как раз пришли домой. — В ответ на хныканье Лиоты он добавил: — Давай. Я отведу тебя наверх, посмотреть. Ты убедишься, что это соседи. Потом пойдем на первый этаж, переговорить с пьяным и его женой. Поднимайся, Лиота.
Кто-то постучал в дверь.
Лиота взвизгнула и прокатилась по кровати, превратив себя в мумию, обернутую стеганым покрывалом.
— Он вернулся в гроб, стучится, чтобы его выпустили!
Оклахомец включил свет и отпер дверь. В комнату танцующей походкой влетел радостный человечек в темном костюме, с шальными голубыми глазками, морщинистый, седой, в очках с толстыми стеклами.
- Предыдущая
- 21/84
- Следующая
