Выбери любимый жанр

У рыбацкого костра - Коллектив авторов - Страница 19


Изменить размер шрифта:

19

Посмотрев, нет ли поблизости нашего спутника, мы решили пойти проверить лодки. Взобравшись на песчаный пригорок, издали увидели темнеющий нос нашего ялика.

Однако, подойдя к берегу, мы не обнаружили второй лодки. Начинало заметно темнеть. С запада шла очередная низкая туча. Ветер продолжал рвать. - Наверно, отвел ялик куда-нибудь за ветер, - решили мы. - Не будет же он сидеть все время здесь, в этой «трубе»?

И вдруг мы увидели то, отчего холодная дрожь пробежала по каждому из нас. Рядом на песке лежали корзинка, бадейка, весла.

Все стало непреложно ясно - значит, лодку унесло ветром, а с ней и нашего злополучного спутника.

Мы стали совещаться: ехать искать его сейчас, в бурю, в темень, в ночь, по неизвестному направлению - было бесцельно. Мы начали кричать, но никакого ответного звука не услышали против ветра из этой, уже посиневшей, мглы. Даже бакенщики в такой шторм не выезжали зажигать фонари.

Мы опять провели тяжелую бессонную ночь. Ветер усилился еще больше, однако стал дуть уже порывами. Это было для нас хорошим предзнаменованием, предопределяющим изменение погоды. В полночь он вдруг сменил направление, перешел на южный и сразу стих. Еще не прочертилась первая полоска зари, как мы уже рассмотрели величавое, еще сонное зеркало Волги.

Мы с наслаждением вдыхали бодрящий воздух большой воды.

Но как мы могли наслаждаться этой красотой, когда на сердце у нас лежал тяжкий груз неведомого?

На отшибе горы стояла высокая кривая сосна, уходившая цепкими толстыми корнями в поросший мохом бугор. Это была высшая точка острова, на котором мы нашли свое убежище. Очень удобно залезть на дерево. Так мы и сделали.

Всюду была величавая спокойная вода, окаймленная синеющим лесом. Длинной извилистой цепью шла посреди Волги гряда островов, то высоких песчаных, то низких луговых, вокруг которых взлетали бесчисленные утиные стаи. В могучее русло реки были как бы вкраплены многочисленные бакены, то белые, как чайки, то нарядные, щеголеватые, красные. Сказочным дворцом двигался по реке большой теплоход. Нам был ясно слышен шум его машины.

Но тот, кого мы так тщательно искали напряженным взором, не находился.

И вдруг приятель, обладавший ястребиным зрением, закричал:

- Вижу, вижу! Дымок, дымок!

- Где? - перехваченным от волнения голосом спросил я.

- Вон, под дальним лесом! А вообще далеко, верных километра три!

Мы кубарем скатились с сосны, не сговариваясь, очутились в лодке и заработали веслами. Стоит ли говорить, как мы понеслись! За кормой ялика, шипя, быстро росла полоса взбудораженной воды. Мы гребли, гребли. Жалко, что не фиксируются такие рекорды - наверно, мы поставили мировой! Часто утки, не успевая спрятаться в траве, вырывались из-под самого носа лодки.

Дымок приближался - густой, молочным гейзером он вздымался вверх: видимо, в костер подкидывали свежую зелень. Наконец легкий запах гари ударил нам в нос. Еще минута - и мы с размаху врезались в песчаную отмель небольшого островка. На углу острова увидели белый бакен. Видимо, его сорвал этой ночью с якоря ветер и прибил к берегу. Мы быстро выскочили из лодки, пересекли лужайку, вышли на другую сторону острова и с облегчением вздохнули. У воды, на самом берегу, горел костер. Неподалеку, около лодки, спиной к нам стоял «Двадцать два» и… спиннинговал.

Услышав шаги, он обернулся, и мы увидели, как на его посеревшем лице вспыхнула глубокая радость. Он бросил удилище на траву. Мы подбежали к нему и крепко обнялись.

И тут же печать радости на его лице уступила место выражению высокого торжества. Не говоря ни слова, он взял нас обоих за руки, как маленьких ребят, и подвел к небольшой луже, метрах в двадцати от берега. Невысокая залитая водой трава в нескольких местах была раздвинута как бы длинными темными поленьями. «Двадцать два» приносил сюда пойманных хищников, желая сохранить их живыми - день обещал быть жарким. Пять щук насчитали мы в этой ямке. Но каких! Пожалуй, ни одна из них не весила меньше трех килограммов.

Наше любование продолжалось недолго. Через несколько мгновений мы уже стояли неподалеку друг от друга и бороздили блеснами дно небольшой каменистой ямы под самым берегом. Со второго заброса я почувствовал так хорошо знакомый тупой удар хищника и ощущение живой тяжести, пришедшей ко мне откуда-то из речной глубины.

А приятель рядом уже тащил хорошую щуку. Не отставал и «Двадцать два». Вот это была ловля!

И к тому времени, когда ослепительное майское солнце вошло в зенит, у нас уже было очень много рыбы. В полдень поклевки прекратились.

Теперь «Двадцать два» начал подробно рассказывать нам о злоключениях этой ночи. Начало событий мы угадали совершенно точно. Он прикорнул в лодке и не заметил, как коварные боковые волны, подмыв постепенно песок под яликом, повернули его и вынесли в широкую протоку между островами.

Он очнулся, когда уже был вдалеке от берега. Шторм был в самом разгаре. Ему как-то удалось отодрать одну из лавочек ялика и использовать ее в качестве кормового весла. С величайшим трудом он выправил нос отяжелевшей, полузалитой водой лодки поперек волны. Но это была еще только малая доля победы: ялик стремительно выносило из протоки в самый хаос бушующей Волги. Сопротивляться дальше он уже не мог. Сильный удар чуть не выбросил его из ялика. И этот удар принес ему спасение. Лодка налетела на небольшой травянистый «пятачок», случайно встретившийся на его пути. Как он рассмотрел потом, это была верхушка скрытого под водой холма, опоясанного глубокой пятиметровой ямой. Всю ночь провел он на этой крохотной площадке, заливаемой водой, придерживая лодку окоченевшим телом.

Как только стало светать, он дотащился до ближайшего острова. На счастье, у него сохранились спички, предусмотрительно завернутые в резиновый чехольчик: он разложил костер и начал сушиться. Но он не довел этого дела до конца - мощный всплеск хищника под самым берегом заставил его схватиться за спиннинг, оставленный в лодке. Через пять минут он уже тащил первую щуку. Он отрывался от ловли только за тем, чтобы подкинуть в костер веток свежей хвои и вызвать к себе нас. Он говорил нам, и, конечно, мы понимали всем сердцем, что он забыл в это время все переживания тяжкой ночи и даже благодарил судьбу за неожиданный конец этих приключений.

Наша беседа происходила теперь в обстановке, никак не похожей на обстановку вчерашнего вечера. Мы расположились на прогретом солнцем сухом месте, около небольшой тощей сосенки. Тихо потрескивал костер, на закопченных ухватиках был подвешен неизменный спутник охотников - котелок; в коричневой бурлящей воде кружились распаренные хлопья чая. Постепенно блаженная полудремота охватила нас. Наступила реакция после бурных переживаний. Попив чаю, мы решили часика два поспать. Все равно успевали к поезду.

Нас разбудил незнакомый голос. Облитый солнцем, перед нами стоял пожилой коренастый мужчина в синей выгоревшей косоворотке и в высоких резиновых сапогах.

- Рыбачки, помогите бакен снять, одному несподручно! - попросил он. - Ишь, куда его пригнало!

Мы охотно пошли за ним и дружно подналегли на белый дощаник. Однако он не поддавался.

- Погодите, его что-то держит внизу, - определил «Двадцать два».

Мы наклонились и обнаружили, что бакен плотно сидит на черном камне, который, как щупальцами спрута, был прихотливо обвит кустом толстой проволоки, которой якорится этот волжский буй.

- Гляди, нарочно так не угадаешь! - подивился бакенщик.

Через минуту, поблагодарив нас, он уехал, увозя на своей

длинной лодке белую громаду бакена.

И тут нас осенило. Камень! Черный камень! Теперь он был отчетливо виден под водой. Мы повернулись и поглядели в сторону сосны, где только что отдыхали. Сосен было пять.

- Друзья! Мы на «Острове переживаний», - хрипло воскликнул «Двадцать два»…

На обратном пути злая судьба, видимо, забыла о «Двадцать два». Впрочем, нет, пожалуй, немного и вспомнила: при посадке в поезд он выронил очки, а в поезде потерял билет. Больших трудов стоило нам убедить контролера в отсутствии злонамеренности у нашего друга. Потом, уже в Москве, в трамвае, у него лопнула лямка рюкзака, и он чуть не переломил своим тяжелым мешком ногу случайного соседа. Наудачу тот оказался тоже рыболовом, и скандал был своевременно погашен. Но все это были мелочи: из неудач вчерашнего дня родилось счастье.

19
Перейти на страницу:
Мир литературы