Спортивная.Выход на правую сторону (СИ) - "Motoharu" - Страница 22
- Предыдущая
- 22/28
- Следующая
Надоело всё. Всё, что было в прошлом, всё было плохо сделано. И нет смысла цепляться за такое прошлое.
Он уже убежал тогда, в семь лет, убежал, спрятался, забыл, и потом постоянно только этим и занимался. Бегал и прятался и ещё забывал. Лаврив был не прав, когда сказал, что Костя не умеет забывать. Ещё как умеет! Он же чемпион в первенстве по забыванию. И до недавнего времени был очень себе благодарен за это умение.
Убежал, спрятался, забыл. И жизнь продолжалась дальше до следующего события, выбивающего из колеи.
Сейчас тоже можно убежать. Всего-то ответить «нет». Посмеяться, послать, отпугнуть. И Лаврив больше не предложит и не подойдёт никогда. Он же гордый. Или только кажется таким, а на самом деле он коварный демон-искуситель. Пожиратель слабовольных гомофобов.
Костя улыбнулся своим изобличающим мыслям и поймал в толпе перед шведским столом взгляд прозрачных светлых глаз. Махнул Лавриву рукой. Всё-таки хорошо, что он поехал на семинар не один. Хоть за столом есть с кем сидеть…
Костя курил на балконе, когда Лаврив вышел из ванной, раскрасневшийся от сморкания. Он вообще дышал ртом, потому что нос был капитально заложен и даже вонючие ментоловые капли не помогали. Хотя Тутти-Фрутти регулярно вливал в себя лекарства.
- Ещё дня три по-любому будет насморк, - сказал Костя, выходя с балкона и протискиваясь между кроватью и Лавривым, не вовремя подошедшим к зеркалу.
- Пожалуй, ты прав, - улыбнулся Лаврив Костиному отражению. И прям так хорошо стало, почти как тогда… когда…
Они молча смотрели друг на друга пару секунд, а потом Костя обнял Лаврива со спины и развернул к себе лицом. Светлые тугие локоны обрамляли разрумянившееся лицо, и ещё потрескавшиеся от простуды губы были приоткрыты и дыхание тяжёлое, сладкое… Костя не стал долго думать. Он решил вообще прекратить думать сейчас. Потом, может быть, если возникнет желание, он опять подумает. А сейчас хотелось целоваться.
Лаврив привстал на цыпочках и обнял Костю за шею руками. Отвечал уверенно, без сомнения, не пытался пококетничать и позлорадствовать лишний раз. Облизывал Костин рот, впускал в свой, позволял всё самое смелое. Вообще Косте нравилось, что Тутти-Фрутти в вопросе секса был предельно честным. И даже не хотелось думать, что он такой со всеми своими мужиками, начиная с того, в ванной комнате в новогоднюю ночь. Костя вдруг почувствовал его, словно лёгкий удар током. Того мужика с новогодней вечеринки. Ведь это Лаврив его соблазнил. Ненавязчиво, мягко обвил силками, потянул к себе, приманил. И не было выбора. У них обоих не было выбора. И у Кости тоже не было. С того самого дня, когда он увидел Лаврива в офисе лужского филиала. И всё остальное было просто привычным бегством и игрой в прятки.
- Подожди пять минут, - Тутти-Фрутти отстранился и развратно облизал налившиеся кровью губы. Костя подумал, что его удар хватит от этого откровенного зрелища. Это было даже погорячее лесбийской порнушки, которую в зелёном возрасте нашёл у отца. – Мне нужно подготовиться. Всего пять минут.
Костя отпустил руки Лаврива и согласно кивнул. Где-то на периферии сознания он понимал, что Лавриву действительно нужно что-то сделать, чтобы подготовиться. Правда, что тот должен сделать, Костя не знал, и даже представлять не хотел. Всё это такие мелочи… пустяки. Главное, чтобы не передумал. Костя услышал, как в ванной зашумела вода, и достал пачку сигарет. Курить хотелось нестерпимо. Возбуждение уже кружило голову, и в паху было тяжело и нетерпеливо.
Кончики пальцев подрагивали. И по спине волнами пробегал озноб. Да что за ***ня? Он же взрослый мужик, сколько раз занимался сексом, и всё было предельно просто и спокойно. Нужно собраться, как-то собраться и успокоиться. Лаврив… умел же, зараза, работать языком. Костя затянулся сигаретой и тут же придушил её, подумав, что после во рту будет неприятный вкус. И запах… Ничто не должно перебивать запаха конфет.
Кто бы мог подумать, что и месяца не пройдёт после встречи, как Костя будет стоять тут, на балконе и ждать пидараса из ванной, чтобы заняться с ним сексом. С ним… с пацаном. Трахать его, в задницу трахать, словно и нет ничего иного. Словно грязный извращенец, словно ни на что больше не способный. Как тот… и он опять смотрит на Костю и сально улыбается. «Ты такой же как я, Костенька. Тоже хочешь мальчика. Зачем же ты тогда убежал?»
Костя почувствовал, как рука Лаврива коснулась его спины, вызвав непреодолимое желание отпрянуть пока не поздно, оттолкнуть. Как это вообще случилось, что он попался? Что он почти… почти согласился на это извращение. Это кошмар. Один из тех кошмаров, что ему снились в самом начале, и сейчас он проснётся и всё возьмёт под контроль. Он опять забудет, и будет дышать спокойно. Останется человеком.
- Я думаю, что нам не стоит начинать, - хрипло проговорил Костя, не оборачиваясь. – Я не хочу.
Рука со спины исчезла. И стало холодно. Стало очень холодно, пусто и правильно. Да, так будет правильно. Когда сделаешь что-то правильное, сначала не понимаешь этого. Осознание придёт потом, обязательно придёт. Ведь так?
- Я принимаю твоё решение.
Лаврив бесшумно прошмыгнул в комнату и чем-то зашуршал в своём чемодане. Костя обернулся и увидел его склонённую голову, белый воротник халата и тонкие пальцы, быстро перебирающие вещи. Бледные-бледные тонкие пальцы с поблёскивающим на левом мизинце кольцом.
- Федя… это выше меня.
Лаврив нервно хмыкнул и, откинув на кровать ярко-рыжую рубашку и чёрные брюки, поднялся на ноги. Быстро заправил лезшую в глаза прядку за ухо, посмотрел на Костю. Глаза его опасно блестели.
- Больше не говори со мной, - тихо сказал он, поднял вверх указательный палец, словно оратор, вдруг решивший помудрствовать, потом сжал кулак и бессильно разжал вновь. Губы его вдруг задрожали, но он справился с собой. – Ты - сам по себе, я – сам по себе. В понедельник я перееду в кабинет к экономистам, и мы не будем пересекаться на работе. Подвозить меня тоже не нужно. Ничего больше не надо… мне от тебя. И никогда не надо было. Ошибка… вышла ошибка.
- Да, ошибка, - согласился Костя, пытаясь унять дрожь и куда-нибудь деть бесполезные руки. Какая же к чёрту ошибка?! Ошибка то, что сейчас происходит… ну посмотри на него! На Федю Лаврива! Только на Федю Лаврива, Тутти-Фрутти… Костя возвёл глаза к потолку и крепко зажмурился, пытаясь прекратить этот внутренний диалог. Всё уже решено! Хватит! Хватит…
Лаврив распахнул дверь ванной, взял с полки дезодорант и расчёску, вернулся в комнату. Прошёл мимо Кости, кинул дезодорант и расчёску в раскрытый чемодан. А потом Костя услышал, как тот всхлипнул. Едва слышно, не смог сдержаться. И Костя тоже не смог сдержаться. Подошёл, прижал к себе, пресекая все попытки вырваться. В задницу так в задницу! Это его личное дело, кого и куда трахать. Тем более, что не в этом вся соль, совсем не в этом. И тот из прошлого не прав! Костя не такой же! Он любит то, что хочет, к тому же Федя – не ребёнок, он всё понимает.
Кажется, Лаврив ударил его по лицу, потом ещё раз всхлипнул, но уже громче, обозвал сукой, мудилой и уродом, потом ещё раз ударил, а потом угомонился. С отчаянной страстью стал отвечать на поцелуи и помогал раздеваться, и даже пару раз хихикнул, когда Костя толкнул его на кровать, и она скрипнула под их весом. А потом он развёл ноги и заставил Костю лечь сверху, прижаться к нему, почувствовать себя, всего себя.
- Господи… я люблю тебя… - выдохнул Костя, целуя Лаврива в висок. – Гореть мне в аду… как же сильно я тебя люблю.
21.
Это был конец августа. Костя только-только вернулся с дачи. Загоревший, вытянувшийся, отдохнувший. На даче у него был клан. Тот самый, мафиозный, и штаб-квартира. Самая настоящая штаб-квартира, спрятанная в кустах за мостом. Там было две смежных комнаты, крепкая дощатая крыша, защищённая клеёнкой от дождя. Там, в штаб-квартире каждый вечер собирался Костин мафиозный клан «Коза ностра», чтобы доложить обстановку и разработать план действий на следующий день. Шла война. Всё лето, с конца мая до последних, наполненных предосенней прохладой августовских дней шла настоящая ожесточённая война за территорию. Приезжие против местных. Город против деревни. Сила и ум против хитрости и подлости. Город победил, отвоевал пространство от реки до пастбища. Ни один местный не имел права показываться на завоёванной территории, иначе ему несдобровать. Победа принадлежала целиком и полностью Костиной выдержке и решительности. Он хладнокровно раздавал распоряжения, вступал в открытые столкновения с неприятелем, не отступил не шаг, ни разу не струсил. Городские мальчишки уважали Костю, местные боялись. Война закончилась в последний день перед отъездом, и вкус триумфа Костя привёз домой. Он всех сделал!
- Предыдущая
- 22/28
- Следующая
